Сожженные приношения

– Н-да?

– Давай переедем.

Бен улыбнулся, глядя в пространство, и притянул жену к себе. Его рубашка уже была расстегнута. Она потеребила краешек, а потом рука ее скользнула под ткань и принялась гладить его грудь, твердую и влажную.

– Знаешь, ведь там внизу никого нет, – сообщила она доверительным тоном, – просто пианино играет само по себе. А над нами просто ноги, бегают взад-вперед. Настоящих людей нет, одни только звуки.

Ее пальцы зашагали вверх по его груди. Он уселся на диване поглубже, так чтобы голова касалась стены.

– Полегчало? – спросила она.

– Немного. – Он испустил долгий вздох и взгромоздил ноги на кофейный столик.

Мэриан наклонилась и отодвинула резной стеклянный портсигар.

– Я рассказывал тебе про свой последний срыв? – спросил он.

– Нет.

– Напомни как-нибудь.

Она кивнула.

– Всегда найдутся новые истории, даже спустя девять лет. Не это ли имеется в виду, когда брак называют приключением?

Бен протянул руку к ее коленке и начал легонько ее поглаживать. Одновременно он с отсутствующим видом пялился на трещинку в потолке. В глазах Мэриан фоном для его профиля служили окна здания напротив. По одной из квартир бродила фигура в полосатых трусах.

– Ну, так как было сегодня? – спросила она наконец. – Или лучше не спрашивать?

– Лучше не спрашивать, но ты уже спросила, – лениво ответил он. – Все как всегда. Дети блистали, рвались к доске, короче, отжигали по полной, все до единого. А затем, вишенка на торте, общее собрание, сплошное воодушевление, аж сердце заходится…

Он рыгнул, она сказала:

– Свин.

Он повернулся к ней лицом, улыбка его была невинной и беззащитной; хотя он утверждал, будто лучшие его годы позади, Мэриан все еще таяла от нее.

– Знаешь что? – сказал он. – Я, кажется, не очень-то люблю то, чем занимаюсь. – Он произнес это так, словно его только что осенило.

– Ты всегда так говоришь в это время года.

– И всегда искренне.

– Остался всего месяц, правда? Ты справишься.

– Не в этот раз, милая. Я не вывожу. – Он выпрямился и, глядя на нее искоса, объявил: – Я потерял машину.

– Это как же ты умудрился?

Он рассказал. Она рассмеялась, а он не понял, что тут смешного.

– Это знак, ясно тебе? – Бен изобразил звук, с которым обрушивается нечто большое, – он вообще был мастер звуковых эффектов.

– В смысле… – Она приложила палец к виску и покрутила. Настроение у Бена внезапно переменилось, и вместо того, чтобы хоть как-то ответить – скажем, усердно покивать, – он просто потянулся за сигаретой. – Добро пожаловать в клуб, – сказала Мэриан, но Бен словно не слышал, его как будто что-то отвлекло – пианино, крики играющих под окном детей. Или пиво. Пиво действовало на него быстрее, чем вино; он редко пил что-то более крепкое.

– Эй! – Она легонько толкнула мужа, и та его часть, которая покинула комнату, вернулась.

Он сказал:

– Привет.

– У меня есть решение всех наших проблем, – бодро заявила Мэриан. –Побег. – На этом слове она вскочила и продолжила, пересекая комнату: – Ты только не заводись. Просто послушай.

Мэриан оглянулась – Бен закуривал сигарету. Она взяла со стола газету и зеленую пузатую пепельницу и отнесла все это обратно к дивану. Увидев газету, он демонстративно свесил голову и с утомленным видом выдохнул шарик дыма, в котором Мэриан отчетливо разглядела звездочки, спирали и восклицательные знаки пылинок.

– Заткнись, – сказала она.

Она поставила перед ним пепельницу, хотя на боковом столике рядом уже стояла одна, беллик[6], с изящными завитушками.

Бен подождал, пока она усядется на полу перед ним.

– Теперь у нее положение просителя, – зычно провозгласил он.

– Слушай. – Она ткнула его рукой, откашлялась и прочла: – «Уникальный дом на лето. Спокойный, уединенный. Идеален для большой семьи. Бассейн, частный пляж, причал…»

Он захохотал.

– Да слушай же. – Она продолжила читать: – «На длительный срок.Очень разумная цена для правильных людей». – Курсив был ее.

– Расистские свиньи, – сказал он.

– Они не это имеют в виду. – Она протянула ему газету, словно особенно спелый помидор. – Два с половиной часа от города. Лучше не придумать.

– От какого города? – спросил он. – От Варшавы?

– От Нью-Йорка, тупица.

– И очень разумная цена, ага?

– Тут так написано.

Бен положил сигарету, отбросил газету в сторону и, взяв жену за обе руки, свел их вместе, так что ее поза стала еще более просительной.

– Солнышко, – сказал он. – Этот стол тоже был по разумной цене, помнишь? – Он кивком показал на антикварный стол, где лежали газеты и несколько книг; настоящим рабочим местом ему служил стол в кухне.

– При чем здесь это?

– Урок семантики: упадок и закат смысла.

– Перестань, мы не в твоем убогом классе.

– Повезло нам. – Он продолжил – без единого намека на упреки и осмотрительно придерживаясь легкого тона: – И шкаф с выгнутой дверцей был по разумной цене… ну, так мне, во всяком случае, сказали… и те изящные стулья…

– Стулья-бержер[7].

– …приставные столики, лампы, все эти финтифлюшки и бог знает что еще понапихано у тебя в кладовке. «Разумно» или, вернее, некая пародия на это слово за девять лет оставило нас с примерно двумя тысячами в банке.

– Но это на две тысячи больше, чем у многих других, – ответила она. – Да чего ты раскипятился-то?

– Потому что домов с пляжем, бассейном и причалом по разумной цене не бывает в принципе. Это называется – пресечь на корню.

– Бен Дж. Негатив. Вечный негатив.

– Нам не потянуть дом на лето. – Он поднимал и опускал ее руки в такт своим словам; газета с каракулями и пометками возле телефонных номеров упала между ними. – Что не так с парой недель на севере штата, даже тройкой, если хочешь?

Она произнесла «фу!» и высвободила руки. Всю паузу между раундами они смотрели друг на друга, причем Мэриан – преувеличенно надув губы, чтобы он почувствовал себя безнадежно жестоким и неразумным.

– Бенджи, – захныкала она, придвигаясь поближе. – Ну что ты вредничаешь? – Она пролезла между его ног и положила голову ему на грудь. Ее волосы рассыпались по его рукам.

Он подождал, пока она устроится. Затем сказал:

– Я понял.

– Что понял? – Он чувствовал ее слова у себя на груди.

– Почему ты так одета – сиськи и задница напоказ. Ты пытаешься соблазнить меня.

– Разве я способна опуститься до чего-то настолько дешевого и грубого? – Она крепче прижалась к нему. – Ну можно же хотя бы посмотреть, правда? Чтобы доказать, что ты, такой умный и здравомыслящий, совершенно прав. – Она подняла взгляд на его подбородок. Если бы он мог разглядеть ее лицо, то счел бы его выражение беспомощно-виноватым. – Я, вообще-то… уже им позвонила.

– Ты им позвонила, – повторил он спокойно.

– Этим милейшим пряничным человечкам, такимразумным. Они ждут нас.

– Когда?

– В субботу? – предложила Мэриан. Его молчание подбодрило ее. – Только представь, Бенджи: прелестная дорога среди зеленых лугов, пикник со всей твоей любимой едой. Не делай из меня обманщицу. Скажи «да».

– Нет.

Впрочем, он, конечно, включится в игру, как это бывало на протяжении предыдущих нескольких лет. Он выскажется, выдвинет все обязательные возражения, она подхватит, отреагирует антифонально. Они начнут с разумного коттеджа на морском побережье за тысячу в месяц и проделают весь путь до сколоченных на скорую руку лачуг на озере или кучно наставленных бунгало, заселенных племенами орущих детей и недавних вдов. Трансплантированный Квинс. Детские кроватки, хлипкая мебель, на стенах пейзажи из «Все по десять центов» и голые деревянные полы, вечно влажные и с вечным песком. Он прямо-таки видел Мэриан среди подобной обстановки. Ну вот, фантазия уже разыгралась.

Мэриан хранила молчание, ждала, пока он смягчится, а он тем временем чувствовал вороватое, еле заметное шевеление в штанах.

– Ладно, – произнес он наконец, – существуют способы провести субботу и похуже.

Она улыбнулась, без намека на триумф. В ее голосе звучало легкое раскаяние.

– Ты же не злишься, да, – насчет звонков? Знаю, надо было подождать, но ты иногда впадаешь – и я обожаю это в тебе, по-настоящему, искренне обожаю – в такую невозможную негативность. – Она выпрямилась, и их лица оказались на одном уровне. – Как было бы славно, если бы дело выгорело. Не надо будет тревожиться насчет Дэви и проклятого велика. Да и насчет меня, если уж на то пошло: не надо гадать, застанешь ты меня дома или расплющенной на тротуаре – из-за очередного лета в этой помойке.

– Я не злюсь.

– Ты мой Бенджи!

Он несколько смущенно поерзал.

– Злости у меня нет, а вот похоть подступает, и если только ты не желаешь устроить горячее шоу для всего честного народа, то надо… – Он подтянулся вверх по дивану, высвобождаясь из-под Мэриан, которая быстро оглянулась на открытое окно: Надзирательница по-прежнему на посту, толстые груди водружены на подоконник; внизу все так же беснуется двор. – Кроме того, – добавил он с легким смешком, – у нас больше нет машины, помнишь?

Как только эти слова были сказаны, пианино внизу разразилось фальшивой кульминацией, и в голове у Бена всплыло название «Мейберри-хайтс». Через полквартала от него – здание на Вуд-авеню, возле больших витрин которого он и припарковал «камаро», – точно, сто процентов. Он совершенно отчетливо вспомнил пластиковый папоротник за стеклом, лампу и стулья – и все это прикреплено к стене цепочками.

Глава 2

На следующее утро Мэриан позвонила тете Элизабет и сообщила, что их не будет в городе всю субботу; может ли Бен отвезти ее в супермаркет вечером в пятницу вместо субботы? Тетя Элизабет, которой было семьдесят четыре года, сказала, что в пятницу вечером она играет в покер. Как насчет четверга? Мастер-класс по рисованию, и среда тоже отпадает – она идет в театр. Тетя Элизабет просила Мэриан не беспокоиться, до «A&P»[8] всего три квартала, и она запросто дойдет туда со своей сумкой на колесиках, но Мэриан, считавшая, как и Бен, что старушка семидесяти четырех лет, живущая одна, непременно беспомощна, настаивала, и они договорились на пятницу после обеда, поскольку по пятницам Бен обычно приезжал домой пораньше. Теперь тете Элизабет, хотя она и не упомянула этого, придется отменить визит в салон красоты, запланированный на три часа.

Мэриан знала, что нежелание Бена относительно надолго уезжать из города было в основном связано с предполагаемой зависимостью от него тети Элизабет. Из всей семьи у него осталась только она, сестра отца, яркая, остроумная и добродушная – и он был к ней привязан. Жила она, в общем-то, неподалеку, но виделась с племянником редко: ее дни были расписаны под завязку. Но он мог тут же подскочить, если ей вдруг требовалась помощь, и это по удивительному совпадению случилось как раз сегодня утром – у тетушки сломался кондиционер. Впрочем, это не горит, ждет до пятницы. Она пожелала им удачи с летним домиком и уверила, что ее бикини и нарукавники уже готовы.

– Вы серьезно, тетя Элизабет? – спросила Мэриан.

– Насчет бикини? Разумеется, я серьезно.

– Насчет всего остального. В смысле, если мы что-нибудь подыщем, вы согласитесь провести лето с нами?

– За городом?

– Погостить у нас. Я уверена, Бену будет намного легче, если вы поедете с нами.

– А что, – сказала тетя Элизабет, – вполне себе дельная мысль.

– Пожалуйста, подумайте об этом.

– Обязательно, Мэриан. Поцелуй от меня Дэви, хорошо?

Мэриан повесила трубку. Ловко придумано, похвалила она себя мысленно.

Всю неделю столбик термометра полз вверх, и в ежевечернем прогнозе погоды становилось все больше шуток насчет растущего индекса температуры-влажности и все больше сетований по поводу испытываемых из-за этого страданий. В среду дети играли под окнами уже в шортах и сарафанах, а их матери подставляли солнцу бледные руки и бедра. Бен приходил домой весь потный и как-то вечером, когда стена напротив жужжала включенными кондиционерами, предложил подумать о том, чтобы и им обзавестись таким агрегатом, хотя оба терпеть их не могли. Мэриан проводила дни, перебирая вещи в ящиках комодов и шкафах, вытаскивая летнюю одежду и убирая подальше демисезонную и зимнюю. Жара и шум внезапно стали бодрить ее и придавать сил.

Дэвид пришел в восторг от перспективы уехать на все лето и в четверг спросил Бена, когда надо готовить маску, трубку и прочее.

– Я бы не торопился, – ответил Бен. – И не слишком надеялся. Может, мы ничего и не найдем, в смысле – в этом году.

– А мама говорит другое, – возразил Дэвид.

– Ну, мама, бывает, делает поспешные выводы, – сказал Бен, сердито взирая на Мэриан, которая утверждала, что она ничего такого не говорила.

Впрочем, Бен, хоть и не был настроен оптимистично, не пытался умерить энтузиазм Мэриан. Было даже что-то поощрительное в его предложении договориться о просмотре еще нескольких домов в дополнение к тому,по очень разумной цене (им точно не по карману), который так будоражил Мэриан. Она исполнила поручение аккуратно и охотно, продемонстрировав невероятную универсальность вкусов.

Женщина по телефону рассказала, что им нужно выехать на скоростную магистраль Лонг-Айленд и, держась направления на Риверхед, попасть на трассу двадцать пять и ехать по ней, миновав Маттитук, Катчог и Литтл-Пеконик-Бей; потом свернуть с двадцать пятой на Ориент-роуд (тамошний поворот не очень заметный, так что надо быть повнимательнее), а затем по нескольким второстепенным дорогам, пересекающим остров (Мэриан аккуратно все записывала), добраться до Шор-роуд и высматривать дом номер семнадцать.

– Тут у нас забавно, – сказала женщина. – Нет ни пятнадцатого, ни восемнадцатого, вообще ничего рядом; один только семнадцатый.

Ее звали Роз Аллардайс, голос у нее был веселый, дружелюбный и очень заинтересованный.

Когда Мэриан показала инструкцию Бену, тот сказал:

– Бог мой! Ты уверена, что здесь все правильно?

– Я записала все в точности, как она говорила.

Бен изучил карту острова и смог проследить путь вплоть до Литтл-Пеконик-Бей.

– Дальше придется ориентироваться на месте, – сказал он и добавил: – Может, заедем сперва посмотреть другие варианты?

– О Бен, нет! – взмолилась Мэриан. – Мы найдем его, я уверена.

Мэриан уведомила мисс Аллардайс, что они будут примерно в одиннадцать. С учетом субботних пробок и вероятности заблудиться где-то на том конце острова Бен предложил выехать еще до восьми.

– Перестраховался, как всегда, – сказала Мэриан.

– Кто-то же, черт возьми, должен перестраховываться.

* * *

Мэриан сидела на пассажирском сиденье, держа на коленях развернутую карту и прислонив листок с нацарапанной инструкцией к сумке. Многоквартирные дома, в основном с лоджиями, вздымались над магистралью, словно забор. Ни единого просвета, радующего взгляд, – только расползающийся во все стороны угрюмый город, замурованная в кирпиче безликость.

Он вообще смотрит по сторонам?

– Не спишь? – спросила она.

– Угу.

– Предвкушаешь?

Бен сделал восторженный жест, она ткнула его в руку. Признается он в этом или нет, но идея его явно зацепила, и он не просто потакает жене. Может, дело в яркой рубашке, а может, в выходных и в том, что они трое едут куда-то вместе, но он уже менее напряжен и менее рассеян.

Через некоторое время здания за их спинами превратились в сплошную серую массу, напоминавшую ледник, вдоль дороги потянулись ряды небольших домов, с деревьями и аккуратными пышными кустами, а затем – домов с молодыми деревцами и только что подстриженными лужайками. Выглянуло солнце, и воздух, который был таким тяжелым и не по сезону влажным, когда они выходили из дома, очистился и сделался прозрачным. Мэриан опустила стекло, и воздушный поток хлынул прямо на Дэвида, сидевшего сзади и копавшегося в корзинке для пикника.

– Посмотри, как тут красиво и просторно, – сказала она, – и воздух – ты только понюхай, Дэви!

Дэвид вытащил пачку «Янки Дудлс» и спросил:

– А мы что, уже за городом?

– Нет, но скоро.

– Риверхед, – сказал Бен. – Куда там дальше?

* * *

Удивительно, но инструкция оказалась точной. Они нашли Ориент-роуд и свернули на узкую асфальтовую дорогу, которая шла через симпатичное и безмятежное скопление маленьких деревянных домиков. Кафе… магазин… почта (флага нет)… На окне отслаивающаяся позолота складывается в надпись: «Мохонксон. У. Дж. Росс, врач». Вдоль дороги – толстые деревья.

– Неплохо, – констатировал Бен.

Примечания