Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Том 2

Установлено правило не допускать задержки в работе, и иных приходится слегка подгонять, чтобы не отставали. К 9 ч 20 м завтрак окончен, и когда часы пробьют половину – со стола уже убрано.

От 9 ч 30 м до 1 ч 30 м команда занята подготовительными работами к предстоящей санной экспедиции. Эти работы, по всей вероятности, займут наибольшую часть зимы. С починкой спальных мешков и переделкой палаток уже покончено, но есть еще много неоконченных или еще не начатых работ, как-то: сооружение мешков для провизии, подошв из тюленьей шкуры с шипами, попон и пр.

После завтрака Хупер вторично основательно выметает, моет посуду и вообще прибирает. Хорошо, что нам нет надобности самим все это проделывать. У нас получаются долгие, нераздробленные на посторонние занятия дни, целиком посвященные научным работам. Следовательно, тем самым достигается, в конце концов, сбережение энергии мозга.

Ко второму завтраку мы собираемся в 1 ч 30 м или в 1 ч 45 м и проводим за ним очень веселые полчаса. После завтрака, если погода дозволяет, проезжаются лошади. Это многим из нас дает занятие на добрый час. Остальные в это время гуляют или что-нибудь делают для моциона. Затем мы возвращаемся к своим работам, а команда занимается всякой всячиной.

Обед – в 6 ч 30 м; на него отводится час. Остальное время читают, занимаются разными играми, иногда кончают ту или другую работу. Обыкновенно какая-нибудь добрая душа заводит граммофон. Три раза в неделю бывают лекции или доклады, которые всегда привлекают слушателей и вызывают оживленный обмен мыслями.

В 11 ч гасятся ацетиленовые лампы. Если кто желает еще посидеть или почитать в постели, то должен довольствоваться свечами. Но и свечи гасятся к полуночи. С масляной лампой остается только ночной дежурный.

Так проходят дни. Жизнь, пожалуй, не особенно деятельная, но и далеко не праздная. Немногие из нас спят больше восьми часов. Днем в субботу или в воскресенье утром происходят более обстоятельные омовения. Мы бреемся, меняем белье. Такими мелочами знаменуется переход от одной недели к другой.

Сегодня Дэй прочел нам доклад о своих моторных санях. Он, по-видимому, очень надеется на успех, но я боюсь, что его сани не настолько надежны, насколько это представляется пылкому воображению Дэя. Желал бы я с большим доверием отнестись к его стараниям, потому что он премилый юноша.

Вторник, 20 июня. Ночью температура спустилась до –36° [–38 °C]. Это самая низкая температура за всю зиму. Как обыкновенно бывает при низкой температуре, день тихий.

Сегодня утром было очень красиво. На западе заходил рог луны; Эребус виднелся сквозь густую дымку. Это свидетельствует о том, что плотность дымки зависит, скорее, от температуры, чем от барометрического давления. Я с наслаждением пробежался на лыжах.

Экскурсия на мыс Крозье готовится к выходу. Идут совещания о том, как обеспечить экскурсантов максимально большими удобствами в столь суровых условиях. В книге Свердрупа «Новая земля» я напал на заметку о пользе двойной палатки. Эдгар Эванс смастерил для одной палатки подкладку. Она прикреплена к внутренней стороне шестов так, что воздух проходит между нею и наружной оболочкой. Я считаю такую палатку большой удачей. Помимо того, благодаря ей исчезнет настоятельная необходимость в разрешении проблемы снежных хижин, хотя мы и будем продолжать работу в этом направлении.

Еще новость – спальный мешок из гагачьего пуха, заложенный внутри мехового мешка из шкур северного оленя. В таком мешке вначале будет, несомненно, хорошо спать, но когда он обледенеет – тогда, пожалуй, беда.

Дэй всю свою энергию прилагает на сооружение печки, работающей на ворвани. Ему много помогает в этом опыт, приобретенный на мысе Хижины.

Ворвань вливается в кольцеобразный сосуд А. Масло переходит оттуда через трубку В и расходится по поверхности плиты С, ограниченной бортами, dd – выступы, служащие проводниками тепла; ее – оловянный дымоход для огня с отверстиями в основании его.

Чтобы зажечь печку, нужно подогреть плиту С спиртовым примусом, но когда масло разгорится как следует, то получаемого от него тепла совершенно достаточно для того, чтобы растопить ворвань в А и поддерживать поступление масла. Температура постепенно повышается до тех пор, пока масло не начнет поступать из В в парообразном состоянии, в том случае, конечно, если тепло, отдаваемое печкой, будет достаточно сильным.

Эту печку привели сегодня в действие в течение пяти минут при низкой внешней температуре и с замерзшей ворванью. Для экспедиции на мыс Крозье эта печка будет иметь большое значение при постройке жилища, а летом накопленный опыт окажется бесценным для экспедиции на Запад. При наличии хорошей печки на ворвани исчезнет необходимость брать с собой в береговой поход топливо, и если нам удастся усовершенствовать ее, то это принесет нам благодарность потомков.

Экскурсия на мыс Крозье преследует несколько научных целей. Как я уже упомянул, каждый участвующий должен питаться по особому режиму, чтобы установить нужное для человека количество жиров и углеводов. Уилсон, кроме того, собирается испробовать действие двойной ветронепроницаемой одежды, вместо особо толстой шерстяной. Если в двойной непроницаемой одежде весной будет так же тепло, как летом в одинарной, то ясно, что, отправляясь на возвышенность Земли Виктории, нам мало придется увеличивать груз.

Я думаю, что новые горные сапоги с шипами, которые тоже будут испробованы в этой экскурсии, окажутся очень полезными. Это тот же тип обуви, который мы применяли в первую нашу экспедицию на «Дискавери» с прибавлением стальных шипов в полдюйма длины. Металлические пластинки приклепываются через парусину к внутренней кожаной подошве; парусина же со всех сторон покрывает меховой сапог и сверху зашнуровывается. Такая обувь весит не больше половины обыкновенного пьекса, но очень легко и прочно прикрепляется к лыже.

Приближается день зимнего солнцестояния – поворота зимы к лету. Приятно будет пользоваться светом для более деятельных приготовлений к будущему сезону.

Среда, 21 июня. Температура опять упала до –36° [–38 °C]. Небо подернулось странной дымкой при очень слабом ветре. От мороза что-то портится в установленных на открытом воздухе инструментах с часовым механизмом и что-то делается с аппаратом для получения ацетилена, впрочем, ничего неисправимого.

Ходил на лыжах вокруг айсбергов, но было темно и неинтересно. Ночью сохранялась низкая температура. Тэйлор сообщил о замечательно красивом сиянии.

Четверг, 22 июня. День зимнего солнцестояния. Солнце достигло низшей точки своего стояния в 2 ч 30 м пополудни по среднему гринвичскому времени, т. е. в 2 ч 30 м утра 23-го числа по времени 180-го меридиана, по которому мы живем. Это событие было отмечено торжественным обедом, подобным тому, каким обычно дома, в Англии, знаменуется праздник Рождества. К чаю подали огромный торт, за который Черри-Гаррарду, снабдившему нас им, была вынесена горячая благодарность. Вокруг большого стола были развешаны флаги, национальный и флаги каждой санной партии, а стол уставлен многочисленными бутылками с шампанским и бокалами вместо обычных кружек и кувшинов с лимонадом. В 7 ч мы сели за обед, заслуживающий названия роскошного банкета по сравнению с нашим скромным будничным меню.

Начав с тюленьего супа, признанного всеми самым мастерским произведением искусства нашего повара, мы перешли к ростбифу с жареным картофелем и брюссельской капустой. Затем следовали: пылающий плумпудинг и прекрасные пирожки, наконец, изысканная закуска из анчоусов и тресковой икры. Это был не просто чудный обед, а настоящий пир, если прибавить к нему расставленные по столу разнообразные лакомства, вроде жареного миндаля, обсахаренных фруктов, шоколадных конфет и т. п.

Кроме всего этого – обилие шампанского и целая армия бутылок с различными ликерами, так что, когда очередь дошла до тостов, было из чего выбрать.

Я произнес маленький спич, в котором обратил внимание слушателей на то обстоятельство, что настоящим празднеством отмечается не только середина зимы, но и середина плановых экспедиционных работ. (Боюсь, что есть между нами люди, не думающие о том, как быстро летит время, и только еще принимающиеся за работы, которые должны бы быть в полном ходу.)

Я начал свой спич с упоминания того, что мы пережили за прошедшие лето и ползимы, что впереди еще ползимы и второе лето и нам надлежит в точности знать, каково наше положение во всех отношениях. Благодаря умению и стараниям лиц, заведующих хозяйством и животными, у нас сохранено достаточное количество припасов и перевозочных средств для достижения главной цели. Многое в будущем, сказал я, зависит от случая, но опыт подсказывает, что невозможно найти людей, более способных поддержать меня в предстоящем походе к полюсу, нежели те, кто весной пойдет со мной на юг. В заключение поблагодарил всех за оказанное мне доверие и единодушную помощь.

Мы выпили за успех экспедиции, после чего все сидящие за столом сказали по нескольку слов. Результат получился весьма характерный: можно было наперед знать, в каком духе выскажется каждый.

Само собой разумеется, что все говорили коротко и скромно. Неожиданностью была глубокая сердечность, с какой товарищи отзывались обо мне, из-за чего я вынужден был просить прекратить любезности. Все же приятно было убедиться, что мое отношение к ученым членам экспедиции искренно оценено. Я почувствовал теплую благодарность к этим добрым, милым юношам за их задушевные слова.

Если успеху способствуют взаимное расположение и добротоварищеские отношения, то мы, поистине, заслуживаем успеха. С самого начала экспедиции не было ни одной размолвки между кем-либо из членов нашей компании. К концу обеда водворилось веселое настроение.

Комната была освобождена для Понтинга и его фонарей. Граммофон играл вовсю.

У стола отвинтили ножки и поставили его стоймя. Стулья расставили рядами. Получилась очень приличная аудитория. Понтинг с умным расчетом дождался этого случая, чтобы показать нам ряд диапозитивов собственного изготовления с видами окрестностей. Никогда я так не ценил работу Понтинга, как теперь, при виде этих прекрасных картин. Без всякого сравнения они превосходят все, что до сих пор достигнуто фотографией в этих широтах. Наша публика шумно аплодировала.

После представления стол снова поставили на ноги и на нем был приготовлен пунш, который мы пили за здоровье партии Кэмпбела и наших добрых друзей на «Teppa Нова». Потом стол убрали опять и образовалась кадриль.

К этому времени действие возбуждающих напитков на людей, столь давно привыкших к безусловно трезвой жизни, сильно дало себя знать. Биолог ушел спать. Молчаливый Отс через край кипел весельем и непременно хотел танцевать с Антоном. Эдгар Эванс неуклюжим шепотом признавался всем в своих искренних чувствах. Патрик, или просто Пат Кэохэйн, сделался невозможным ирландцем и все затевал споры о политике. Клиссолд сидел, широко ухмыляясь, и только время от времени от восторга испускал зычное «ура» или ни к селу ни к городу вставлял какую-нибудь тяжеловесную шутку. Остальные с разгоревшимися глазами пользовались редким угощением с таким усердием, которое в другое время, наверно, не вызывало бы столь снисходительной улыбки.

Вдруг среди общего разгула появился Боуэрс, и за ним несколько человек внесли громадную «рождественскую елку» с ветвями, увешанными горящими свечами, пестрыми хлопушками и маленькими подарками для всех, предусмотрительно заготовленными, как я потом узнал, сестрой Уилсона. Самую «елку» соорудил Боуэрс из палок и прутьев, искусно связанных бечевками; «ветви» он обернул цветной бумагой. Все это было сделано замечательно ловко, и раздача подарков доставила огромное удовольствие.

В то время как мы у себя дома так беззаветно предавались веселью, стихии точно пожелали участвовать в нашем празднике, правда не столь буйно, но с большой торжественностью. Восточная сторона неба вся горела колеблющимися, сияющими массами света. Она представляла на редкость яркую, оживленную картину, которая то вспыхивала, то медленно блекла и угасала, чтобы снова возродиться в еще более чарующей красоте. Яркий свет то лился рекой, то массами собирался в одном месте, от которого огненные столбы взвивались вверх, потом волнами разбегались по более бледному полю, как бы оживляя его.

Невозможно созерцать такое дивное явление природы без некоего священного трепета, вызываемого, впрочем, не столько его блестящим великолепием, сколько нежностью и прозрачностью красок, а главное, дрожащею эфемерностью беспрерывных переливов. Тут нет ничего разящего, ослепляющего, как описывали полярное сияние некоторые путешественники. Зрелище, скорее, действует на воображение своей нереальностью, чем-то спокойно-величественным, несмотря на беспрерывную подвижность.

Невольно дивишься, почему история не упоминает о поклонении полярному сиянию? Ведь так было бы легко узреть в этом явлении воплощение божества или демона. Нам, маленькой группе людей, молчаливо созерцавших это волшебное видение, казалось святотатством вернуться в легкомысленную и удушливую атмосферу дома. Когда я, наконец, вошел в него, то обрадовался, что в мое отсутствие почувствовалось общее влечение в сторону постелей. Не прошло и получаса, как сон уже одолел последнего из кутил. Так окончилось наше великолепное празднество в ознаменование дня зимнего солнцестояния.

Конечно, нет ничего особенно похвального в таком искусственном взвинчивании, но вряд ли кто решится строго отнестись к одной такой вспышке разгула в длинном ряду спокойно проводимых дней.

И наконец, мы ведь праздновали рождение года, который должен в хорошем или дурном смысле быть одним из самых знаменательных в нашей жизни.

Глава XII

В ожидании партии с мыса Крозье

Пятница, 23 июня, и суббота, 24 июня. Два тихих дня. Никаких происшествий. Возвращаемся к нашему обычному распорядку дня.

Воскресенье, 25 июня. Замечаю, что не упомянул о первом номере возрожденного Черри-Гаррардом журнала «Саус Поляр Таймс», поднесенном мне в день нашего праздника. Прехорошенькая книжка, переплетенная с большим вкусом. Крышку из тюленьей кожи и резного дерева сделал Дэй. Сотрудники под своими статьями не подписываются, но мне удалось угадать имена почти всех.

Редактор поместил одну мою статистическую статью о плане предстоящей экспедиции к Южному полюсу и прекрасно написанную статью Тэйлора о геологической истории нашего района. Остальные статьи, за исключением нескольких редакционных и метеорологических заметок, более легкого содержания. Стихи вообще средней руки, но одна статья, озаглавленная «Валгалла», показалась мне положительно незаурядным произведением. В ней описывается прибытие некоторых членов нашей компании к воротам, к которым, как гласит народная молва, привратником поставлен святой Петр. Написана она с очаровательным юмором, без малейшей натянутости. Шутки, имеющие ход в небольшом кружке, редко бывают понятны лицам, к нему не принадлежащим, но в этой статейке есть такие удачные, которые достойны распространения в более обширном кругу. Да и вся она отличается несомненной литературностью и тонкой отделкой.

Я не колеблясь приписываю эту вещицу Тэйлору, но Уилсон и Гаррард присуждают ее Мирзу. Если они окажутся правыми, мне придется признать свое суждение о человеческих качествах весьма неудовлетворительным. Непременно надо доискаться автора.

День тихий. Прочитал, по обыкновению, церковную службу, а после полудня прошелся с Уилсоном на Вал, чтобы до ухода Уилсона на мыс Крозье поговорить с ним без помех. Мне хотелось узнать его мнение о результатах научной работы. Он согласился со мной относительно необыкновенно удачного подбора нашего персонала. Я воспользовался случаем, чтобы указать Уилсону на желательность точного уговора с Понтингом и Тэйлором насчет отбора фотографий и составления отчетов ввиду предстоящего возвращения их в цивилизованный мир.

Погода за последнее время вела себя что-то очень таинственно. 23-го и 24-го числа она угрожала пургой, но теперь снова разгуливается, со всеми признаками дальнейшего улучшения.

Понедельник, 26 июня. Сегодня в полдень, при ясном небе, было светло, как в сумерки. Радует даже такой слабый намек на дневной свет. После полудня поднялся ветер и погнал снег; прорицатели снова пригрозили пургою. Но часа через два ветер упал, вечер выдался тихий и ясный, также и ночь. По теории Симпсона, пурге всегда предшествует облачное небо.

Тэйлор читал нам крайне интересный доклад о физической географии обследованной прошлой осенью области. У Тэйлора блестящий светлый ум, и изложение его восхитило нас широтой взглядов. Диапозитивы были сделаны с фотографий Дэбенхэма, и между ними были очень красивые. По мнению Понтинга, Дэбенхэм довольно сведущ в фотографии и правильно подходит к работе.

Поскольку лекция является кратким изложением отчета, составленного Тэйлором, нет надобности повторять ее содержание. Благодаря продемонстрированным снимкам еще нагляднее обнаружилось удивительное явление – различие глубины долин, в которых лежат побочные (притоки) ледники. Эти долины пробиваются самими ледниками. Глетчер Канада, например, неподвижен, но все же он прорезал очень глубокую долину. Глетчер «Двойная завеса» висит под углом в 25°, не имея фактически никакой долины.