Павшая крепость

– Я совершенно не ревную тебя к Хистре, – продолжила Даника. – Я доверяю тебе всем сердцем.

Но перед самой дверью своей комнаты она резко остановилась и вплотную придвинулась к Кэддерли, одной рукой обвив его талию, а другой медленно обрисовывая контур лица юноши.

– Я доверяю тебе, – повторила Даника. – Кроме того, – добавила пылкая-воительница совсем другим, твердым тоном, поворачивая в комнату, – если между тобой и этой тупой раскрашенной дубиной с трепещущей – слишком трепещущей – плотью когда-нибудь произойдет что-нибудь романтическое, ее нос окажется где-нибудь за ее ухом, это я гарантирую.

И Даника исчезла в комнате, чтобы взять книгу записей, которую они с Кэддерли подготовили для встречи с деканом Тобикусом. Молодой жрец остался в коридоре, размышляя о только что услышанных словах Даники, и посмеивался про себя, представив последствия своего флирта с Хистрой. Даника была на целый фут ниже его и на сотню фунтов легче. Она двигалась с грацией танцовщицы – и дралась с яростью искусанного пчелами медведя.

Однако молодой жрец не беспокоился. Хистра всю свою жизнь посвятила тому, чтобы выглядеть привлекательной, и не делала секрета из своего влечения к Кэддерли. Но шансов у нее не было: ни одна женщина в мире не смогла бы разорвать узы, связывающие Кэддерли с Даникой.

Почерневшая, обугленная рука показалась из-под только что вывернутого кома земли, отчаянно пытаясь схватить чистый воздух. Вторая, такая же обожженная, да еще и сломанная под неестественным углом где-то между запястьем и локтем, последовала за ней, цепляясь за грязь, вытаскивая из природной темницы обезображенное тело. Наконец, создание отыскало опору, и из неглубокой могилы поднялась безволосая голова, чтобы снова взглянуть на мир живых.

Черная башка ворочалась на шее, туго обтянутой съежившейся кожей, озирая окрестности. На миг грязное существо удивилось произошедшему. Как его могли похоронить?

Невдалеке, ниже по невысокому холму, существо заметило свет зажженных в вечерних сумерках ламп маленького фермерского дома. Рядом виднелось еще одно строение – амбар.

Амбар!

Часть сознания, когда-то принадлежавшего человеку, известному как Призрак, помнила этот сарай. Призрак видел, как тело, его тело, сжег в этом самом амбаре проклятый Кэддерли! Злобный труп втянул в себя немного воздуха – нельзя же это действие назвать дыханием, если его производит немертвая тварь, – и выволок из дыры черное, сморщенное туловище. Напев далекой, странно знакомой мелодии продолжал звучать где-то в глубине пробуждающегося сознания.

Пошатываясь, Призрак скорее побежал вприпрыжку, чем пошел к деревянному зданию, и с каждым шагом воспоминания о том ужасном роковом дне становились все яснее.

Призрак воспользовался Геаруфу, могущественным устройством, управляющим магической энергией мира духов, чтобы похитить тело дуплоседа Вандера, невольного соучастника. Прикинувшись Вандером, да еще и обретя силу великана, Призрак раздавил собственное тело и швырнул его в амбар.

А потом Кэддерли сжег его.

Безобразный монстр взглянул на обтянутые ломкой кожей кости рук, на выпирающие ребра – на пустую оболочку, каким-то образом ожившую.

Кэддерли сжег его тело, это тело!

Ничем не замутненная ненависть наполнила проклятое создание. Призрак хотел убить Кэддерли, убить любого, кто дорог молодому жрецу… просто убить любого.

Призрак уже стоял у самого амбара. Мысли о Кэддерли отлетели прочь, обратившись в ничто, сменившись не сконцентрированным ни на ком гневом. Дверь находилась чуть в стороне, но существо понимало, что не нуждается больше в дверях: тому, чем он стал, не помеха обычные доски, преграждающие сейчас путь. Ссохшаяся фигура качнулась, заколебалась, утратила всякую материальность, и Призрак шагнул сквозь стену.

Он услышал лошадиное ржание еще до того, как вновь полностью вернулся на земной уровень, а потом и увидел несчастное животное с дикими глазами и лоснящейся от пота шкурой. Зрелище понравилось немертвому; волна нового ощущения, ощущения радости, омыла Призрака, когда он почуял ужас лошади. Чудовище легкой походкой подошло к животному и встало перед ним, вывесив из голодного рта спекшийся язык. Кожа сгорела, поэтому кончик языка болтался гораздо ниже обугленного подбородка Призрака. Лошадь не издала ни звука, слишком испуганная, чтобы пошевелиться или хотя бы вдохнуть.

Присвистнув от злобного предвкушения, Призрак опустил смертельно холодные руки на морду животного.

Лошадь тут же околела.

Немертвое существо удовлетворенно зашипело, но, хотя убийство и возбудило Призрака, он не чувствовал, что насытился. Его голод требовал большего, этот голод не победить смертью простого животного. Призрак пересек амбар и, снова пройдя сквозь стену, угодил прямо в пятно света, падающего из окна фермы. Там, внутри, за занавеской, в комнате двигалась смутно различимая фигура – фигура человека.

Призрак замер у передней двери, колеблясь, то ли ему шагнуть напрямик, то ли сорвать дверь с петель, то ли просто постучать и дождаться, когда овца сама подойдет к волку. Однако решить существо не успело – взгляд его упал на небольшое оконце сбоку от двери, и оно в первый раз увидело в стекле собственное отражение.

Пустые глазницы источали красноватое свечение. Нос полностью исчез, на его месте зияла черная, дыра, окаймленная обугленными лоскутьями горелой кожи.

Крохотная часть сознания Призрака, еще помнящая жизнь, при виде этого жуткого отражения потеряла контроль над трупом. Неземной вой монстра взбесил напуганных до безумия животных фермы, расколов спокойствие тихой осенней ночи почище иной свирепой бури. В доме, как раз за дверью, зашаркали, но разъяренный монстр этого даже не услышал. С силой, выходящей за рамки возможностей любого смертного, он погрузил костлявые руки в дерево, в самый центр створки, и рванул в стороны, раздирая доски, словно тонкий листок пергамента.

Там стоял человек в форме городского стражника Кэррадуна, лицо его искажал запредельный ужас, рот застыл в безмолвном крике, глаза выкатились так, что казалось, вот-вот выпадут из орбит.

Призрак ворвался в проделанную брешь и навалился на бедолагу. От прикосновений чудовища человеческая кожа изменялась, старилась; волосы из угольно-черных превращались в белоснежные и выпадали целыми прядями. Наконец, к стражнику вернулся голос, и он завопил, беспомощно молотя руками. А Призрак рвал его, вгрызаясь в горло, пока рожденный крик не захлебнулся в кровавом бульканье.

Монстр услышал шаги и перевел взгляд с убитого на стоящего у дверей маленькой кухни второго человека.

– Ради богов, – прошептал мужчина, попятился, затем ринулся в дальнюю комнату и захлопнул дверь.

Одной рукой Призрак приподнял мертвеца и через проделанное в стене отверстие вышвырнул его на улицу – труп пролетел половину двора. А чудовище заскользило по полу, смакуя вкус убийства, все еще желая большего. Снова по телу немертвого пробежала рябь, и он очутился по ту сторону закрытой двери.

Второй мужчина, тоже городской стражник, стоял перед ужасным созданием, лихорадочно размахивая коротким мечом. Но оружие, не причиняя вреда, скользнуло в бесплотную дымку, которой обернулся монстр. Человек попытался бежать, но Призрак обогнал его, просачиваясь сквозь мебель, о которую спотыкался стражник, ввинтился в стену и встретил объятую ужасом жертву сразу за распахнувшейся дверью.

Пытка длилась долго, очень долго, а затем беспомощный, потерявший во время падения с крыльца меч человек, шатаясь, побрел в ночь, из последних сил стремясь к Кэррадуну, не переставая завывать.

Конечно, Призрак мог в любое мгновение материализоваться и разорвать человека в клочья, но существо каким-то образом чувствовало, что наслаждается этим ощущением, ароматом ужаса, куда больше, чем обычным убийством. Призрак черпал силу в чужом страхе, словно питаясь эмоциями и воплями истязуемых.

Но теперь все кончилось, мужчина скрылся, а второй давно уже мертв – с ним позабавиться не получится.

И Призрак снова взвыл – крошечный обломок человеческого сознания увидел, кем он стал, увидел, что сделал негодяй Кэддерли. Не многое помнил Призрак из своей прошлой жизни, только то, что он был одним из самых высокооплачиваемых убийц мира живых, профессиональным наемником, истинным мастером своего дела, художником смерти.

Теперь же он – немертвый, настоящий призрак, пустая оживленная оболочка энергии зла.

После века владения Геаруфу Призрак особенным образом стал относиться к смертным. Дважды злодей пользовался силой магического двеомера, чтобы сменить тело, уничтожить предыдущее и забрать новое, сделав его своим. А теперь дух Призрака, по крайней мере, частица его вернулась на этот уровень. Шутка судьбы – Призрак восстал из мертвых.

Но как? Призрак не многое помнил о своем существовании по ту сторону смерти, но чувствовал. что оно не было приятным, отнюдь.

Образы рычащих теней окружили его, черные когти раздирали воздух перед мысленным взором. Что извлекло его из могилы, что заставило дух снова ступить на землю? Тварь изучила свои пальцы на руках и на ногах, ища восстанавливающее кольцо, которое когда-то носил Призрак. И вдруг существо отчетливо вспомнило, что кольцо украл Кэддерли.

В ветре ощущался зов, тихий, но неодолимый. И знакомый. Призрак повернул горящий взор к далеким горам и снова услышал напев.

Геаруфу.

Зловещий дух понял все, вспомнив, как услышал мелодию там, в месте вечной кары. Геаруфу призвало его назад. Сила Геаруфу позволяет ему бродить по земле. В этот миг, миг замешательства, существо не могло решить, хорошо это или нет. Тварь снова изучила свои морщинистые отвратительные руки и торс, размышляя, сумеют ли они вынести дневной свет. Какое будущее ждет Призрака в его нынешнем состоянии? Какие надежды может питать не-мертвое создание?

Безмолвный зов зазвучал снова.

Геаруфу!

Магический талисман хочет, чтобы Призрак вернулся, – и с помощью его силы дух монстра наверняка заполучит новую, живую форму.

В Кэррадуне, близ которого расположилась злополучная ферма, напуганный до смерти стражник колотил в закрытые ворота, вопя о призраках и оплакивая своего погибшего товарища. Если у охраняющих ворота солдат и возникли какие-либо сомнения в искренности этого человека, достаточно было лишь взглянуть в его лицо, лицо, по которому уже никто не дал бы бедолаге его тридцати лет.

Меньше чем через час из Кэррадуна по направлению к ферме выехал большой отряд, а также жрец храма Ильматера, – люди готовы были дать бой духу-чудовищу. К тому времени Призрак находился уже далеко. Порой он шел, порой парил над полями, следуя зову Геаруфу. В этом был его единственный шанс на освобождение.

И только крики ночных зверей, испуганное блеянье овец и уханье потревоженных сов отмечали путь привидения.

ШАГ ЗА ОПАСНУЮ ЧЕРТУ

Рассвет уже давным-давно разгорелся, но комната, в которую вошел Кэддерли, оставалась по-прежнему темной, шторы плотно закрывали окна. Молодой жрец тихо подошел к постели и опустился на колени, не желая тревожить сон директрисы Пертилопы.

Если наставник Эйвери был Кэддерли приемным отцом, то мудрая Пертилопа стала матерью юноши. Теперь, с его новообретенной способностью проникать в суть гармонии Песни Денира, Кэддерли чувствовал, что нуждается в Пертилопе больше, чем когда-либо прежде. Ибо и она слышала непостижимый напев бесконечной Песни, и она переступила обычные границы ордена. Если бы во время беседы Кэддерли с Тобикусом Пертилопа была рядом с юношей, то поддержала бы его доводы, и престарелый декан был бы вынужден признать истинность слов молодого жреца.