Изгнанник

Все это было выше понимания Дзирта. Он чувствовал искренность своих сотоварищей, но дровские эльфы не были так связаны с камнями Подземья, как свирфнебли или пичи. И все же, если Дзирту нужны были бы какие-то доказательства того, на что намекают Белвар и Щелкунчик, ему пришлось бы лишь припомнить битву против земной элементали Белвара или представить ту стену, которая каким-то образом появилась из ниоткуда, чтобы замурововать его врагов в пещере иллитидов.

– А что сейчас сообщают тебе камни? – спросил Дзирт у Щелкунчика. Обогнали ли мы своих врагов?

Щелкунчик направился в сторону и приложил ухо к стене.

– Слова звучат очень неразборчиво, – произнес он явно огорченным голосом.

Его компаньоны поняли скрытое значение его тона. Земля не стала говорить менее ясно; дело было в слухе Щелкунчика, заглушаемом инстинктами пещерного урода….

– Я не слышу, чтобы кто-нибудь был в погоне, – продолжил Щелкунчик, – но я не уверен, могу ли доверять своим ушам. – Он внезапно зарычал, круто развернулся в другую сторону и отошел в дальнюю часть ниши.

Дзирт и Белвар обменялись тревожными взглядами, затем двинулись следом.

– Что случилось? – осмелился спросить хранитель туннелей пещерного урода, хотя и сам догадывался.

– Я слабею, – ответил Щелкунчик, вернувшийся скрежет в голосе только подчеркивал его правоту. – В пещере иллитидов я был пичем, еще большим пичем, чем прежде. Я был концентрированным пичем. Я был землей. – Белвар и Дзирт, казалось, не поняли его. – С-с-тена, – попытался объяснить Щелкунчик. Водружение подобной стены под силу только группе пичей-старейшин, работающих совместно, по тщательно разработанному ритуалу. – Щелкунчик помедлил и неистово тряхнул головой, как будто бы пытался стряхнуть личность монстра. Он шлепнул тяжелой когтистой лапой по стене и заставил себя продолжить:

– И все же я это сделал. Я стал камнем и просто поднял свою руку, чтобы заблокировать врагов Дзирта.

– И теперь это уходит, – мягко произнес Дзирт. – Теперь пич снова выпадает из твоей хватки, скрываясь под инстинктами пещерного урода.

Щелкунчик посмотрел в сторону, снова и снова вместо ответа ударяя по стене. Что-то в этом движении давало ему успокоение, и он повторял его вновь и вновь, ритмично постукивая, словно пытаясь удержаться за некую малую часть самого себя.

Дзирт и Белвар удалились из ниши и направились назад, в туннель, чтобы оставить своего друга-гиганта наедине с самим собой. Через короткое время они заметили, что стук прекратился, а Щелкунчик высунул голову; его огромные птичьи глаза были наполнены печалью. Его заикающаяся речь заставила друзей вздрогнуть, она подтверждала его логику, логику его просьбы:

– П-пожалуйста, уб-бейте меня.

Часть 5

Дух

Дух. Он не может, быть сломлен, он не может исчезнуть бесследно. Жертва 6 муках отчаяния способна поверить в обратное; ее мучитель тоже желал бы верить в это. На самом деле дух не вытравить; порой он запрятан глубоко, но дух всегда остается.

Это заблуждение самонадеянности Зин-карлы и уязвимое место подобных существ. Жрицы, которых мне. приходилось знавать, утверждали, что дух-двойник величайший подарок Паучьей Королевы, повелевающей дровами. Я так не считаю.

Правильнее назвать Зин-карлу величайшим мошенничеством богини Алое.

Жизненная сила тела не может быть отделена от. рассудка и от сердечных переживаний. Они суть одно, некая слиянность единой сущности. Именно в гармонии этих трех начал – тела, разума и сердуца – мы обретаем то, что зовется духом.

Сколько было тиранов, пытавшихся сломить его! Сколько правителей жаждало обуздать своих подданных, низведя их до уровня простых, безмозглых орудий выгоды и наживы! Они крадут любовь, они крадут веру своего народа, они хотели бы украсть дух.

В конечном итоге они, безусловно, терпят крах. Я должен верить в это. Если пламя свечи, что зовется духом, погашено, существует только смерть, и тирану нечем поживиться, в царстве, усеянном трупами.

Но пламя духа-вещь текучая, порывистая и неукротимая. Дух жертвы иногда оказывается более живучим, чем его гонитель.

Где же тогда был Закнафейн – мой отец, – когда отправился в путь, чтобы убить меня? Где был я сам в годы одиночества в дебрях, когда охотник, которым я стал, ослеплял мое сердце и часто, вопреки велениям моего рассудка, направлял мою руку, вооруженную саблей?

Я пришел к мысли, что мы – и я, и мой отец – никуда не девались, наша подлинная сущность иногда бывала неразличима, но никогда не исчезала бесследно.

Дух. В любом языке, во всех Королевствах, на поверхности и в Подземье, в любое время и в любом месте это слово несет отзвук, силы и решимости. Это сила героя, жизнерадостность матери и доспехи бедняка. Это не может быть сломлено, это не может быть отнято.

Я должен верить в это.

    Дзирт До'Урден

Глава 22

Без направления

Меч сверкнул раньше, чем раб-гоблин успел издать крик ужаса. Он повалился вперед и рухнул на пол уже мертвым. Закнафейн прошел по его спине и двинулся к выходу в глубине пещеры; путь впереди был свободен.

Когда одушевленный воин проходил мимо последнего убитого, прямо перед ним появилась группа иллитидов. Закнафейн зарычал и не только не свернул в сторону, но нисколько не сбавил своего шага. Его логика была несокрушима; Дзирт удалился через этот выход, и ему надо идти по следу.

Что бы ни попалось ему на этом пути, должно пасть от его клинка.

– Пусть этот идет своей дорогой! – пронизал пещеру телепатический вопль тех иллитидов, которые видели Закнафейна в действии. – Вы не сможете победить его! Пусть этот дров уходит!

Смертоносные клинки духа-двойника были достаточно красноречивы: более дюжины их товарищей уже пали от руки Закнафейна.

Группа, стоявшая на пути Закнафейна, не оставила без внимания предупреждение. Они рванули в разные стороны-все, кроме одного.

Раса иллитидов ставила превыше всего практичность, используя непомерный объем общинного знания. Проницатели считали фатальным пороком проявление каких-либо чувств, например гордыни. В данном случае это было как нельзя более верно.

Пф-ф-у-у! Одинокий иллитид выстрелил в духа-двойника, веря, что никому не спастись от него бегством.

Мгновение спустя, столько времени потребовал взмах меча, Закнафейн наступил на грудь упавшего иллитида и продолжил свой путь в дебри Подземья.

Ни один из остальных иллитидов и не пытался остановить его.

Закнафейн низко пригибался к земле, внимательно изучая дорогу. Дзирт прошел этим туннелем; запах был свежим и отчетливым. Закнафейн, несмотря на это, не мог продвигаться с той же скоростью, что его цель: ведь ему приходилось останавливаться, чтобы проверить след.

Но, не в пример Закнафейну, Дзирту требовался отдых.

* * *

– Стойте! – Тон команды Белвара не давал повода для возражений. Дзирт и Щелкунчик замерли, каждый на своем месте, недоумевая, что заставило хранителя туннелей внезапно насторожиться.

Белвар отошел и приложил ухо к каменной стене.

– Топот сапог, – шепнул он, показывая на камень. – В параллельном туннеле.

Дзирт присоединился к Другу и напряженно прислушался, но хотя он обладал восприятием более острым, чем у любого другого дрова, экспертом по вибрации камня, таким как глубинный гном, его едва ли можно было назвать.

– Сколько их? – спросил он.

– Несколько, – ответил Белвар и пожал плечами, как бы показывая, что точнее сказать не может.

– Семеро, – сообщил Щелкунчик, стоявший у стены в нескольких шагах от них; голос у него был ясными уверенным. – Дергары, серые дворфы. Тоже удирают от иллитидов.