Темные проемы. Тайные дела

Теперь он точно запаниковал.

– С тобой все в порядке?

– Вроде да.

Спотыкаясь, он поравнялся с ней.

– Здесь пахнет еще хуже. – Странный смрад забил ноздри снизу доверху.

– По-моему, это как раз то, во что я наступила, так пахнет. Я как только ногой увязла – так сразу этот запах пошел.

– И что, бога ради, может так смердеть?

– Прости, – с легкой иронией повторила она. – Пошли отсюда.

– Давай вернемся, хорошо?

– Давай, – согласилась Фрина. – Но должна тебя предупредить, все это ужасно разочаровывает. Я считала, что в приморские достопримечательности должно входить море.

– Весь этот город разочаровывает, – протянул Джеральд, глядя, как супруга скребет краем одной из туфель о камни в попытке счистить какую-то грязь. – Я тут вообще ничего хорошего не нахожу. Виноват, Фрина. Поехали куда-нибудь еще.

– Мне нравятся здешние колокола, – осторожно заметила она. Джеральд оставил ее замечание без ответа. – И я не хочу проводить медовый месяц там, где ты уже бывал.

Над пустынным мрачным пляжем пронесся звон. Теперь звук, казалось, обволакивал супругов со всех сторон.

– Похоже, все церкви тут практикуются одновременно. Отдуваются за одну ночь, – пошутил Джеральд.

– Так продлится, пока один приход другой не перезвонит, – предположила Фрина.

– Осторожнее, дорогая. Не подверни ногу.

Шум, когда они достигли маленькой грубой набережной, был таким, что наводил на мысль, что Фрина не шутила.

Вход в кофейню при гостинице «Белл» оказался настолько низок, что Джеральду пришлось пригнуться, проходя под бревенчатой притолокой.

– К чему такое название? – насупилась Фрина, прочтя вывеску. – В прейскуранте же сказано – кофе здесь подают исключительно в гостиной.

– Наверное по принципу lucus а non lucendo[6 - Светит, но не освещает (лат.).].

– Это все объясняет. Где сядем?

Джеральд нахмурился при виде настенного светильника – по сути, просто лампочки, ввинченной в допотопный патрон. Откуда в подобных местах эта страсть к тусклому свету, к маломощным лампочкам? Не может же все объясняться одной только экономией.

– Принцип lucus а non lucendo в том, чтобы белое называть черным.

– Не совсем, – донесся голос из полумрака. – Как раз наоборот. У «black» имеется очень древний корень, означающий «to bleach»[7 - Черный, отбеливать (англ.).].

Только теперь супруги увидели невысокого мужчину, сидевшего в полутемном углу. Игра света делала его вытянутое лицо похожим на обезьянье.

– Поправка принята, – сказал Джеральд. Они с Фриной заняли лучше всего освещенный столик.

– А чем вы вообще тут заняты? – стал допытываться мужчина из угла.

– Отдыхаем, – как можно беспечнее ответил Джеральд, чувствуя напряжение Фрины. – Мертвый сезон – лучшее время для отпуска, не находите? Вы, полагаю, и есть тот самый комендант Шоткрофт?

– Не полагайте, а располагайте. – Мужчина вдруг резко выбросил руку в сторону и включил ближайший к себе светильник. Его столик был заставлен тарелками с остатками трапезы. Джеральд вдруг понял, что он выключил свет, как только услышал их шаги у входа в кофейню. – Впрочем, можете и не располагать особо – мне пора.

– Мы опоздали к чему-то? – мягко спросила Фрина, сторонница мирных решений.

– Вовсе нет, – ответил комендант глубоким, сердитым голосом. – Мне здесь готовят стряпню за полчаса до прихода остальных. Ненавижу есть в обществе. – Он встал со стула. – Так что, смею надеяться, вы меня извините. – Не рассчитывая, похоже, на ответ, странный мужчина быстрым шагом вышел за дверь. Свет вывески заиграл на его коротких седоватых волосах, блеснул мимолетно в запавших, утомленных глазах.

Но мгновение спустя его лицо снова возникло в дверном проеме.

– Позвоните, – сказал он, и только после этого был таков.

– Здесь и так все кругом звонит, – проворчал Джеральд. – Но не понимаю, что еще мы можем сделать.

Невидимый набат загудел подобно сирене пожарной тревоги, будто извещая приход в «Кофейню» миссис Паско. Женщина с трудом передвигала ноги; похоже, она была пьяна до чертиков.

– Вы не посетили бар, – бросила она, завидев супругов, словно обвиняя.

– Наверное, не приметили нас в толчее, – дружелюбно ответил ей Джеральд.

– В толчее? – нетвердым голосом переспросила она, постояла немного молча, а потом кинула им на стол писанное от руки меню. Супруги сделали заказ, и миссис Паско принесла его сама. Джеральд опасался, как бы ее состояние радикально не ухудшилось, пока она несла тарелки, но, судя по всему, нетрезвость хозяйки, подобно ее дружелюбию, упиралась в хорошо очерченные границы.

– Учитывая обстоятельства, могло быть хуже, – заметил Джеральд. «Хоть что-то здесь не идет наперекосяк, – подумал он. – Блюда хотя бы подали горячими».

– Комплимент повару, – добавила Фрина с нервной полуулыбкой.

– Я все это приготовила сама, – подала голос миссис Паско. – Хотя, зря я вам в этом призналась, правда?

Джеральда очень удивило, что хозяйке удалась готовка в таком состоянии. Ему пришла тревожная мысль о том, что, возможно, у нее было много практики.

– Кофе подаем только в гостиной, – напомнила миссис Паско.

Они перешли туда. В углу гостиной красовалась ширма, расписанная роскошными елизаветинскими дамами в рюшах и чепчиках. Из-под нее выглядывали черные ботинки небольшого размера. Фрина ткнула Джеральда локтем в бок и показала на них. Джеральд кивнул. Пришлось вести пустые, натужные разговоры. Что ж, хотя бы это помещение отличалось надежной шумоизоляцией. Бой колоколов не заглушал разговор в пустой гостиной, хоть отголоски и неслись отовсюду, словно они пили кофе не в провинциальной гостинице, а в осажденной крепости, где в каждой бойнице стояло по пушке.

После второй чашки кофе Джеральд вдруг сообщил, что его терпение на исходе.

– Милый, от них ведь никакого вреда. Разве здесь не уютно? – Протянув ноги к огню, Фрина поудобнее устроилась на стуле с откидной спинкой и просторным сиденьем. Ткань цвета ряски, имитирующая бархат, служила этому деревянному реликту обивкой.

– Когда уже добрых два с половиной часа отовсюду несется этот звон, без передышки – нет, дорогая, это ни капельки не уютно.

– Если бы кто-то из них сделал перерыв, мы бы все равно не услышали. Потому что в это время звонили бы другие приходы.

Минут десять они просидели молча. Потом Джеральд решил, что придерживаться обычной программы отпускников – единственный выход в сложившихся обстоятельствах.

– Давай хотя бы выпьем. Что будешь?