Удел сироты

Узнавший меня носил гражданское пальто, и воротник его был поднят так высоко, что ему приходилось смотреть в щель меж отворотами. Но его глаза внимательно изучали меня, словно глаза солдата ищущего слабое место в обороне противника.

– Если вы хотите предложить мне «сеанс терапии», то на сегодня свое я уже получил.

Незнакомец, казалось, удивился.

– Нет, сэр. Ничего такого. Я агент Карр. Секретная служба Соединенных Штатов, сэр.

В ухе у него был наушник. Служба защиты, а они не тратят зря деньги налогоплательщиков. Я покачал головой.

– Что вам от меня надо?

– Ничего, сэр, – он повернул голову и кивнул. Тут же зажглись фары лимузина, который стоял у тротуара метрах в десяти от меня. – Один человек очень хотел бы встретиться с вами.

Я поправил воротник. В лимузине-то ветра не было. Похоже, в этот вечер я то и дело стану прятаться от ветра в различных автомобилях.

Агент-телохранитель открыл заднюю дверцу, и его рука исчезла во тьме, царившей в салоне.

Я сунул голову внутрь. Мне понадобилось секунды четыре, прежде чем я разглядел женщину, прижавшуюся к противоположной дверце.

Я сразу узнал ее.

Глава девятнадцатая.

– Джейсон не могли бы вы уделить мне пару минут?

Мне пришлось податься вперед, чтобы разобрать, что она говорит. Журналисты всегда критиковали ее за то, что у нее для президента слишком мягкий выговор. А сегодня вечером голос бывшего президента Маргарет Айронс и вовсе превратился в шепот.

Сложив руки на груди, скрестив ноги, она казалось тонкой, словно кукла, скрученная из пеньковой веревки. К тому же она дрожала всем телом под ударами ветра, ворвавшимися в машину через открытую дверцу. Агент секретной службы подтолкнул меня, я залез в машину, а он закрыл за мной дверцу.

– Джейсон.

Голова под велюровой банданой наклонилась. Я вздрогнул всем телом.

– Как..? – и тут я замолчал. Не было никакой необходимости спрашивать, как агент секретной службы нашел меня. Я приложил руку к груди. В грудь каждого солдата был имплантирован ГСМ[57 - глобальная система навигации и определения положения.] и чип Регистрации смерти. Слежка за простыми гражданскими лицами без соответствующей санкции прокурора была противозаконна, но такого понятия как «гражданские права солдата» не существовало.

– Чем я могу помочь госпоже, бывшему президенту?

Улыбка, которая в свое время завоевала сто миллионов избирательных бюллетеней, вновь появилась на ее коричневато-красном лице, когда она вновь подняла голову.

– Вы уже все сделали, Джейсон. Все вы. И я хочу вас за это поблагодарить.

Окошечко в перегородке, отделявшей салон от сидения водителя, приоткрылось, за ним показалось лицо остановившего меня агента.

– Мэм? – позвал он. – Обычная остановка?

Президент Айрон кивнула, перегородка закрылась, и ускорение вдавило меня в спинку сидения.

Президент тоже откинулась на спинку и, встретившись со мной взглядом, спросила:

– Джейсон, вы выглядите много старше, чем я подозревала.

– Они говорят, что не годы всему виной, а расстояние.

Она улыбнулась и коснулась пальцем своей щеки, больше напоминающей лист пергамента. Если шесть сотен миль и одна война состарили меня, то дни, проведенные в Белом Доме, превратили ее в старуху.

– Вы счастливы от того, что вновь оказались дома, Джейсон?

– Этот мир не слишком похож на наш дом мадам.

Лимузин замедлил движение и остановился. Мы проехали всего несколько сотен ярдов.

– Понимаю ваши чувства. Я сама выросла в Вашингтоне. Мой отец служил швейцаром в Национальной галерее. Я всю жизнь проработала здесь, занимаясь то одним, то другим.

Она сказала, что никогда не ожидала, что станет сенатором, госсекретарем и вице-президентом.

На это я мог лишь печально пожать плечами.

– Сейчас, когда я выхожу вечером, я всегда сталкиваюсь с кем-то, кто потерял мужа в Питсбурге, сына в Новом Орлеане, и твердо уверена, что могла бы предотвратить все это.

– Госпожа президент, этого никто не мог предотвратить.

– А иногда я встречаю кого-то, кто уверен, что мы заплатили за победу слишком высокую цену.

– Глупости. Мы сражались.

Она вновь поежилась, когда агент Секретной службы, обойдя машину, открыл для нас дверцу.

Мы вышли в холодную тьму, и президент продолжала:

– Они говорят, что единственной вещью, которая хуже, чем сражение на такой войне, так это не сражаться вовсе.

Она повернулась к агенту-телохранителю и коснулась его локтя.

– Том, Сара там упаковала бутерброды и кофе. Их хватит для отделения пехоты, даже если Джейсон станет есть за троих. Мы пойдем, а вы залезайте сюда и сами за собой поухаживайте.

Агент поджал губы. Я знал, что точно так же повели бы себя мои собственные агенты безопасности. Вы не должны оставлять свой объект наблюдения. Несмотря ни на какие приказы.

Но агент кивнул.

– Да, мэм. Спасибо.

Маргарет Айронс выскользнула наружу, вздрогнула под первым ударом ветра, а потом замерла, словно выкованная из железа статуя. Перед нами поднимались ступени Мемориала Линкольна.

Мы прошли половину лестницы, прежде чем я почувствовал, как задрожали ее колени. Я едва успел поймать ее за локоть и поддержать ее. Наконец мы встали бок о бок в тусклом свете у самых ног Линкольна. Мы стояли минуты три, пока она не восстановила дыхание.

– Я прихожу сюда каждый вечер.

– Не понял, мэм?