История раннего Средневековья

Между тем как Циньская династия враждовала с конфуцианцами, Ханьские императоры, напротив, построили свое управление на союзе с этой партией. Преследование книг и ученых со стороны Шихуанди и Ли-Сы, вместо того чтобы убить дело Конфуция, послужило только к возвеличению его памяти. Осуждая на сожжение составленные им сочинения, преследователи как бы окружили образ Конфуция светом мученичества. Императоры новой династии обратно показывали всем на вид свое глубокое уважение памяти Конфуция. Као-цу в 194 г. посетил могилу ученого и принес ему в жертву быка. В 191 г. до Р.X. был отменен указ о сожжении старинных книг, изданный Шихуанди. Конфуцианцы с необыкновенной ревностью принялись за восстановление текстов, собранных великим их учителем. Каждый отрывок Шу-цзиня, Ши-цзиня и Ли-цзы, извлеченный из развалин, получил значение драгоценной святыни. Император покровительствовал этой работе ученых. В половине II века до Р.X. на месте рождения Конфуция был воздвигнут храм. С течением времени такие храмы возникли во всех значительных городах Китая. Род Кунов, происходящих от Конфуция, до последнего времени пользовался в Китае величайшим почетом; старший потомок по прямой линии назывался Иен-шен-кун, что значит «князь, продолжающий род святого»; его обязанностью было служить у гроба и в храме своего предка. Вслед за возведением Конфуция в святые были возвышены в тот же небесный чин некоторые из его учеников. Ханьские императоры получили в наследство от прежней династии войны на окраинах, особенно с гуннами на севере. Они достроили великую каменную стену (длиной более 2000 верст) и пытались обойти гуннов с фланга, проникнув на восток вдоль Печилийского залива и завоевав Корею. На этом далеко не окончилась борьба с гуннами: постоянно против них посылались военные экспедиции; диких степняков задабривали грузами шелка, риса, вина, иногда отдавали их вождям в жены китайских принцесс.

Между 140 и 82 гг. до Р.X. в Китае правил неутомимый завоеватель Ву-ти, или У-ди, современник Суллы. В 119 г. он одержал решительную победу над гуннами и окончательно избавил Китай от страшных нападений. Врезавшись в самую глубину их кочевья, У-ди покорил восточный Туркестан и, переваливши через большой поперечный горный кряж Средней Азии, дошел до Ферганской долины; здесь он вступил в сношения с греческими царями Бактрии. Вместе с тем он приобрел господство над заднеиндийскими странами: Тонкином, Аннамом и Кохинхиной. Китайская империя дошла до величайших пределов своего расширения.

Конфуцианские правители и народные верования. Попытка Шихуанди перестроить по новому управление Китая и обходиться без помощи ученых знатоков старины окончилась полной неудачей. Ханьская династия, напротив, искала опоры в конфуцианцах и в них видела главное орудие для скрепления широко раскинутых, разноплеменных и разнообразных по характеру частей империи. Знание мудрости Конфуция сделалось необходимым условием для получения должности мандарина (чиновника управления). В течение долгих веков до нашего времени происходили экзамены на чины: экзаменующихся запирали для исполнения письменных работ в особые кельи, где они проводили иногда несколько суток; соревнование было весьма велико, а испытания очень строги, так что, например, на 30 000 испытуемых в трех самых населенных областях выдавались только 500 дипломов. Зато карьера ученого чиновника была вполне общедоступна: в Китае не существовало никаких привилегий (преимуществ) и никаких ограничений.

Образованный высший класс, занимавший должности, удовлетворялся рассудочной (рационалистической, от латинского слова ratio – разум) религией, проповеданной Конфуцием. Сам Конфуций и его ученики, силой императорских указов возведенные в небесный чин святых, богами не сделались: в посвященных им храмах нет никаких идолов или изображений; имена их начертаны на досках, стоящих на алтаре; в честь их только поются гимны и славословия. Почитание Конфуция входит в состав государственных обрядов, исполняемых императором, придворными сановниками и мандаринами. Только правящие и должностные лица могут приносить жертвы и обращаться с молитвами к великому Шанди (по старому обычаю под открытым небом), к солнцу, луне и звездам. Весь остальной народ воспринимает благодать от высших богов не иначе, как через их посредство.

Для конфуцианцев было ясно, что народные массы не могут успокоиться на такой сухой и далекой от них обрядности. Поэтому они допустили старые, привычные народу заклинания бесов, позволили даосам справлять молебны для прекращения засухи, для отражения опасности от тигров, для спасения душ утонувших и т. д., хотя в глазах просвещенных правителей и чиновников все эти обычаи основаны на грубых предрассудках. Мало того: конфуцианцы искусно воспользовались народными верованиями дли целей управления.

Во всяком городе империи чтится особый бог-покровитель, который есть не что иное, как умерший мандарин-правитель данной округи, императорским указом вознесенный в число небожителей. Небесный чин этих богов вполне отвечает значению данного города в империи: на небе такая же лестница почета, как и на земле; перейдя на тот свет, бывший градоначальник как бы продолжает руководить паствой; он ведет летопись добрых и злых дел человеческих: о первых докладывает великому небесному богу, о вторых князю ада. Городской бог – точно соглядатай адского правителя; в его храме обыкновенно изображены на стенах мучения, которым подвергаются нечестивцы в 10 отделениях ада, называемых «подземными тюрьмами».

Конфуцианцы не запрещают верить, согласно понятию даосов, что благочестивые и добрые души опять возвращаются на поверхность земли и возрождаются в каком-либо привлекательном образе и что злодеи, осужденные адским судом, или испытывают вечные мучения, или превращаются в нечистых и безобразных животных. На такое превращение, между прочим, осуждаются заклинатели и священники, которые не исполнили заупокойных молитв, получивши за них деньги: сначала они видят в воздушном зеркале отвратительный образ, который им суждено принять, а потом их заставляют читать неисполненные молитвы в темной адской келье при мерцающем свете лампы по мелко и неразборчиво исписанной книге. Сами конфуцианцы не верят в эти грубые картины адского суда и наказаний. Однако, чтобы вызвать в толпе страх и почтение к духовному главе своему Конфуцию, они распространяют веру, что лица, осмелившиеся разорвать или уничтожить конфуцианские книги, будут на том свете повешены за ноги и заживо ободраны.

Городской бог не только властвует над округой, но у него также есть обязанности перед людьми, он должен заботиться об их благоденствии. Когда, например, слишком долго длится засуха и не помогают никакие молебны, всем становится ясно, что это недосмотр городского бога. В таком случае, с соизволения властей, принимается мера исправления: идол, в котором предполагается присутствие самого бога, выносят из храма; с него снимают все одеяние и заставляют испытать на голом теле жгучие лучи солнца. Если же и это не помогает, тогда остается одно: свергнуть бога с его положения и заменить его другим. Конфуцианцы не только руководят всеми этими действиями расправы над провинившимся божеством, но допускают в них участие даосов, последователей Лаоцзы. Они даже признали должность верховного заклинателя духов, тьенши: потомку волшебника Чандаолина предоставлена важная духовная обязанность – наблюдать за поведением городских богов; он имеет право отнять божественный чин у провинившегося и на место свергнутого предложить нового кандидата. Однако возводить на небо новых богов тьенши не может; все его предложения рассматриваются в столице особым ведомством по делам небесным и все назначения утверждаются императором.

Конфуцианцы допустили, между прочим, обычай приносить в храм шелковые ленты с написанными на них молитвами, списком жертвоприношений, заклинаниями и т. д.; по окончании богослужения ленты сжигаются. Сожжение письмен или рисунков основано на учении даосов, утверждающих, что боги принимают лишь духовную долю всякого дара и приношения, а она освобождается и возносится к небу лишь благодаря сожжению. Вера в чудодейственную силу сожжения, чуждая конфуцианцам, все больше и больше распространялась в народе; но так как шелковые ленты стоили дорого и были не по средствам массе людей малосостоятельных, появился запрос на материал более общедоступный. В 100 г. после Р.X. управляющий императорским оружейным заводом Цай-лунь придумал изготовлять бумагу из тряпья, древесной коры, пеньки и старых рыбацких сетей. Изобретатель получил высочайшее одобрение; долго потом показывали в виде одной из достопримечательностей Китая дом знаменитого человека и камень, служивший ему подставкой при тиснении бумаги. Вслед за изобретением тряпичной бумаги скоро появился способ механического печатания. Бумага и типография изобретены были в Китае задолго до появления тех же искусств в Европе (раньше на 12–13 веков); но в то время как европейцы применили оба изобретения к распространению дешевой книги, в Китае бумага и печать стали служить религиозным и волшебным целям. Бумажные ленты, бумажные фигуры, плакаты, флаги, вывески идут в дело в огромном количестве и служат сотням разнообразных потребностей. В начале нового года красными бумажными полосками, на которых вытиснены изречения и картинки, обклеиваются двери, стены, шкапы, сундуки и ящики: цель состоит в том, чтобы обеспечить дому благоденствие, а красный цвет нужен потому, что его не любят и боятся бесы. Бумага с таинственными знаками наклеивается на крышу, чтобы отогнать духов, приносящих заразу и болезнь, или же бумагу сжигают и дают больному выпить раствор золы в воде, чтобы изгнать из него духа болезни. Сумасшедших запирают в комнаты, стены которых обклеены изображениями адских мучений; цель опять в том, чтобы напугать бесов, вселившихся в больного, и выгнать их из него.