Ночной Охотник

– Дверь наверху не заперта, – сообщил Айзек, виновато взглянув на нее. Она натянуто улыбнулась и покинула кухню.

Айзек жил в доме, расположенном в Блэкхите, близ Гринвича. В спальне для гостей имелся небольшой балкон. Эрика открыла стеклянную дверь, вышла на балкон, закурила и выпустила дым в темное небо. Было жарко. Летний вечер выдался ясным, но свет звезд едва пробивался сквозь марево смога, висевшего над городом. Вытягивая шею, Эрика проследила за направлением лазерного луча Гринвичской обсерватории, который терялся в вышине среди звезд. Она снова глубоко затянулась сигаретой. Внизу в темном саду пели сверчки. Их стрекот сливался с гудением транспорта на проходившей неподалеку оживленной автомагистрали.

Может, она слишком строго судит Айзека за то, что он снова сошелся со Стивеном? Неужели в ней говорит ревность, ведь теперь ее единственный друг больше не один? Нет. Она желает Айзеку добра, а Стивен Линли – ядовитая особь. Ей с грустью подумалось, что теперь, возможно, в жизни Айзека не найдется места для них обоих – для нее и Стивена.

Эрика представила маленькую, скудно обставленную квартирку, которую она силилась называть своим домом; ночи, которые она проводила в одиночестве в постели, глядя в темноту. С Марком ее связывали не только супружеские отношения. Они были коллегами, работали вместе в полиции Манчестера, куда поступили на службу, когда обоим было едва за двадцать. Эрика там слыла восходящей звездой, быстро дослужилась до должности старшего инспектора, значительно выше, чем та, которую занимал Марк. И за это муж любил ее еще больше.

Потом – теперь уже почти два года назад – отряд полиции под руководством Эрики проводил злополучную операцию по захвату нарколаборатории, в ходе которой погибли Марк и еще четверо сотрудников. С тех пор, одолеваемая горем и чувством вины, которые порой становились невыносимы, она старалась научиться жить без мужа. Приехала в Лондон, чтобы начать новую жизнь. Для нее это стало суровым испытанием. Но работа в Отделе по расследованию убийств и тяжких преступлений – единственное, во что ей удавалось вкладывать силы. Однако если раньше она считалась перспективным сотрудником полиции, то теперь на ней лежало клеймо, ее карьерный рост застопорился. Прямолинейный, преданный своему делу блестящий офицер, который не терпит дураков, она не тратила время на интриги и постоянно конфликтовала с начальством, наживая себе могущественных врагов.

Эрика закурила новую сигарету, подумывая о том, чтобы извиниться и уйти. Внезапно стеклянная дверь за ее спиной отворилась. Сначала показалась голова Айзека, потом он шагнул на балкон.

– Я бы тоже покурил. – Айзек закрыл дверь и подошел к тому месту у перил, где стояла Эрика. Улыбнувшись, она протянула ему пачку. Он выудил одну сигарету длинными изящными пальцами и наклонился, прикуривая от ее зажигалки.

– Прости, испортил вечер. – Айзек выпрямился, выпуская изо рта дым.

– Это твоя жизнь, – заметила Эрика. – Но мог бы и предупредить.

– Да как-то быстро все произошло. Он заявился с утра, и мы весь день болтали и… даже не знаю, как бы поточнее сказать. В общем, отменять что-либо было поздно, да я и не хотел.

Он явно нервничал.

– Айзек, ты не обязан ничего объяснять. Хотя на твоем месте в качестве причины я назвала бы страсть. Ты сгорал от страсти. И это куда простительнее.

– Стивен – сложный человек, я понимаю, но когда мы вдвоем, он совсем другой. Ранимый, чувствительный. Думаешь, если я поведу себя правильно, установлю определенные рамки, на этот раз у нас с ним что-то получится?

– Возможно… По крайней мере, второй раз он тебя уже убить не сможет, – сыронизировала Эрика.

В одном из своих романов Стивен вывел Айзека в образе одного из персонажей – тоже судмедэксперта и гея, который под его пером погиб в весьма красочно описанной драке.

– Я же серьезно. Скажи, что мне делать? – спросил Айзек с тревогой во взгляде.

Эрика со вздохом взяла его руку в свои ладони.

– Тебе вряд ли понравится то, что я думаю. А я не хочу терять друга.

– Эрика, я ценю твое мнение. Пожалуйста, скажи, что мне делать…

Стеклянная дверь со скрипом отворилась. На балкон вышел Стивен. Он был босиком, в руке держал полный бокал виски со льдом.

– Скажи ему, что делать? По поводу чего? – раздраженно поинтересовался он.

Неловкое молчание нарушило пиканье, оповещавшее о том, что поступило сообщение на телефон Эрики, который лежал у нее в сумке. Она достала телефон и, хмурясь, прочитала сообщение.

– Что-то случилось? – спросил Айзек.

– В доме на Лорел-роуд в районе Онор-Оук-Парк обнаружено тело белого мужчины. Смерть наступила при подозрительных обстоятельствах, – объяснила Эрика, добавив: – Черт, я не на машине. На такси приехала.

– Вам понадобится судмедэксперт. Поедем вместе на моей? – предложил Айзек.

– А я думал, у тебя свободный вечер? – возмутился Стивен.

– Я всегда на службе, Стиви, – ответил Айзек. Было видно, что ему не терпится уехать.

– Ладно, тогда помчали, – сказала Эрика и, не удержавшись, заметила Стивену: – Похоже, кофе из твоей машины придется попробовать в другой раз.

Глава 4

Полчаса спустя Эрика с Айзеком подъехали к дому на Лорел-роуд. Про неудавшийся ужин они теперь и не вспоминали. Участок дороги перед домом был перетянут лентами ограждения в обоих направлениях. Оцепление также обеспечивали автомобили: полицейский фургон, патрульные машины и «скорая помощь». Блики их синих мигающих огней плясали на домах, что тянулись в ряд вдоль улицы. В окнах и дверях некоторых из них стояли жители, с интересом наблюдавшие за происходящим.

Они остановились в сотне ярдов от полицейского кордона, и к ним тут же направилась инспектор Мосс, одна из тех коллег Эрики, с которыми у нее установились наиболее доверительные отношения. Невысокая полноватая женщина, она обливалась потом на жаре, хотя одета была в юбку до колен и тонкую блузку. Свои рыжие волосы она убрала с лица, усыпанного веснушками, густое скопление которых под одним ее глазом по форме напоминало слезу. Однако, несмотря ни на что, вид у нее был жизнерадостный. Она насмешливо улыбнулась Эрике и Айзеку, подойдя к их машине.

– Босс, доктор Стронг, добрый вечер.

– Добрый вечер, Мосс, – поздоровался Айзек.

– Привет. Кто все эти люди? – спросила Эрика, когда они приблизились к ленте полицейского ограждения, у которой собралась небольшая толпа усталых мужчин и женщин.

– Местные жители. Вернулись домой из центра Лондона и увидели, что их улица превратилась в место преступления, – ответила Мосс.

– Но я здесь живу, вон там, – настаивал один мужчина, портфелем показывая на дом, что стоял через два здания от того, где был обнаружен труп. Его изможденное лицо раскраснелось, редеющие волосы прилипли к голове. Когда Мосс, Эрика и Айзек поравнялись с ним у ленты ограждения, он обратил на них взгляд, надеясь услышать более приятные новости.

– Старший инспектор Фостер, руководитель следственной группы. Это – доктор Стронг, наш судмедэксперт. – Эрика показала удостоверение полицейскому. – Свяжитесь с муниципалитетом. Пусть организуют ночлег для этих людей.

– Слушаюсь, мэм. – Полицейский отметил их в списке, и они поднырнули под ленту, игнорируя протесты местных жителей, которых не радовала перспектива провести ночь на походных кроватях.

…Дверь дома № 14 по улице Лорел-роуд была широко распахнута. В ярко освещенном коридоре работали криминалисты в синих комбинезонах и масках. Эрика, Айзек и Мосс, получив спецодежду, принялись облачаться в нее на гравийном пятачке в крошечном палисаде.

– Труп наверху, в спальне, – сообщила Мосс. – Мать жертвы пришла сюда, чтобы покормить кошку. Думала, сын отдыхает на юге Франции, но, как вам предстоит убедиться, до аэропорта он так и не доехал.

– Где сейчас его мать? – спросила Эрика, надевая комбинезон.

– Ей стало плохо, не вынесла потрясения и жары. Один из наших повез ее в Луишемскую университетскую больницу. Когда придет в себя, нужно будет взять у нее показания, – сказала Мосс, застегивая комбинезон.

– Дайте мне несколько минут. Осмотрю место преступления. – Айзек нахлобучил капюшон своего комбинезона. Эрика кивнула, и он вошел в дом.

*?*?*

Из-за жары, скопления людей и яркого освещения температура в спальне на верхнем этаже поднималась выше сорока градусов. Айзек и его команда из трех помощников и фотографа профессионально делали свое дело, сохраняя почтительное молчание.

Погибший, высокий мужчина спортивного телосложения, лежал голый на спине на двуспальной кровати. Руки были привязаны к спинке изголовья тонкой веревкой, которая врезалась в запястья, ноги раздвинуты, вывернуты носками наружу. На голову надет прозрачный полиэтиленовый пакет, на лице застыла чудовищная гримаса.

Осматривать нагие трупы Эрике всегда было гораздо тяжелее. Смерть сама по себе непристойное зрелище, а жертва, раздетая догола, производит особенно гнетущее впечатление. Она с трудом сдерживала порыв накрыть простыней нижнюю часть его тела.

– Погибший – доктор Грегори Манро, сорока шести лет, – доложила Мосс, когда они встали вокруг кровати. Широко раскрытые карие глаза мужчины были на удивление ясными под полиэтиленовой пленкой, но язык уже начал взбухать и торчал изо рта.

– Что за доктор? – уточнила Эрика.

– Местный терапевт. Владелец клиники «Хиллтоп» на Крофтон-Парк-роуд, – ответила Мосс. Эрика глянула на Айзека. Тот стоял с другой стороны кровати, осматривая тело.