Канатная плясунья

Телор услышал долгий, судорожный вздох облегчения, вырвавшийся у девушки, и мысленно попросил Бога, чтобы его предположение оказалось верным. Он сказал это больше из желания утешить бедняжку, а не потому, что был твердо убежден. Потом, чтобы отвлечь незнакомку от грустных мыслей, Телор предложил отнести девушку поглубже в лес, где протекает небольшой ручеек, чтобы она смыла грязь со своих царапин, и убедил ее, что они сумеют убежать, даже если люди из замка и начнут ее поиски за пределами поместья.

– И эту ногу тоже опустите в воду, – посоветовал он. – Холод ей сейчас только поможет.

Но Кэрис не нуждалась в его советах. Уж о чем, о чем, а о растяжении связок и переломах она знала больше Телора и не боялась их. И к тому же, если бы она не спрыгнула со стены, ей пришлось бы испытать не такую боль и не такой страх. Конечно, страстно желая убежать подальше и спрятаться от своих преследователей, она довольно долго бежала, не чувствуя больной ноги. Но, опустив ее в воду и склонившись, чтобы обмыть свои исцарапанные руки, Кэрис тихонько прошептала:

– Спасибо тебе, Пресвятая Богородица.

Она была уверена, что через несколько дней от боли в лодыжке останутся лишь воспоминания. Кэрис заметила сочувствие в глазах высокого мужчины, когда тот понял, чего она испугалась. Может быть, он разрешит ей оставаться с ними до тех пор, пока она снова не сможет танцевать? А потом, когда она заплатит им за свое содержание, возможно, их можно будет упросить оставить ее насовсем.

Кэрис никак не могла демонстрировать свое мастерство без труппы: если она придет в какой-нибудь город или деревню, чтобы танцевать, ее тут же выгонят, как последнюю шлюху, даже если она никогда не была близка с мужчиной. По правде говоря, если эти двое откажутся содержать ее до тех пор, пока она не найдет новую труппу, единственным выходом, чтобы не умереть с голоду, будет именно проституция. Губы Кэрис неприязненно скривились. Она была выше того, чтобы получать деньги от мужчины, делящего с ней постель, хотя и Морган, и Ульрик всячески подталкивали ее к этому. Несмотря на их настойчивость, Кэрис не поддавалась, потому что ей никто еще по-настоящему не нравился. Моргану и Ульрику вскоре надоело безуспешно воспламенять холодное сердце девушки, тем более, что оба без особого труда могли раздобыть себе более сговорчивых партнерш. Но они держали ее в труппе, так как своими танцами она приносила неплохой доход, что вряд ли удалось бы ей сделать, будь она женщиной легкого поведения. По этой же причине они не осмеливались бить Кэрис или слишком притеснять ее, заставляя заниматься проституцией из-за нескольких лишних грошей, ведь она была отличной танцовщицей и легко могла найти себе место в другой труппе, если бы ей не понравилось их обращение.

Кэрис прекрасно понимала: чтобы найти новую хорошую труппу, которая нуждалась в канатоходке, потребуется время и, если ее спасители не оставят ее у себя, ей придется или же голодать до тех пор, пока не подвернется что-нибудь подходящее, или же стать проституткой. Девушку выводила из себя даже мысль о том, что придется ложиться в постель с мужчиной, который предложит ей кусок хлеба и глоток пива, независимо от того, каким уродливым и жестоким может он оказаться.

Кэрис снова посмотрела на своих спасителей. Определенно предмет, который высокий мужчина снимал с плеча и вешал на ветку дерева, был не чем иным, как лютней или лирой. Значит, они все-таки артисты. Потом девушка перевела взгляд на животных. Ни одна труппа, в которой она работала, не могла позволить себе такой роскоши, как эти животные, и девушка стала уже сомневаться, что это простые артисты. За всю свою жизнь ей припомнился только один случай, когда она ехала в маленькой тележке, которую вез козел. Она сидела на большой куче... чего-то и чья-то рука придерживала ее. Это было еще до того, как Кэрис попала в труппу Моргана Найфсроуэра. Еще она вспоминала поцелуи, нежные руки, обнимающие ее, и звонкий смех.

Кэрис сделала над собой усилие и подавила воспоминания. Сейчас не время для них. Что ж, если этот высокий мужчина и карлик и на самом деле окажутся богатыми, преуспевающими артистами, тем лучше. Скорее всего они не поскупятся и будут кормить ее в течение нескольких дней, а потом... потом она обязательно что-нибудь придумает, отчаянно убеждала себя Кэрис. Она размышляла и машинально сжимала и разжимала в воде руки, осторожно терла их друг о дружку. Холод притупил боль от ссадин и царапин, но с нею ушло, казалось, и мужество. Кэрис наклонилась, чтобы хорошенько вымыть лицо и заплакала. Было больно, но она знала, что грязь в ранках может вызвать заражение крови, и продолжала тщательно обмывать ссадины и царапины, радуясь, что теперь у нее появилось оправдание для слез и она может делать вид, что плачет вовсе не из-за того, что боится остаться совсем одна.

– Давайте я обмою вам спину.

Кэрис вздрогнула от неожиданности и, обернувшись, принялась всматриваться в темноту, хотя в этом и не было необходимости. Раздавшийся голос был значительно ниже голоса высокого мужчины. Это был карлик, и девушка с беспокойством уставилась на него. Кэрис доводилось встречаться со многими карликами, ведь на больших ярмарках, где они выступали, обычно собиралось много других трупп. Некоторые карлики были просто-напросто слабоумными существами, кто же не попадал под эту категорию, были коварны и жестоки, скорее всего вымещая таким способом на нормальных людях злость за свои уродства. Но Кэрис, вспомнив, сочувствие, которое блеснуло в глазах этого карлика, когда он впервые увидел ее, кивнула головой, соглашаясь, стянула с себя лохмотья, оставшиеся от ее платья и повернулась к карлику спиной. Она вся напряглась, со страхом ожидая, что он обхватит ее одной рукой, а второй схватит за грудь, но услышала лишь слабый всплеск воды и, почувствовав прикосновение холодной мокрой тряпки к спине, задрожала.

Попав в плен боли и холода, Кэрис сотрясала такая сильная дрожь, что ей казалось, ее тело вот-вот рассыплется на части, но она молча терпела. Спустя несколько минут карлик тихо сказал:

– Больше я ничего не могу сделать для нее. Здесь слишком темно, и бедняжка совсем замерзла.

– Хорошо, – вновь раздался голос высокого мужчины. – Я вытащил наше старое синее одеяло и сделал для нее сидельную подушечку. Неси ее сюда, я укутаю ее и посажу на лошадь.

Кэрис не знала, удивляться ей или бояться. Все, что эти мужчины сделали для нее, было скорее всего от чистого сердца, но вот говорили они о ней так, будто она лишь случайно найденный мешок, а не человек.

– Меня зовут Кэрис Роупданса,[4 - канатоходка (англ.)] – обратилась она к карлику, который потянулся, чтобы взять ее за руку. – А вас?

– Дери, – помолчав немного, карлик кивнул, соглашаясь. Имя, названное девушкой, как нельзя лучше подходит этому, якобы худенькому и легкому существу. – Лонгармз, – добавил он рассеянно, но когда до него дошло, что, ни на минуту не задумавшись, он произнес это имя, будто оно всегда было его собственным, карлик резко засмеялся. – Сейчас меня зовут Дери Лонгармз. Когда-то у меня было другое имя, но сейчас оно умерло.

– А меня зовут Телор Лютплейер, – быстро произнес высокий мужчина, потом взял девушку из рук карлика и посадил ее на одеяло, сложенное в виде подушечки позади седла. Укутав Кэрис в другое, он тщательно расправил его и затянул на теле девушки с помощью веревки таким образом, чтобы ее руки оказались поверх одеяла. И добавил: – У меня тоже когда-то было другое имя, но оно осталось в прошлом, и сейчас это для меня уже неважно.

Это короткое замечание Телор вставил для того, чтобы сразу пресечь возможные вопросы Кэрис о том, как может имя умереть, и девушка сразу поняла этот намек. Она была рада, что ее предположения оказались верными. Имя Лютплейер, как и ее собственное, говорило скорее о мастерстве, чем о происхождении. Кэрис слышала и реплику, которая последовала дальше, но не стала вслушиваться в смысл слов, сказанных Телором. Сейчас ей совсем не хотелось говорить, и она молча слушала объяснения Телора, как сидеть боком на лошади и держаться за веревки, которые он привязал к седлу.

– Но, скорее всего, они вам не понадобятся, – в заключение заметил Телор, вставляя ногу в стремя и взбираясь в седло. Он осторожно закинул вторую ногу, стараясь не задеть девушку. – Мы будем ехать медленно, поэтому не бойтесь, упасть вы не должны. Нов случае, если нас будут преследовать, вам придется перекинуть одну ногу, сесть на лошадь верхом и держаться за веревки.

Несмотря на уверенный тон, которым Телор произнес эти слова, Кэрис судорожно вцепилась и в седло, и в веревки, когда они тронулись по направлению к дороге. Покачиваясь на своем импровизированном седле, она чувствовала себя очень неуверенно. Совсем незначительное расстояние отделяло девушку от земли, но все равно Кэрис боялась упасть. Расстояние до земли было слишком уж маленьким, она никак не успеет свернуться клубочком и покатиться, и Кэрис постаралась подавить возникшее у нее вдруг желание спрыгнуть с лошади и стремительно броситься бежать. Она так бы и сделала, если бы не ее больная лодыжка. А так Кэрис была уверена, что, если упадет, то попадет прямо под копыта лошади.

Какое-то время девушка думала только о том, как бы ей не свалиться с лошади, но, к ее удивлению, этого не случилось, даже когда лошади ускорили шаг, выбравшись на дорогу. Кэрис чувствовала, как поднимаются и опускаются задние ноги лошади, заставляя ее перекатываться то на одну, то на другую ягодицу, которые все еще сильно болели. Вскоре ее стало клонить ко сну, брала свое страшная усталость. Кроме того, попав, наконец, в спокойную обстановку, она могла позволить себе немного расслабиться. Одеяло, в которое ее укутал Телор, было гораздо теплее того, что осталось в замке, лишь руки девушки и лицо ощущали прохладу ночного ветерка, в то время как всему телу было тепло и уютно. А ведь когда-то она с удовольствием ездила верхом, вяло подумала Кэрис. Мысли ее начали путаться, ровный, мерный шаг лошади убаюкивал. Она так устала... так устала...

– Кэрис!

Внезапно раздавшийся резкий голос и рывок за руку заставили девушку очнуться. Она инстинктивно обхватила грудь Телора руками, причем с такой силой, что чуть не переломала ему ребра. Лишь услышав, как тот невольно вскрикнул, она вспомнила, что продолжает сидеть на лошади, и еще с большей силой прильнула к нему, почувствовав, как напряглось тело Телора. Но это продолжалось всего лишь мгновение. Как только внезапно нахлынувшая волна паники прошла, Кэрис убрала руки и снова села прямо. Какой же идиоткой надо быть, чтобы заснуть! Понял ли Телор, что она задремала? А вдруг он решил, что она прильнула к нему с такой силой, чтобы соблазнить?

– Простите, – сказала девушка быстро, – я так устала.

Ответа от Телора не последовало, и Кэрис ограничилась лишь покорным вздохом. Что ж, если он решил, что она пытается завлечь его, пусть так и думает. Девушка со злостью сжала губы. Проснувшись, она опять вспомнила о своем больном, искалеченном теле, но разве мужчин будет это беспокоить? Или то, что она ужасно устала? Телор не ответил, но, с другой стороны, он ведь и не остановил лошадь и не направил ее в глубину леса. Кэрис еще раз вздохнула и успокоилась, подумав, что они еще находятся слишком близко от замка, и Телор правильно считает, что отдыхать сейчас еще не время.

Неожиданно девушка подумала о том, смогла бы она лечь в постель с Телором. И, как ни странно, когда она отвлеклась на мгновение от своих ноющих синяков и смертельной усталости, мысль эта показалась ей не такой уж и неприятной. Конечно, ничего нельзя сказать заранее, но, как правило, похоть выявляет в мужчине все самые непривлекательные черты. И все-таки Телор спас ее, а единственной платой, которую Кэрис могла предложить, оставалось ее тело. Если она понравится ему, Телор может оставить ее с ними, пока она не подыщет себе постоянное место в какой-нибудь труппе. Но понравится ли она Телору? Неожиданно для себя Кэрис пожалела, что не прислушивалась к советам немолодой проститутки Эрмины, которая одно время путешествовала с труппой Моргана Найфсроуэра и много раз пыталась обучить Кэрис секретам обольщения. Но в то время девушку интересовало совсем противоположное: как отбить у мужчин всякую охоту к подобного рода развлечениям с ней, и она никогда не слушала, что говорит ей Эрмина.

Если бы Телор знал, о чем думала в тот момент Кэрис, он смог бы очень скоро ее успокоить. Та напряженность, которую ощутила девушка, прильнув к нему, была не чем иным, как нечеловеческим усилием, с которым Телор пытался подавить в себе желание сбросить ее с лошади, потому что единственное, о чем он думал, когда ощутил на себе объятие Кэрис, это о полчищах вшей и блох, которые, наверняка, предпочтут более лакомый кусочек худому, жилистому телу своей хозяйки. И сейчас Телор горько жалел, что остановился и подобрал эту девушку, хотя его совесть и упрекала его за эти негуманные мысли.

Пока Телор не узнал, что незнакомку зовут Кэрис Роупданса, он был уверен – они подобрали на дороге проститутку, которую лорд решил отдать своим приближенным из-за ее жадности или коварства. По словам же Кэрис выходило, что она – сама невинность, но Телор не верил этому. В те времена проститутки кочевали из одной труппы артистов в другую, и лорды, которые без причины жестоко обращались с ними, вскоре в растерянности замечали, что развлекать их больше некому. Но потом Телор вспомнил, что поместье, из которого бежала девушка, только что взято штурмом. Этот факт был в пользу того, что незнакомка действительно не проститутка.

Телор подумал, что должен пересмотреть свои первоначальные предположения. Девушка произносила свое имя – Роупданса[5 - канатоходка – примеч.] – с явной гордостью и очень уверенно. И потом у нее не было той манерности, которая отличает женщин легкого поведения, хотя девушка и пахла, как самая грязная из них. Но, с другой стороны, только прожженная проститутка могла попасть в такое положение, в котором оказалась Кэрис. Телор криво усмехнулся. Так как незнакомка была молода и довольно хороша собой, что Телор успел рассмотреть при тусклом свете луны, то отвратительный запах, исходивший от нее, служил подтверждением того, что обычно она не подходила слишком близко к своим клиентам. Гибкость и выносливость ее тела говорили о том, что его хозяйка вряд ли проводила большую часть времени, лежа на спине в какой-нибудь канаве. Значит, девушка действительно искусная танцовщица, и он несправедливо подумал о ней, предположив, что только по собственной вине ей пришлось бежать из поместья.

Телор вынужден был, хотя и нехотя, но все же признать это. И, если девушка не проститутка, будет просто невозможно оставить ее одну в первом же городе, куда они приедут, как Телор собирался сделать с самого начала. Ведь канатоходка просто не может выступать одна. Взять, к примеру, канат. Незнакомка, конечно, сильная девушка, но все же натянуть канат она не сумеет. И потом у женщины, выступающей в одиночку, непременно появятся проблемы с властями. Как она сможет привлечь хотя бы небольшую толпу зрителей, если рядом не будет мужчины, который бьет в барабан, возвещая о ее прибытии? Оставив незнакомку одну, они вынудят ее заняться проституцией, а это будет жестоко, если, конечно, проституция не была основной ее профессией. Придя к такому заключению, Телор решил, что стоит послушать историю девушки еще раз, но уже с большим вниманием.

– Скажите, – спросил он, – почему, по вашему мнению, уничтожили вашу труппу? Ведь, как правило, всех членов труппы не убивают, даже если лорд и будет зол на одного или двух артистов?

Телор ожидал, что девушка начнет с жаром возражать против его упреков, но та лишь покачала головой и сказала:

– Это была не целая труппа, от нее остались только Ульрик и я. Вот почему я танцевала на земле, как обычная проститутка. Ульрик отказался натянуть для меня канат. Но теперь, слава Богу, все позади. – Кэрис замолчала, и Телор, даже не прикасаясь к девушке, мог почувствовать по судорожно вырвавшемуся вздоху и дрожи, охватившей ее тело, что все, оставшееся позади, она хотела бы забыть.

– Вы спрашиваете, за что убили Ульрика? – девушка усмехнулась. – Я всегда считала Ульрика глупцом, но те люди в замке... война вселила в них безумие. Ульрик всегда заключал пари и выигрывал.

– Он что, надувал людей в азартных играх? – проворчал Дери своим низким голосом. Он ненавидел мошенничество и сильно переживал из-за того, что бродячих артистов часто обвиняли в непорядочности. Его огорчало, что несчастные люди осложняли его новую жизнь. Дери бесконечно гордился своим ремеслом и не хотел, чтобы его пачкали в грязи.

Кэрис с удивлением оглянулась на карлика, которого на маленьком пони едва различила в темноте ночи. Ее озадачила неприязнь, прозвучавшая в голосе Дери, потому что сама она считала мошенничество и обман неотъемлемыми условиями жизни артиста. Ей тоже были неприятны эти стороны их ремесла, однако причины для этой неприязни у них с Дери отличались. У нее не было никаких нравственных предупреждений против воровства или надувательства – ей никогда не говорили, что это плохо. Но, даже если бы и говорили, девушка бы поняла сама, что нравственность навсегда останется для нее роскошью, которую она никогда не сможет себе позволить. С другой стороны, на собственном опыте она убедилась, что непорядочность рано или поздно приводит к несчастью. Кэрис не очень переживала о смерти Ульрика, но чувство преданности не позволило ей оставить без ответа слова Дери.

– Не в играх, – возразила она. – Я не знаю, что произошло, но Ульрик всегда заключал пари там, где чувствовал, что ему повезет, и неизменно выигрывал. Я знаю только, что этот идиот заявил, будто сможет перебросить человека через стену замка. Он сделал это, человек, конечно же, погиб. Когда же в залу, где я танцевала, ворвались несколько мужчин, они что-то истошно кричали на языке лорда. Вообще-то я понимаю, когда говорят на этом языке, и могу даже немного говорить сама, но в этот момент я так испугалась, что не могла ничего разобрать из того, что они кричали. И только по тому, как эти мужчины стали на меня смотреть, я поняла, что мне угрожает опасность.

Девушку трясло от воспоминаний о пережитых ею ужасах, и Телор сказал:

– А что случилось с остальными членами труппы? – он спросил это скорее из желания отвлечь девушку от неприятных воспоминаний, чем просто из интереса.

– Все шло одно к одному, – ответила Кэрис, вздрагивая. – Началось с Моргана Найфсроуэра, который напился до такой степени, что люди, игравшие с ним в кости, обнаружили, что он их надувает. Его убили. До этого в труппе было девять артистов. У нас была повозка, где лежали костюмы для выступлений, одеяла и железные колья, на которые натягивали мой канат. Мы ставили спектакли – иногда я играла роль богатой, знатной дамы, иногда – старой ведьмы, – девушка тихонько засмеялась, в ее голосе появились нотки радости и оживления. – И зрители верили мне. Я меняла голос и походку – меня научил этому Морган. Мы выступали даже в замках... это было всего лишь три года тому назад, – оживление прошло, и голос девушки снова стал грустным и усталым.

Не услышав окончания этой истории, Телор, казалось, уже знал его. Без руководителя, человека, который следит за порядком в труппе, участились ссоры между артистами, и, в конце концов, труппа распалась. Скорее всего Кэрис и Ульрик были заняты поисками другой труппы, в которой могли бы выступать, и забрели в местность, охваченную войной. Девушка могла обладать информацией более важной для них, нежели история ее жизни.

– Как вы оказались в этой местности? – спросил Телор. – Откуда вы пришли?

– Мы находились в Чиппашеме, когда город облетели слухи, что к западу, вдоль дороги, ведущей в Мальборо, начались военные действия. Нас тут же выставили из города. Мы были для горожан всего лишь двумя лишними ртами, кроме того, нам не доверяли. Зная, что совсем недавно сражения велись в районе города Девайзес, мы понимали, что идти на юг вовсе не безопасно. Ульрик вспомнил, что у студентов Оксфорда всегда водятся деньги и они вольны распоряжаться ими по своему усмотрению, – Кэрис пожала плечами. – Мы не подозревали, что там тоже идут сражения и отправились в Оксфорд, стараясь оставаться для большей безопасности в стороне от больших дорог. Предыдущую ночь мы провели в какой-то деревне и спрятались в сарае на краю деревни, чтобы скрыться, если вдруг появятся вооруженные всадники. Вокруг все было выжжено. Назад возвращаться было нельзя, а пробираться тайком мимо замка мы боялись, ведь нас могли принять за врагов. Единственное, что нам оставалось, – это идти открыто, объявляя, что мы – артисты. Поначалу все шло довольно гладко...

Дрогнув, голос девушки смолк, но ни Дери, ни Телор не задавали ей больше вопросов. Доказательство того, что Кэрис сказала им правду, уже принес ночной ветерок. В воздухе чувствовался запах гари, который смешивался с запахом чего-то еще, невыносимо тошнотворного. У Дери вырвался какой-то странный звук, Телор хмуро всматривался в темноту. Ему в голову пришла мысль свернуть с дороги, но он тут же отбросил эту идею: это только задержит их. Если же они будут объезжать деревню, лежащую впереди, чтобы не видеть трагедии, разыгравшейся здесь, они с легкостью могут заблудиться. Вместо этого он велел Кэрис сесть на лошадь верхом и крепко держаться за веревки, и как только девушка сделала это, Телор предупредил Дери, пришпорил свою лошадь и пустил ее рысью. Он слышал, как девушка за его спиной тихонько вскрикивает от страха и боли. Телору было жаль ее, но сейчас важнее было пощадить чувства Дери и избавить его хотя бы от части тех ужасов, которые им предстояло увидеть.

Словно из чувства сострадания, темнота скрывала большинство разрушений. И все-таки то здесь, то там вырастали странные, узкие силуэты, более темные, чем окружающие их тени. Это было все, что осталось от домов, сожженных или разрушенных. Некоторые дома казались нетронутыми. Деревушка была очень маленькой, нападавшие, видимо, решили, что она не стоит того, чтобы сжечь ее дотла, или же лорд, возглавлявший нападение, пощадил ее в личных целях, намереваясь воспользоваться впоследствии этой землей. Не усилился здесь и запах смерти. Наверное, те, что уцелели, уже успели похоронить мертвых.

Они проезжали через это место очень быстро, но все же Телор слышал сквозь стук копыт, как всхлипывает Дери. Тронутый этим, менестрель яростно проклинал тех, кто разрушил беззащитную деревушку. Дорога, по которой они ехали, в конце концов закончилась развилкой – одна дорога поворачивала на запад, другая – на восток. Натянув поводья, Телор остановил лошадь. Пони, на котором сидел Дери, проскакал немного вперед, но через несколько ярдов тоже остановился. Дери не шевелился. Он уже не плакал, но, казалось, с трудом соображал, где находится. За спиной Телора прерывисто дышала Кэрис. Одна из веревок, за которые держалась девушка, проходила вдоль бедра Телора, и он чувствовал, как дрожат ее руки. Но после первых вскрикиваний, когда они поскакали, девушка больше не издала ни звука. Лишь тяжелое дыхание выдавало, как ей плохо. Незнакомка действительно мужественна и вынослива, подумал Телор, ведь эти постоянные подпрыгивания на седле, должно быть, настоящая пытка для ее истерзанного тела.

Над верхушками деревьев показалась луна. Телор повернулся и взглянул на девушку. В ее огромных глазах блестели слезы. Но прежде чем Кэрис почувствовала, что Телор повернулся к ней, он успел заметить, с какой жалостью и состраданием она смотрела на Дери. Это выражение казалось нелепым на лице девушки, которое напоминало Телору мордочку лисы – над широкими скулами блестели огромные выразительные глаза, а само лицо резко сужалось, переходя в слегка выдающийся подбородок.

– Очень близко отсюда, к востоку, за небольшой речушкой есть... или была... деревня, – сказал Телор. – Там есть пивная, где мы могли бы остановиться, но мне не хотелось бы и там обнаружить руины и смерть.

Кэрис опять посмотрела на Дери и кивнула.