Удел сироты

– Черт побери, Пигалица! Меня это не интересует.

– Тогда почему ты так покраснел? – Пигалица встала и махнула рукой. – Майор! Мими!

Озейва улыбнулась и кивнула. В руках она держала поднос.

Я потянулся к Пигалице и прошептал:

– Она ненавидит меня!

Пигалица покачала головой.

– Ох? Я-то думала, вы незнакомы.

Озейва отложила поднос, потом наклонилась к Уди и улыбнулась так, что мог бы расплавиться неопласт.

– Как наш большой мальчик?

Уди захихикал и смял слюнявчик у себя на груди.

Дети притягивают больше, чем генералы. И майор Озейва повелась на это. Мне казалось, что она хорошенькая, когда я встретил ее – голова-шлем и все. В своем форменном комбинезоне она выглядела настоящей голозвездой.

– Майор Озейва, вы встречались с генералом Уондером? – спросила Пигалица.

Озейва посмотрела на меня своими большими карими глазами и ее улыбка погасла.

– Генерал?

Говард протянул ей руку.

– Я хотел встретиться с вами. Пилот, проводивший испытания ОЗВВ. Удивительно!

Озейва усмехнулась. Я отошел на третий план по привлекательности среди мужчин, собравшихся за столом, после парня с четырьмя зубами, который сосал свои пальцы и чокнутым, форма которого напоминала не застеленную кровать. Не удивительно, что Пигалица беспокоился за меня.

Я попытался напомнить о себе:

– Что такое ОЗВВ? – встрял я. Мой вопрос ничуть не облегчил задачу Пигалицы.

Говард кивнул Озейве.

– «Отважная Звезда» Военный вариант. Прежде чем «Эскалибур» оставил Землю, майор тестировала «Отважную Звезду» проверяя ракетные двигатели малой тяги. Она готовила аппарат для маневрирования в космосе. Первый космический боевой модуль.

Я закрыл глаза. Это было то самое назначение, за которое билась бы Присцилла Харт.

Озейве пожала плечами.

– Словно ад, летать со всем этим дерьмом, но я сделала все как надо, – она внимательно посмотрела на Говарда. – А вы изучаете слизней?

Говард лишь повторил ее жест – пожал плечами.

Каждый за этим столом, казалось, погрузился в собственную пост военную жизнь. Только это было не для меня. Я-то солдат пехоты и все. А они: пилот-испытатель, криптозоолог, мать и малыш.

Тогда я попытался свести разговор к светской болтовне:

– Полагаю, вы предпочли бы суше-бар?

Она захомячила за щеку здоровенный кусок тоста.

– Озейвы – техасцы в четвертом поколении. Сырая рыба всегда выглядит привлекательно.

Мы сидели в паре метров от раздачи омлета, в самом конце очереди. Брамби прошел мимо нас и остановился напротив повара раздачи.

Три дятла стояли в очереди позади него. Один парень был худым, с носом как у крысы. Где-то я его видел. Я ткнул пальцем в его сторону.

– А это кто?

Мини качнула головой, сглотнула бекон, потом фыркнула:

– Шестерка Брэйса.

Мини и Брэйс вместе пришли из военно-морских сил. Оба прошли высшую школу пилотажа, и оба относились ко мне точно так, как вегетарианец относиться к отбитой телятине. И больше между ними общего ничего не было.

Я фыркнул. Шестерка?

Брамби протянул свою тарелку повару. Было хорошо видно, как она подрагивает в руке сержанта.

– Пожалуйста бекон, мэм.

Стюард вернула Брамби улыбку и сыпанула весь оставшийся бекон поверх его яичницы. Это означало, что все те, кто стоят за ним, должны будут довольствоваться восстановленными сардельками или соевым заменителем.

Крысюк Брэйса фыркнул, потом демонстративно прошептал:

– Все пидоры жрут мертвую плоть.

Брамби замер, замешкался, в то время как стюард положила ему на тарелку еще и изрядный кусок омлета. Брамби был капралом, когда его отделение опрокинуло слизней во время первой массированной наземной атаки с которой собственно и началась Битва за Ганимед. Брамби по натуре своей был лидером, а бесстрашие принесло ему крест «За выдающиеся заслуги»[16 - Военная награда США в Сухопутных войсках и ВВС; этот крест и Военно-морской крест – вторая по значению после «Почетной медали Конгресса» награда в США. Учреждена Конгрессом в 1918.]. Во время этой атаки приятель Брамби был обезглавлен одним из слизней.

Когда первая атака была отбита выяснилось, что в Брамби что-то разладилось. Он пришел в медпункт. Глаза его пылали. Его безголовый приятель в огнеупорном костюме был перекинут через плечо капрала, а голова мертвеца лежала в сумке для боеприпасов. Брамби хотел, чтобы медики пришили голову назад.

С тех пор Брамби напоминал натянутую струну. То, что шептал Крысюк не стоило говорить никому из выживших. А сказать такое Брамби все равно, что вытащить чеку из гранаты.

А потом Крысюк еще и щелкнул пальцем по краю тарелки сержанта. Масло и соус брызнули на мундир Брамби. Левое веко Брамби задергалось от тика.

Вскочив со своего места, я попытался схватить Брамби за локоть. Я то видел, что он уже сжал кулак. Но мои пальцы поймали лишь воздух.

Крысюк величественно поплыл назад через толпу офицеров, когда кулак Брамби врезался ему в челюсть. Вы бы удивились, увидев как далеко может послать человека, точно нацеленный прямой правой в челюсть. Крошечные белые кусочки полетели по той же траектории, что их тело Крысюка. Зубы.

Крысюк пролетел, наверное, метров пять. В итоге он и его резцы врезались в стол капитана.

Болтливая шестерка Брэйса обрушилась на возвышение, где был установлен стол капитана, и скользнув лопатками по столу, перелетела через него. Корабельные офицеры повскали на ноги, но двигались они слишком медленно. Кленовый сироп хлынул во все стороны из серебряных соусниц. Компот из сухофруктов, словно напалм, омыл безукоризненно чистые кители. Куски сосисок просвистели над моим ухом точно шрапнель.