Дурная кровь

– О чем это? – резко вклинилась Айрин.

– Не бери в голову, – сказала ей Дженис. – Дурацкая история, один пациент рассказал. Про крашеную Марго на кладбище. Да ты знаешь.

– В Лемингтон-Спа? – На лице Айрин отразилось неудовольствие. По мнению Робин, хозяйка дома возмутилась, что за время ее вынужденной отлучки Дженис оказалась в центре внимания. – Ты никогда мне об этом не рассказывала. Интересно почему?

– Так ведь это когда было… еще в семьдесят шестом. – Дженис несколько стушевалась перед таким напором. – У тебя только-только Шерон родилась. До того ли тебе было, чтобы россказни Чарли Рэмиджа слушать?

Насупившись, Айрин взяла себе печенье.

– Давайте теперь поговорим о вашей работе в амбулатории, – прервал тишину Страйк. – Что вы можете сказать о Марго – каково было…

– …работать под ее началом? – громогласно подхватила Айрин, явно желая вновь завладеть вниманием Страйка. – Ну, положа руку на сердце… – она по-эпикурейски выдержала паузу, смакуя грядущее удовольствие, – если говорить начистоту, слишком высоко себя ставила. И как тебе жить, подскажет, и как вести картотеку, и как чай заваривать, и все на свете…

– Ну, Айрин, не такая уж она плохая была, – пробормотала Дженис. – По мне, так…

– Да хватит, Джен, – надменно отрезала Айрин. – И дома у себя заносилась, и нас всех считала тупым стадом. Ну, может, всех, кроме тебя. – Айрин закатила глаза, увидев, что ее подруга покачала головой. – Но меня она точно ни в грош не ставила. За полоумную держала. Я доброго слова от нее не слышала. Но зла ей не желала! – спохватилась Айрин. – Тут другое. Она такой придирой была. С таки-и-им самомнением. Дескать, мы рядом с ней такие-сякие, забыли, из какой халупы, так сказать, вылезли.

– А вам как с ней работалось? – Робин обратилась напрямую к Дженис.

– Ну… – начала было та, но Айрин снова ее перебила:

– Гордячка была. Ну подтверди, Джен. Захомутала какого-то врача-консультанта с деньгами – а это уже не убогая халупа, это, на минуточку, дом в Хэме! Тут-то у нас глаза и открылись, а то ведь придет на работу – и имеет наглость нам втирать про важность независимой жизни: мол, замужество – это не главное, нужно делать карьеру, зарабатывать и все такое прочее. И всегда находила, к чему придраться.

– В чем, например, это…

– И по телефону ты отвечаешь не так, и с больными общаешься неправильно, и даже одеваться не умеешь… «Айрин, я считаю, эта майка совершенно не подходит для работы». А сама-то полуголой расхаживала, зайчиха пасхальная! Вот ведь лицемерка! Но повторяю, зла я ей не желала, – настаивала Айрин. – Ну, правда, просто хочу дать вам полное представление… а еще она никогда не доверяла нам заваривать ей чай-кофе, правда, Джен? Хотя другие доктора не считали, что нам не по уму чайный пакетик в кружку бросить.

– Да не поэтому… – хотела вставить словечко Дженис.

– Ладно тебе, Джен, ты же помнишь, какая привереда была…

– А почему она не доверяла другим заваривать ей чай-кофе? – спросил Страйк у Дженис; Робин заметила, что общение с Айрин его изматывает.

– Однажды, перед тем как ополоснуть посуду, – отвечала Дженис, – я вытряхнула пакетик из кружки доктора Бреннера и обнаружила…

– …атомальную таблетку, правильно? – Айрин решила проявить осведомленность.

– …амитальную капсулу, прилипшую ко дну. Что это такое, мы еще в колледже проходи…

– Голубенькая такая, – не удержалась Айрин, – верно?

– «Голубое небо» – так раньше на сленге говорили, – пояснила Дженис. – Депрессант. У меня ведь как заведено было – кстати, все об этом знали: чтобы во время посещения амбулаторных больных на дому ничего похожего в моей аптечке не лежало. Вдруг ограбят – все надо предусмотреть.

– Как вы поняли, что это была кружка доктора Бреннера? – спросил Страйк.

– Он только из своей пил – с университетским гербом, – ответила Дженис. – Не дай бог кому другому ее взять – ни-ни. – На мгновение она заерзала. – Не знаю, в курсе вы или… коль скоро с доктором Гуптой успели побеседовать…

– Да, мы в курсе, что доктор Бреннер сидел на барбитуратах, – подтвердил Страйк, и Дженис облегченно вздохнула:

– Понятно… Ну дак вот, я-то знала, что он сам туда ее уронил, случайно, когда свою дозу из флакона доставал. Наверное, не заметил или подумал, что закатилась куда-нибудь. А представляете, сколько шуму будет, если у доктора в чае наркотик обнаружится! От такой случайности потом не отмажешься.

– Какой вред способна причинить одна капсула? – вступила Робин.

– Да никакого, – авторитетно высказалась Айрин, – правда, Джен?

– Действительно, одна капсула даже на дозу не тянет, – ответила Дженис. – Чуток начнет в сон клонить, максимум. Так вот, когда я пыталась чайной ложкой подцепить со дна кружки эту капсулу, через другую дверь вошла Марго, тоже чай заварить. У нас и раковина, и чайник, и холодильник – все было возле сестринской. Она заметила, как я с капсулой копошусь. Так что привередливости особой она не проявляла. Просто бдительность. Я тоже лишний раз старалась перепроверить, что пью из своей кружки.

– Вы поделились с Марго своими предположениями: как пилюля могла попасть в чай? – спросила Робин.

– Нет, не стала, – ответила Дженис, – потому как доктор Гупта просил меня не распространяться насчет проблем Бреннера, так что я тогда сказала: «По недосмотру, видимо», к тому же в строгом смысле так оно и было. Я уже настроилась, что Марго проведет внеочередное собрание, организует служебную проверку…

– А почему она этого не сделала – моя версия на сей счет тебе известна, – вклинилась Айрин.

– Айрин! – Дженис покачала головой. – Ну честное слово…

– Моя версия такова, – продолжала хозяйка дома, не обращая внимания на Дженис. – Марго считала, что таблетку Бреннеру подбросили, и если вы спросите меня, кто именно…

– Айрин! – повторила Дженис, явно призывая к сдержанности, но Айрин было уже не остановить.

– …то я вам скажу: это Глория. Оторва жуткая, из криминальной среды. Нет, Джен, я молчать не буду. Очевидно же, что Камерона интересует все происходившее у нас в амбулатории…

– Как, каким образом Глория могла что-то подбросить Бреннеру в чай… и прошу заметить, – обратилась Дженис к Страйку и Робин, – у меня другое мнение…

– Мы с ней изо дня в день за одной стойкой работали, Джен. – Айрин перешла на высокомерный тон. – Уж мне-то лучше знать, какой она была…

– …но даже если допустить, что она подбросила пилюлю ему в чай, скажи, Айрин: какое отношение это имеет к исчезновению Марго?

– Откуда я знаю! – Айрин, казалось, начала злиться. – Но их интересует, кто у нас работал и что вообще творилось, это так? – потребовала она ответа у Страйка, и тот согласно кивнул. В сторону Дженис она бросила: «Ясно тебе?» – и продолжила: – Итак, Глория выросла в очень неблагополучной семье, среди мафиози…

Дженис попыталась возразить, но Айрин снова оказалась быстрее:

– Уж поверь мне, Джен! Один из ее братьев приторговывал наркотиками – она сама как-то сболтнула! Так что совсем не факт, что эта атомальная капсула выпала из запасов Бреннера! Глория могла раздобыть ее через своего братца. И Бреннера она терпеть не могла. Было за что, конечно, – жалкий старикашка и вообще придурок, вечно до нас докапывался. Как-то говорит она мне: «А прикинь, жить с таким. Будь я сестрой этого старого козла, давно подмешала бы ему в харчи какой-нибудь отравы», и оказалось, что Марго все слышала, а потом устроила разнос, мол, в присутствии пациентов, находившихся в регистратуре, подобные высказывания в адрес кого-либо из врачей недопустимы и в высшей степени непрофессиональны. Во всяком случае, я решила, что коль скоро Марго не стала разбираться с таблеткой в кружке Бреннера, то она знает, чьих это рук дело. Меньше всего ей хотелось подставлять свою собачонку. Глория ведь была ее протеже. Половину рабочего времени просиживала в кабинете Марго, выслушивая проповеди о феминизме, а я оставалась держать оборону в регистратуре… и уж Марго бы постаралась, чтобы Глории все сошло с рук, даже убийство. Полная слепота.

– Кто-нибудь из вас знает, где сейчас Глория? – спросил Страйк.

– Понятия не имею. Она уехала почти сразу после исчезновения Марго, – ответила Айрин.

– После того как она уволилась, я ее не встречала, – сказала Дженис, которой явно претил этот разговор, – но я думаю, нам с тобой, Айрин, нечего разбрасываться обвинениями…

– Будь добра, – бросила Айрин своей подруге, схватившись за живот, – принеси мне лекарство, оно лежит в холодильнике на верхней полке. Нехорошо мне. Может, еще кофе или чаю? Джен все равно на кухню идет.

Дженис безропотно встала, собрала пустые чашки, загрузила их на поднос и побрела в кухню. Робин, подскочив, придержала ей дверь, а Дженис в ответ чуть натянула уголки рта. Слыша, как удаляются шаги Дженис по устланному толстым ковром коридору, Айрин без тени улыбки сказала:

– Бедняжка Джен. Ох и потрепала ее жизнь. А детство и вовсе как с Диккенса писано. Когда Битти ее бросил, мы с Эдди, бывало, и деньжат ей подкидывали. Она хоть и представляется его фамилией, но ведь он так на ней и не женился, – продолжала Айрин. – Кошмар, правда? И ребеночек у них был. Хотя, мне кажется, настоящая семейная жизнь его никогда не привлекала, оттого и ушел. Я про Ларри… звезд с неба он, конечно, не хватал… – Айрин коротко рассмеялась, – но Дженис чуть ли не боготворил. Я думаю, она сперва надеялась встретить кого-то получше… кстати, Ларри работал у Эдди, не в дирекции, понятное дело, а на стройке… но в конце концов, по-моему, поняла… ну, что не каждый готов чужого ребенка поднимать…

– Можете рассказать о тех письмах с угрозами в адрес Марго, которые вы видели, миссис Хиксон?

– Ой, конечно. – Айрин заметно оживилась. – Значит, вы мне верите? А в полиции даже слушать не стали.