Властелин Хаоса

Глава 27

Дары

Возвращаясь туда, где широко раскинулись айильские палатки, Эгвейн изо всех сил пыталась взять себя в руки, но не была уверена даже в том, что ноги ее касались земли. Правда, у нее были основания полагать, что она все же не парит в воздухе: поднимавшиеся из-под ног клубы пыли добавлялись к облакам, которые приносил шквальный ветер. Беспрерывно кашляя, девушка пожалела о том, что Хранительницы Мудрости не носят вуалей, – обмотав вокруг головы шаль, она чувствовала себя словно в парильне. Но при всем этом девушке казалось, будто она летит по воздуху. Голова у нее кружилась, и вовсе не из-за жары.

Она уже думала, что Гавин сегодня не придет, но, проталкиваясь сквозь густую толпу, неожиданно увидела его рядом. Все утро они провели в уединенной комнатушке гостиницы «Долговязый малый» – пили чай, разговаривали или просто держались за руки. Вела она себя совершенно бесстыдно – едва за ними закрылась дверь, бросилась Гавину на шею и принялась целовать его. Она даже уселась ему на колени, правда совсем ненадолго. Все это заставило ее вспомнить о его снах, вновь задуматься о возможности проскользнуть туда, а стало быть, и о таких вещах, о каких порядочной женщине думать отнюдь не подобало. Во всяком случае, до замужества. Почти сразу же она вскочила с его колен, точно перепуганная зайчиха, испугав, в свою очередь, Гавина.

Спохватившись, Эгвейн торопливо огляделась по сторонам. До айильских палаток оставалось не менее полумили, поблизости не было ни души, а если бы кто и был, то все равно не увидел бы, как она покраснела. Когда Эгвейн сообразила, что губы у нее растянулись в идиотской блаженной улыбке, она согнала ее с лица, хоть из-за шали никто ничего бы не разглядел. Свет, она все-таки должна держать себя в руках! Усилием воли девушка постаралась выкинуть из головы воспоминания о крепких объятиях Гавина, а вместо того припомнить, почему они пробыли в гостинице так долго.

Протискиваясь сквозь толпу, она высматривала Гавина повсюду, но, конечно же, старалась напустить на себя небрежный вид. Ей не хотелось, чтобы он решил, будто она только о нем и думает. И тут к ней склонился мужчина и жарким шепотом произнес:

–Следуй за мной в «Долговязого малого».

Эгвейн аж подскочила от неожиданности. Ей потребовалось мгновение, чтобы узнать Гавина. На сей раз он был в простом коричневом кафтане и легком плаще; низко надвинутый капюшон пыльника почти скрывал лицо. Плащи в городе носили почти все, кроме, разумеется, айильцев, но мало кому приходило в голову поднимать капюшон в этакую жарищу. Гавин уже зашагал было вперед, но Эгвейн удержала его за рукав:

–Гавин Траканд, с чего это ты взял, что я пойду с тобой в гостиницу? – Голоса она не повышала, ибо не хотела привлекать к себе внимания. – Мы ведь собирались просто пройтись. Кажется, ты слишком много возомнил на свой счет, если…

Склонившись к девушке, Гавин прервал ее торопливым шепотом:

–Женщины, с которыми я приехал, кого-то ищут. Вполне возможно, кого-то вроде тебя. В моем присутствии они предпочитают держать язык за зубами, но словечко там, словечко здесь – кое о чем я догадался. Так что иди за мной.

Не дожидаясь ответа и ни разу не оглянувшись, он зашагал вперед, предоставив Эгвейн, у которой похолодело внутри, плестись следом.

Эти воспоминания спустили девушку с небес на землю. Радости от того было мало, ибо раскаленная почва жгла сквозь подошвы туфель почти так же, как каменные плиты мостовой. Вздымая клубы пыли, Эгвейн брела напрямик, вновь и вновь возвращаясь мыслями к услышанному утром.

По существу, Гавин узнал не намного больше того, что уже рассказал ей при первой встрече. Но он совсем не был уверен, что ищут именно ее, а потому просил лишь проявлять осторожность, не направлять Силу и вообще держаться подальше от Айз Седай. Вот только Гавин, как ни убеждал ее, похоже, сам сомневался в своих словах. Да еще и переоделся, чтобы быть понезаметнее… Эгвейн не стала упоминать об этой его маскировке. Он опасался, что если эти Айз Седай найдут ее, то ей грозят неприятности, тревожился, что ненароком может навести их на нее. Гавин настолько боялся за нее, что готов был даже отказаться от свиданий, хотя этого ему хотелось меньше всего. И в то же время он искренне считал, что самое лучшее для нее – каким-то образом вернуться в Тар Валон. В Башню. То ли пробраться туда, то ли договориться с Койрен и ее компанией и возвратиться с ними. Свет, впору было на него разозлиться. Ишь чего удумал – решать за нее, что для нее лучше. Только вот злиться почему-то вовсе не хотелось. И о чем бы Эгвейн ни думала, мысли ее в конечном итоге почему-то возвращались к нему.

Ну хватит, сказала себе Эгвейн и, закусив губу, сосредоточилась на вещах серьезных. Айз Седай из Башни. Если бы только она могла заставить себя задать Гавину несколько вопросов. Маленьких, совсем невинных вопросиков: например, к каким Айя принадлежат эти посланницы Башни, или куда они ходят, или… Но нет, она ведь дала себе слово, и нарушить его – значит лишиться чести. Никаких вопросов. Только то, о чем расскажет сам.

Но что бы он там ни говорил, у нее нет причин думать, что они ищут именно Эгвейн ал’Вир. Правда – неохотно признала она, – не было оснований для уверенности в обратном. Оставалось лишь предполагать и надеяться. То, что ни один шпион Башни не признал Эгвейн ал’Вир в айильской женщине, еще не значило, что никто не слышал этого имени. Иные, наверное, слышали и об Эгвейн Седай из Зеленой Айя. Эта мысль заставила девушку вздрогнуть. Отныне ей придется быть осторожной, особенно в городе. Крайне осторожной.

Айильский лагерь, раскинувшийся на холмах к востоку от города, тянулся многие мили. Среди низких палаток было заметно движение, но поблизости Эгвейн видела лишь кучку гай’шайн. И никаких Хранительниц Мудрости. Она стыдилась того, что нарушила данное им – точнее, Эмис, но ведь это все равно что им всем – обещание. Необходимость уже не казалась ей убедительным оправданием.

– Эгвейн! – послышался звонкий женский голос. – Присоединяйся к нам. – Суранда, ученица Сорилеи, высунула из ближайшей палатки золотистую голову и призывно махала рукой. – Сегодня все Хранительницы собрались на совет, и мы свободны до конца дня. Представляешь, до конца дня!

Такое случалось редко, и Эгвейн не могла не откликнуться на приглашение.

В палатке горели маленькие лампады – пологи закрывались наглухо, чтобы уберечься от пыли, но из-за этого внутрь не проникали солнечные лучи. При свете лампад расположившиеся на подушках молодые женщины читали книги, вязали или занимались вышиванием. Две девушки играли в «кошачью колыбельку». Некоторые тихонько переговаривались. Появление Эгвейн было встречено веселыми приветствиями. В палатке находились не только ученицы Хранительниц, но и пришедшие их навестить родственницы – две матери и несколько первых сестер. Старшие женщины носили почти столько же украшений, сколько и Хранительницы Мудрости. Почти все распустили шнуровку на своих блузах, а шали подвязали вокруг талии, хотя духота, похоже, вовсе их не беспокоила.

Гай’шайн переходил от одной женщины к другой и подливал чай в чашки. Нечто неуловимое в его манере держаться наводило на мысль, что он неалгай’д’сисвай, а ремесленник; почему-то его столь же суровое лицо казалось все же чуть мягче, а покорное поведение вроде бы давалось ему немногим легче. На голове мужчины красовалась повязка сисвай’аман, но, хотя гай’шайн подобало носить только белое, ни одна женщина не обращала на его повязку внимания.

Эгвейн тоже затянула шаль на поясе, с удовольствием ополоснула лицо и руки и, слегка распустив шнуровку у ворота блузы, уселась на красную подушку между Сурандой и рыжеволосой Эстейр, ученицей Аэрон.

– А о чем собирались совещаться Хранительницы Мудрости? – спросила Эгвейн, хотя мысли ее были заняты другим. Она не собиралась полностью отказываться от посещений города и была готова хоть каждое утро заглядывать в «Долговязый малый», хотя от ухмылочек содержательницы гостиницы щеки ее горели огнем. Одному Свету ведомо, что воображала эта женщина! Но одно было решено твердо – подслушивать возле особняка леди Арилин Эгвейн больше не станет. Расставшись с Гавином, она подошла к этому дому достаточно близко, чтобы почувствовать, как внутри кто-то опять направляет Силу, но задерживаться не стала, лишь выглянула разок из-за угла. У нее было такое ощущение, будто сзади вот-вот подойдет Несан. – Кто-нибудь знает?

– О твоих сестрах, о ком же еще? – рассмеялась Суранда. То была миловидная женщина с огромными голубыми глазами, а смех делал ее просто красавицей. Будучи лет на пять старше Эгвейн, она управлялась с Силой не хуже любой Айз Седай и совсем скоро должна была стать Хранительницей. Что вовсе не мешало ейробеть перед Сорилеей. – Иначе с чего бы они так переполошились, будто на колючки сегаде сели?

– Надо бы послать Сорилею, пусть она с ними поговорит, – сказала Эгвейн, приняв у гай’шайн чайную чашку, украшенную зелеными полосками. Гавин рассказал ей, что все комнаты дворца Арилин, кроме, конечно, отведенных Айз Седай, битком забиты его Отроками – некоторых даже пришлось разместить на конюшне. Он обмолвился, что в доме не осталось места даже для судомойки. То была хорошая новость. – Кто-кто, а Сорилея и Айз Седай заставит ходить по струнке.

Суранда смехом поддержала Эгвейн. Эстейр тоже рассмеялась, но вымученно и как будто смущенно. Эта молодая стройная женщина с серьезными серыми глазами всегда вела себя так, будто Хранительницы незримо следили за каждым ее шагом. Эгвейн не переставала дивиться тому, что в ученицах у суровой Сорилеи оказалась веселая хохотушка, а у добродушной, улыбчивой Аэрон – вечно сосредоточенная и строгая Эстейр.

– Я полагаю, они говорят о Кар’а’карне, – сказала Эстейр весьма серьезным тоном.

– Почему? – рассеянно спросила Эгвейн. Она уже точно решила, что в город будет ходить только ради Гавина. Неловко было сознаваться в этом даже себе самой, но она едва ли смогла бы отказаться от свиданий, даже проведав, что в «Долговязом малом» ее будет подстерегать Несан. А это значило опять обходить в качестве упражнений вокруг городских стен в этакой пылище. Сегодняшнее утро – исключение, но Эгвейн не собиралась давать Хранительницам Мудрости повод запретить ей войти в Тел’аран’риод. Сегодня ночью они встречаются с Айз Седай из Салидара одни, но через семь ночей Эгвейн отправится вместе с Хранительницами. – Почему именно сейчас?

– Ты что, не слышала? – воскликнула Суранда.

Дня через два-три она снова попробует поговорить с Найнив и Илэйн в их снах. Если получится – мало кто, кроме людей, привычных к такого рода общению, способен уразуметь, что ты не просто снишься, а присутствуешь в его сне. Ни Найнив, ни Илэйн, ясное дело, к этому не привыкли – поговорить с ними таким образом ей удалось всего лишь один раз, да и тогда все происходившее напоминало кошмар. При каждом сказанном слове кто-то падал сам, либо ронял тарелку или чашку, либо опрокидывал вазу – в общем, обязательно разбивался какой-нибудь предмет. Дав истолкование сну, в котором Гавин становился ее Стражем, она попыталась найти объяснения для всех тех сновидений, но безуспешно, хотя в смысле этого сна она была уверена. Наверное, лучше будет дождаться следующей оговоренной встречи с Илэйн и Найнив. Кроме того, всегда существовала возможность вновь оказаться затянутой в сон Гавина. От одной этой мысли щеки Эгвейн окрасились румянцем.

– Кар’а’карн вернулся, – пояснила Эстейр. – Сегодня после полудня ему предстоит встретиться с твоими сестрами.

Услышанное заставило Эгвейн разом позабыть и о Гавине, и о снах. Почему он вернулся так скоро, гадала она, хмуро уставившись в чашку. Второй раз за десять дней – такого еще не бывало. Неужели он прознал о посольстве из Башни? Но как? И как, в конце концов, ему удается перемещаться с места на место?Как он это делает?

– Как он что делает? – переспросила Эстейр, и Эгвейн поняла, что последнюю фразу произнесла вслух.

– Как получается, что при мысли о нем я чувствую себя не в своей тарелке? – попыталась выпутаться Эгвейн.

– Так ведь он же мужчина, – усмехнулась Суранда и сочувственно покачала головой.

– Он – Кар’а’карн, – с нажимом и несомненным почтением произнесла Эстейр. Вздумай она нацепить на голову эту дурацкую повязку, Эгвейн не слишком бы удивилась.

Суранда тут же прицепилась к Эстейр и принялась расспрашивать, как та собирается управляться с любым вождем холда, не говоря уж о вожде септа или клана, ежели ей невдомек, что мужчина остается мужчиной, кем бы он ни командовал. Эстейр, однако, стояла на том, что вожди вождями, а вот Кар’а’карн – совсем другое дело. Мира, женщина средних лет, пришедшая навестить свою дочь, повернулась к девушкам и заявила, что с любым вождем – холда, септа или клана, да и с Кар’а’карном тоже – надобно управляться точно так же, как и с собственным мужем. Бэйрин, тоже явившаяся к дочери, со смехом заметила, что это лучший способ заставить хозяйку крова положить нож у твоих ног, что означало объявление кровной вражды. До замужества Бэйрин была Девой, однако вражду мог объявить кто угодно и кому угодно, кроме Хранительницы Мудрости или кузнеца. Прежде чем Мира успела хоть что-то возразить, в разговор уже вступили все, кроме гай’шайн. Бедняжку Эстейр мигом заглушили, ибо все сошлись на том, что Кар’а’карн не более чем первый среди вождей. Основной спор развернулся насчет того, следует ли подходить к вождю напрямую или лучше делать это через хозяйку крова.

Эгвейн к этому спору не прислушивалась. Безусловно, Ранд не должен наделать глупостей. Он весьма скептически воспринял послание Элайды, но, с другой стороны, кажется, поверил даже не любезному, а льстивому посланию Алвиарин. Возомнил, что у него есть сторонницы в Башне. В этом Эгвейн сильно сомневалась. Она полагала, что, несмотря на пресловутые Три Клятвы, то достопамятное письмо Элайда и Алвиарин состряпали вместе. А все эти дурацкие экивоки насчет «преклонения коленей пред его величием» рассчитаны на то, чтобы заманить его в Башню.

Вздохнув, Эгвейн поставила свою чашку и едва отняла руку, как ее уже подхватил и убрал гай’шайн.

– Я должна идти, – с сожалением сказала она ближайшим соседкам. – Как я понимаю, мне необходимо кое-что сделать.

Суранда и Эстейр заикнулись было насчет того, чтобы пойти с ней, однако настаивать не стали, ибо обе были слишком увлечены спором. Обернув голову шалью, Эгвейн вынырнула наружу, где непрекращающийся ветер нес облака пыли. Она еще успела услышать за спиной, как Мира безапелляционным тоном говорила Эстейр, что та со временем, может, и станет Хранительницей Мудрости, а до той поры ей лучше прислушаться к женщине, которая знает, как справиться с мужем, и вырастила трех дочерей и двух сыновей, причем без помощи сестры-жены.

В городе девушка пробиралась по заполоненным народом улицам, делая вид, будто просто прогуливается, и пыталась не упустить ничего вокруг, прикидываясь, что ничем не интересуется и смотрит прямо перед собой. Вероятность встречи с Несан была ничтожной, но… Впереди нее две женщины в неброских платьях и строгих передниках, по-видимому желая уступить друг дружке дорогу, одновременно отступили в сторону и вновь оказались нос к носу. Пробормотав извинения, обе разом отступили в другую сторону – с тем же результатом. Когда Эгвейн проходила мимо них, они, будто в танце, опять повторили те же движения и лица обеих уже начинали багроветь, а извинения забыты. Это могло продолжаться бесконечно. Все бы ничего, но она помнила, что Ранд находится в городе, а коли так, можно ожидать чего угодно. Например, что она повстречается со всеми шестью Айз Седай в тот самый момент, когда порыв ветра сорвет с ее головы шаль, а какой-нибудь прохожий окликнет ее, назвав Эгвейн Седай. Или она столкнется лицом к лицу с самой Элайдой.

Эгвейн поспешила дальше, испытывая нарастающее беспокойство. Вдруг ее и впрямь угораздило попасть в водоворот, почти неизбежно образующийся близ та’верена. Хорошо еще, что встречные не замечали растерянности в ее глазах. При виде айилки с закрытым лицом встречные – что они знают о разнице между вуалью и шалью? – торопливо расступались в стороны, и она могла идти быстро, чуть ли не бегом. Однако вздох облегчения вырвался у девушки лишь после того, как она добралась до маленькой, предназначенной для челяди задней двери и проскользнула в Солнечный дворец.

В узком коридоре, по которому сновали туда-сюда слуги и служанки, стоял сильный запах стряпни. Те же, кто, улучив минутку, отдыхал или обмахивался передником, смотрели на нее с изумлением, – надо полагать, сюда, к кухням и кладовым, никто, кроме прислуги, никогда не совался. И уж во всяком случае, здесь не появлялись айильцы. Кажется, прислуга всерьез опасалась, что она вот-вот вытащит из-под юбки копье.

Ткнув пальцем в маленького круглолицего человечка, утиравшего платком потную шею, Эгвейн без обиняков спросила:

– Ты знаешь, где Ранд ал’Тор?

Тот вздрогнул и принялся затравленно озираться, но его спутников как ветром сдуло. Бедняга переминался с ноги на ногу, явно желая последовать их примеру.

– Лорд Дракон… э… Госпожа?.. Он в своих покоях… наверное. – Расшаркиваясь, толстяк потихоньку отступал в сторонку. – Я… ежели госпожа простит… Я должен вернуться к своим…

– Отведи меня туда, – решительно приказала Эгвейн. Она не собиралась снова блуждать вслепую.

Бросив последний взгляд вслед сбежавшим товарищам, круглолицый малый подавил вздох, испугавшись, не обидел ли страшную «дикарку», и повел ее по коридорам. Пусть провожатый и кланялся Эгвейн чуть ли не на каждом повороте, в путанице дворцовых коридоров слуга ориентировался прекрасно, однако, когда он наконец с поклоном указал ей на высокие, охраняемые Девой и айильцем двери, украшенные позолоченными резными изображениями восходящего солнца, Эгвейн на миг ощутила презрение. С чего бы это? Человек ведь делал то, за что ему платят.

Увидев Эгвейн, айильский воин, сидевший на корточках, встал. Этого очень высокого мужчину средних лет, с бычьей шеей, широченными плечами и холодными серыми глазами, она не знала. Скорее всего, он не пропустил бы ее, но вмешалась Дева, с которой Эгвейн была знакома.

– Пусть она пройдет, Марик, – с усмешкой произнесла Сомара. – Это ученица Эмис. Не одной Эмис, а Эмис, Бэйр и Мелэйн сразу. Насколько мне известно, только ее одну учат одновременно три Хранительницы Мудрости. Судя по ее виду, они велели ей бежать сюда да передать кое-что Ранду ал’Тору.

– Бежать? – Марик рассмеялся, но его суровое лицо ничуть не смягчилось. – А мне сдается, она добиралась сюда ползком. – И он продолжил наблюдать за коридором.

Догадавшись, что он имел в виду, Эгвейн достала платок и торопливо обтерла лицо. Ранд должен выслушать ее, а кто отнесется серьезно к словам женщины с перепачканной физиономией?

– У меня важные вести, Сомара. Надеюсь, он один. Айз Седай еще не пришли? – Эгвейн со вздохом спрятала запачкавшийся платок.

Сомара покачала головой:

– Нет, до их прихода еще полно времени. Ты скажешь ему, чтобы он был осторожен? Не сочти это за неуважение к своим сестрам, но он своеволен и упрям, сначала прыгнет, а уж после поглядит куда.