Братья Менендес. Расследование сенсационного убийства, потрясшего весь мир

Глава 1. Кошмар на Элм-драйв

Я думаю, что, возможно, если бы мы с Лайлом были дома… если бы мы могли что-то с этим сделать, может быть… м-м, может быть, отец был бы жив. М-м, возможно, это я был бы мертв. Понимаете, я имею в виду, я не знаю. Я-я-я хотел бы… Я бы определенно отдал свою жизнь за отца.

Вечером 20 августа 1989 года, в последний день жизни Хосе и Китти Менендес, изысканная улица в Беверли-Хиллз была настолько тихой, что можно было услышать, как падает лист. Это само по себе не было чем-то необычным или подозрительным. В конце концов, люди платят высокую цену, чтобы жить в таких районах, и они ценят спокойствие и тишину.

То воскресенье было неторопливым и расслабленным домашним днем для супругов Менендес, состоятельной пары в возрасте чуть старше 40. Хосе, крепкий и привлекательный кубинский эмигрант, покинувший Гавану в 16 лет, был исполнительным директором LIVE Entertainment, ведущего прокатчика голливудских фильмов. Он входил в совет директоров Carolco Pictures, материнской компании LIVE, продюсировавшей фильмы «Рэмбо» и «Терминатор». МэриЛуиз, которую с детства называли Китти, была домохозяйкой.

Эрик и Лайл, их сыновья студенческого возраста, провели день плавая и играя в теннис за роскошным бежевым семейным особняком в средиземноморском стиле площадью 836 квадратных метров с восемью спальнями, расположенном по адресу 722, Норт-Элм-драйв в фешенебельном районе чуть ниже бульвара Сансет. Восемью месяцами ранее семья Менендес переехала в Беверли-Хиллз из Калабасаса, города к северо-западу от Лос-Анджелеса. До этого они двенадцать лет прожили в районе Принстона, Нью-Джерси.

В июне 1989 года 18-летний Эрик окончил среднюю школу Беверли-Хиллз. Он собирался поступить в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе и планировал ездить в расположенный неподалеку университетский кампус в Вествуде. Лайл, которому на тот момент был 21 год, учился в Принстонском университете. Оба молодых человека были высококлассными теннисистами-любителями с профессиональными амбициями.

Войдя в свою квартиру в Западном Голливуде сразу после 13:00 20 августа 1989 года, Перри Берман обнаружил на автоответчике сообщение от Лайла Менендеса. Берман, друг и бывший тренер братьев по теннису, часто встречался с ними в кинотеатре или за ужином после своего переезда в Калифорнию из Нью-Джерси. Когда Берман перезвонил, Хосе Менендес сказал ему, что Эрик и Лайл отправились за покупками в «Беверли-центр» – расположенный неподалеку торговый центр высшего класса. Лайл перезвонил Берману где-то в 17:00 и предложил встретиться тем же вечером. Берман планировал посетить «Вкус Л. А.», гастрономический фестиваль в Санта-Монике. Он должен был выехать через час и предложил Эрику и Лайлу присоединиться к нему и его другу Тодду Холлу. Лайл ответил, что они с братом собираются в кинотеатр на «Бэтмена», и предложил всем встретиться на фестивале где-то в 10 вечера.

Поужинав дома, братья вышли через задние ворота к белому автомобилю Эрика «Форд-Эскорт», припаркованному в переулке за домом, и поехали в кинотеатр, расположенный в торговом центре Century City. Приблизительно в 10 вечера Хосе и Китти включили на большом телевизоре в гостиной фильм о Джеймсе Бонде «Шпион, который меня любил». У помощницы по дому был выходной, поэтому супруги проводили редкий вечер вдвоем. Люди, близкие к семье, говорили, что брак Хосе и Китти, похоже, переживал хорошие времена. Одна родственница заметила, что они снова стали держаться за руки, чего она не видела с их студенческой поры.

Во время просмотра фильма Хосе Менендес положил ноги на кофейный столик и задремал. Китти сидела рядом с ним. В доме была установлена сигнализация, но Хосе редко ее включал – сыновья вечно запускали ее случайно. Кроме того, в Беверли-Хиллз он чувствовал себя в безопасности.

Французские двери за диваном были закрыты. Сразу после 22:00 Авриль Кром, соседка семьи Менендес, услышала «хлопки», похожие на китайские петарды, взрывающиеся друг за другом. Кром посмотрела на часы, потому что с нетерпением ждала возвращения своей дочери Дженнифер в 22:30 из дома соседей. Ее 12-летний сын Джош смотрел фильм. Он хотел позвонить в полицию, но его мать не придала значения этому шуму, который был немногим громче стрекотания сверчков. Идея о выстрелах просто не вписывалась в этот район. Однако это были вовсе не петарды.

Два человека ворвались в гостиную Менендесов через двустворчатую дверь в прихожей и начали стрельбу из ружей «Моссберг» 12-го калибра. Один из злоумышленников подошел к дивану сзади, приставил ствол огромного ружья к затылку Хосе и нажал на спусковой крючок. Охваченная ужасом Китти обернулась и увидела еще одно ружье около своего рта. Она инстинктивно подпрыгнула и подняла руку, чтобы защититься, но безрезультатно: выстрел отбросил ее на пол.

Убийства, подобные тем, что были совершены в некогда уютной семейной гостиной, редко происходят за пределами зоны военных действий.

Брызги крови покрывали диван, стену, деревянные жалюзи, кофейный столик – всю комнату. Вооруженные помповыми ружьями[1] – а не автоматами – убийцы просто стояли на месте и методично всаживали пулю за пулей в беззащитную пару.

Пять пуль попали в Хосе. Помимо выстрела в упор в голову, он получил ранения в грудь, плечо и левый локоть. В результате сквозного ранения левого бедра осталось отверстие 7,5 сантиметра в окружности. Выражаясь роботизированным языком посмертных патолого-анатомических исследований, «мозг был преимущественно выпотрошен» в результате «взрывного обезглавливания», после которого осталось зияющее огнестрельное ранение.

Китти пыталась убежать от нападавших – ее нашли лежащей на правом боку примерно в метре от ног ее мужа. Ее лицо представляло собой неузнаваемое студенистое месиво: каждая кость была сломана, большинство зубов – раздроблены. Ее разорвало на части 9 или, возможно, 10 выстрелами. Одна пуля почти оторвала ей большой палец правой руки. Ее левая нога с большой раной в области колена была сломана и согнута под углом 45 градусов. Правая нога была вытянута вдоль нижней полки кофейного столика. Толстовка и спортивные штаны Китти целиком пропитались кровью.

На другом конце города в Санта-Монике Перри Берман и Тодд Холл покинули фестиваль «Вкус Л. А.» в 22:20. Эрик и Лайл Менендес так и не приехали. Перри Берман уже был в постели, когда через 15 минут у него зазвонил телефон. Лайл Менендес хотел узнать, почему его не было на гастрономическом фестивале. Перри объяснил, что он ждал почти до 22:30.

– Что с вами случилось, парни? – спросил он.

– Мы заблудились, – ответил Лайл. – Мы поехали в центр, потому что думали, что это на Четвертой улице, в центре Лос-Анджелеса.

Поняв, что они не в том месте, братья развернулись и поехали на запад по автостраде Санта-Моника и прибыли на фестиваль гораздо позднее, чем планировали.

– Мне жаль, что мы не встретились, но давайте увидимся на неделе, – сказал Перри.

Лайл звучал обеспокоенно. Он настаивал, что ему нужно немедленно увидеть Бермана, чтобы обсудить его игру в теннис и планы по возвращению в Принстон в сентябре.

– Хорошо, – неохотно ответил Берман. – Если для тебя это так важно, давай встретимся в The Cheesecake Factory в Беверли-Хиллз через полчаса.

Берман едва успел подняться с постели, как Лайл ему перезвонил. Он сказал, что будет лучше встретиться в особняке Менендесов. Эрику нужно было забрать поддельное удостоверение личности, чтобы они могли выпить пива.

– Это даже не обсуждается, – сказал Берман. – Я дам вам дополнительные десять минут, чтобы вы забрали удостоверение и приехали в The Cheesecake Factory.

Когда Эрик и Лайл подъехали к дому сразу после 23:30, электрические ворота на черном кованом заборе, окружавшем территорию, были открыты. Входная дверь была не заперта. Позднее братья сказали полиции, что, по их мнению, родители могли гулять с собаками, поскольку их два «Мерседеса» (один из них был арендован в местном магазине, пока машина семьи была на техническом обслуживании) стояли во дворе рядом с красным «Альфа-Ромео» Лайла. В двухэтажной прихожей горел свет. Первым, что они заметили внутри, было облако серого дыма, лениво повисшее в воздухе.

Для двух диспетчеров, принимавших звонки по номеру 911 в штаб-квартире полицейского управления Беверли-Хиллз, был обычный воскресный вечер. Телефоны молчали более получаса, когда диспетчер Кристин Най ответила на звонок напуганного молодого человека в 23:47.

Диспетчер: Служба спасения Беверли-Хиллз.

Звонящий: Да, полиция, э-э-э… (Крик на заднем плане.): Нет!

Диспетчер: Что у вас случилось?

Звонящий: (Рыдает.) Кто-то убил моих родителей!

Диспетчер: Что, простите?

Звонящий: Кто-то убил моих родителей!

Диспетчер: Что? Кто? Они еще там?

Звонящий: Да.

Диспетчер: Люди, которые…

Звонящий: Нет… нет… (Рыдает.)

Диспетчер: Их застрелили?

Звонящий: Эрик… черт… останься…

Диспетчер: Их застрелили?

Звонящий: Да!

Диспетчер: Их застрелили?

Звонящий: Да… (Рыдает.)

Диспетчер: (Направляет наряды полиции.)

Через две минуты после звонка в службу спасения патрульный офицер Беверли-Хиллз Майк Буткус и его напарник Джон Чарноки получили срочный вызов: «Сообщение о стрельбе в жилом доме. Будьте предельно осторожны. Стрелки могут быть еще там!»

Свернув с бульвара Санта-Моника на Элм-драйв, они тихо проехали мимо особняка Менендесов и, припарковавшись за два дома от него, молча наблюдали за ним через открытые ворота.

Вдруг патрульные услышали внутри крики. Мгновение спустя два молодых человека выбежали из парадной двери и направились прямо к полицейским. Удивленный Буткус приказал им «присесть и лечь на землю». Парни сразу подчинились. Единственным источником света были старомодные уличные фонари, которые выглядели очаровательно, но издавали мало света. Буткус не заметил крови на их одежде.

Эрик и Лайл Менендес, казалось, были не в себе. «Господи, я не могу в это поверить! – кричали они. – Господи, я не могу в это поверить!»

В какой-то момент братья упали на колени и начали бить кулаками по земле. Несколько минут Буткус не мог получить от них ни единого внятного слова. Внезапно они лихорадочно указали на дом и страдальчески попросили: «Просто идите посмотрите! Идите и посмотрите!»

Перри Берман подъехал к The Cheesecake Factory сразу после половины двенадцатого и ждал братьев в машине. Через несколько минут Берман вошел внутрь и увидел, как сотрудники пылесосят ковры и протирают столы. Он спросил, видел ли кто-нибудь двух темноволосых молодых людей лет 20, ростом около 180 сантиметров. «Нет, никого похожего за последний час», – сказала хостес. Выйдя на улицу, Берман услышал пронзительный рев полицейских сирен и все же решил доехать до особняка Менендесов. Свернув на Норт-Элм-драйв, Берман вздрогнул, увидев полицейские автомобили с включенными проблесковыми маячками, патрулировавшие улицу. Он крайне встревожился, заметив, как офицеры с оружием наготове присели за деревьями соседей Менендесов.

Сотрудники полиции думали, что в особняке еще могли скрываться подозреваемые, поэтому решили отправить в дом поисковую группу. Войдя в мраморную прихожую, группа увидела спортивные сумки и одежду, разбросанную по полу. Слева от входной двери была небольшая гостиная, отделанная деревянными панелями.

Пока один офицер следил за входной дверью и лестницей, остальные участники группы осторожно осветили официальную гостиную фонарями. Сержант Кирк Уэст подошел к семейной комнате в конце коридора. Свет был частично включен, и Уэсту показалось, что он слышит звуки телевизора или радио. Он быстро осмотрел тела. У обоих были множественные огнестрельные ранения головы и груди. Уэсту не нужно было трогать супругов: он знал, что они мертвы. По размеру ран было ясно, что для убийства использовалось ружье, хотя на золотом восточном ковре и полированном паркете не было стреляных гильз.

Опытные следователи говорят, что обычный человек, обнаруживший в доме двух зверски убитых людей, незамедлительно выбежит на улицу и позвонит в полицию от соседей. Большинство людей боятся, что убийца еще может находиться на месте преступления. И все же душевные страдания Эрика и Лайла казались искренними. Из сострадания к несчастным братьям детективы решили отказаться от обычных химических тестов, способных определить, использовал ли кто-то из них огнестрельное оружие той ночью. Детективы быстро исключили версии непреднамеренного убийства и суицида, проведя экспертизу остатков пороха на телах Хосе и Китти.

Морис Мо Энджел патрулировал улицы со своим напарником Майком Диллардом, когда незадолго до полуночи ему по рации сообщили о стрельбе по адресу 722, Норт-Элм-драйв. К моменту прибытия Мо Энджела на место происшествия уже приехали несколько полицейских. Лейтенант полиции Беверли-Хиллз Фрэнк Сальсидо поручил крепкому тихому лысеющему патрульному наблюдать за братьями. Оба были в истерике. Сначала их положили на землю, попросив убрать руки за спину, и обыскали.

Энджел с любопытством наблюдал, как Эрик несколько раз ударился головой о дерево, прежде чем попытаться забежать обратно в дом. Лайл, который, по-видимому, лучше контролировал себя, каждый раз удерживал брата. Несомненно, находясь в шоке, Эрик выкрикивал обрывочные фразы:

«Я убью их!»

«Я буду их пытать!»

«Кто мог так поступить?»

«Мы их поймаем!»

«Кого вы поймаете?» – спросил Энджел.

У него сложилось впечатление, что Эрику были известны личности убийц. Однако ответа он не получил.

Мо Энджел не хотел торопить события, воспринимая братьев как «напуганных овец». Лайл был достаточно спокоен, чтобы назвать полицейским имена своих родителей и место работы отца. Он сказал, что ворота были открыты, когда они с Эриком приехали домой, хотя обычно их держали закрытыми. Пока Лайл взволнованно сообщал информацию, Энджел почувствовал, что между ними складываются доверительные отношения.

Лайл описал коллег своего отца по кинобизнесу как «мутных». По его словам, Хосе Менендес днем и ночью подвергался нападкам и по телефону, и в жизни со стороны тех, с кем он работал. Лайл также упомянул, что его отец был «в сильном стрессе» после неожиданного возвращения домой из «поездки» несколько дней назад.

Патрульный избегал обсуждения того, что произошло в доме, но братья продолжали задавать вопросы о состоянии родителей, требуя объяснения, почему парамедики и полиция так медлят. «Я мягко сказал им, что они мертвы», – позднее вспоминал Энджел.

Когда автомобили скорой помощи с телами пронеслись по Норт-Элм-драйв прямо перед рассветом, ошеломленные соседи беспомощно стояли на своих прекрасных лужайках.

«Пожалуйста, скажите мне, что он был наркоторговцем», – взмолилась женщина, жившая неподалеку. Другая соседка продолжала повторять: «Такие вещи здесь не происходят».

Однако это произошло здесь, в красивом и изысканном Беверли-Хиллз, где в среднем совершалось два убийства в год. За несколько мгновений квота на 1989 год оказалась заполнена.

Глава 2. Ни подозреваемого(-ых), ни орудия(-й)

Тот, кто застрелил Хосе и Китти Менендес, оставил мало улик. Однако Мо Энджел, патрульный, которому было поручено наблюдать за Эриком и Лайлом сразу после убийств, не думал, что братья «абсолютно честны»: он полагал, что они могли знать убийц. В то время безумная истерика братьев казалась «несколько избыточной». Когда Энджел неприкрыто наблюдал за ними, они были вне себя от горя, но, как только он отворачивался, они успокаивались и начинали перешептываться. За годы работы в полиции он видел много страданий, однако такая реакция казалась ему неестественной.

Энджел заинтересовался несоответствиями в показаниях братьев о том, где они были ранее тем же вечером. Повторяя свой рассказ несколько раз, Лайл менял время, места и порядок событий.

Лайл сказал, что они пошли на дегустацию вин возле конференц-центра Санта-Моники, но человек, с которым они должны были там встретиться, не пришел. Затем он сказал, что они пошли смотреть фильм в Century City. Поскольку ворота дома были открыты, Энджел спросил, почему они припарковались на улице. «Мы планировали снова уехать», – ответили братья.

Через час после звонка в 911 Эрика и Лайла попросили поговорить с детективами в полицейском участке Беверли-Хиллз, и Энджел предложил их подвезти. Несмотря на то что братья хотели поехать туда сами, Энджел все же отвез их на патрульном автомобиле. Он почувствовал, что они были «взволнованы и напуганы». Они постоянно спрашивали: «Что происходит?» и «Когда нас отпустят?»

Сержанта Тома Эдмондса, детектива-супервайзера отдела по расследованию грабежей и убийств полиции Беверли-Хиллз, сразу после полуночи разбудил телефонный звонок: ему сообщили, что произошла «стрельба с двумя жертвами». Эдмондс приехал в участок сразу после часа ночи. Высокий и стройный, с небольшой сединой, в своей куртке в стиле вестерн и ковбойских сапогах он напоминал актера Денниса Уивера.