Канатная плясунья

Кэрис надела темно-зеленое платье и золотистую тунику, и снова ее охватило дурное предчувствие, когда Телор посмотрел на нее, улыбнулся и сказал:

– Ты выглядишь, как настоящая леди, готовая идти под венец.

И прежде чем девушка успела что-либо ответить, поднялся, чтобы уйти, глядя с бесконечной любовью на ее лицо и непослушные кудри волос, казавшиеся на фоне платья почти огненными. Телор быстро отвернулся, он не хотел целовать девушку в присутствии Дери, но не успел еще сказать, что постарается вернуться побыстрее, как карлик вскочил и выбежал из комнаты. И все равно Телор лишь легко обнял девушку и прошептал:

– Ты – моя жизнь, – он понял: Дери слишком остро воспринимал их отношения с Кэрис, поэтому так поспешно вышел.

Но Дери вовсе не думал, что ему будет больно видеть страстные объятия влюбленных, просто ему не хотелось никуда отпускать менестреля одного, чтобы тот не попытался тайком выскользнуть из Леглейда. Было что-то странное в поведении Телора, он хотел сделать как можно больше приятного тем, кого любил, словно прощался с ними, и Дери почувствовал неладное, у него возникли подозрения, что Телор собирается сегодня один пробраться в Марстон. Карлик представил, каким кошмаром все это может закончиться, он словно увидел перед собой умирающего Телора, который оставляет ему Кэрис и умоляет позаботиться о ней. Это почему-то поколебало веру Дери в себя, и он решил во что бы то ни стало сохранить жизнь менестреля. Он, конечно, не сумеет помешать Телору, если тот задумал отправиться в Марстон, но решил обязательно последовать за ним и постараться защитить.

Но, в действительности подозрения Дери, казалось, повели его по ложному следу. Попрощавшись с Кэрис, Телор отправился прямо к лорду Уильяму, и меньше чем через полчаса Дери услышал громкий голос менестреля, который был слышен на улице из открытого окна в тишине спокойного летнего вечера. У карлика отлегло от сердца, он поспешил назад, к харчевне, но только вошел во двор, как его остановил девичий голос, назвавший его по имени.

– О, Дери, Кэрис беспокоится, что ты куда-то пропал, – закричала Энн, слегка запыхавшись, выбежав из харчевни навстречу карлику. – Она ушла переодеться и просила меня сказать тебе...

Отец девушки что-то закричал дочке из харчевни, и та ответила:

– Я иду, папа, – но никуда не пошла. Она опять посмотрела на Дери и улыбнулась: – Кэрис хочет, чтобы ты встретил ее у входа в пивную на другой улице. Она сказала, что подождет, пока ты переоденешься и... мне так хочется увидеть твое выступление, – Энн коснулась руки Дери.

Карлик ошеломленно смотрел на девушку глазами птички, очарованной змеей. Он не испытывал интереса к Энн, он даже не знал ее, но все же ощущал странную неловкость, чувствуя на себе ее взгляд и не зная, как девушка отреагирует, увидев его в костюме.

– Тебе может вовсе не понравиться то, что ты увидишь, – возразил он резко.

Энн хотела что-то ответить, но в этот момент раздался еще один, более нетерпеливый крик, и она оглянулась с выражением испуга на лице. Но несмотря на это, девушка успела довольно вызывающе ответить:

– Я иду! Иду, правда! – но вот на пороге показался ее отец, и Энн поспешила к нему, крикнув Дери через плечо: – Иди туда сейчас же. Кэрис не хочет в этом платье слоняться одна возле пивной.

– Проклятие! – пробормотал Дери, повернулся и бросился бежать.

«Вот идиотка», – думал он об Энн. Почему бы ей сразу не сказать о самом важном? Зачем ей было вести с ним разговор в то время как к Кэрис уже, возможно, вовсю пристают поклонники городских проституток? Но Кэрис рядом с пивной не оказалось, и Дери замедлил шаг, сокрушенно думая, что это он идиот, а не Энн. Девушка росла без забот и хлопот, с ней обращались, как с ребенком, поэтому она не представляет, что может случиться с Кэрис, одетой в платье танцовщицы и прогуливающейся по улице, словно в поисках клиента.

Но прежде чем Дери успел спросить себя, почему он стоял все это время во дворе и разговаривал с Энн, вместо того, чтобы немедленно идти к Кэрис, он увидел девушку с канатом через плечо, короткие рыжие волосы спрятаны под ярким сплетением разноцветных полосок ткани. Она легко бежала навстречу Дери, а за ней следовала целая ватага кричащей детворы. Карлик наблюдал, скрежеща зубами, как к Кэрис направился какой-то мужчина, протянув руку, чтобы задержать ее. Дери вовсе не удивился, увидев, как ловко девушка увернулась от него, но все равно сердился на себя. Но вот Кэрис довольно близко подбежала к нему, остановилась и Дери воскликнул:

– Канатоходка!

Кэрис посмотрела на него, мастерски изображая удивление:

– Не сойти мне с этого места, карлик!

– А где твоя труппа? – спросил Дери.

– Я одна, – сказала девушка громко. – Джорис решил, что меня можно бить и отнимать мою часть денег... поэтому я ушла от него. Хозяин харчевни, которая находится внизу этой улицы, разрешил мне натянуть канат рядом со своей харчевней, поэтому...

– А кто будет его натягивать для тебя? – спросил Дери, и не успела Кэрис ответить, как сказал сам: – Я остановился вон в той харчевне. И если ты мне отдашь третью часть выручки, я не только натяну для тебя канат, но и буду созывать для тебя зрителей.

– Идет! – радостно закричала Кэрис.

К этому времени вокруг них собралась уже толпа зевак. Некоторые последовали за артистами к харчевне. Желая показать, что они не доверяют друг другу, Кэрис громко предупреждала Дери, чтобы он не смел украсть ее деньги, пока она сама будет на канате, и карлик также громко запротестовал, крича, что не станет работать на тех, кто называет его вором. Прохожие оборачивались на столь громкие голоса, их внимание сразу же привлекала Кэрис в кричаще ярком платье, развевающемся вокруг ног. Конечно, она ничуть не напоминала робкого мальчишку, живущего в этой харчевне.

И Дери, и Кэрис наслаждались, демонстрируя актерское мастерство, но оба были достаточно опытны и знали, когда с этим пора закругляться. Когда стало ясно, что собравшиеся достаточно заинтересовались ими, чтобы не разойтись, карлик закричал, что пришло время и ему зарабатывать свою часть денег, взял канат и вошел в пивную напротив харчевни. Из щели под свесом крыши появился конец каната. Схватив его, Кэрис побежала к харчевне и проворно, как белка, взобралась по наружной стене здания на крышу, в то время как Дери поднялся на чердак.

Зрители радостно приветствовали грациозную и ловкую танцовщицу. Девушка просунула канат в слуховое окно и, усевшись на покатую крышу, принялась болтать ногами, пока карлик закреплял канат.

К этому времени большая часть зрителей расположилась либо в пивной, либо в харчевне, сделала заказы и, более или менее терпеливо ожидая начала представления, наблюдала за тем, как то и дело сквозь прорези многоцветной юбки девушки мелькали ее голые ноги. Никогда еще хозяевам харчевни и пивной не приходилось так много работать, но они успели все же поздравить друг друга, один – с прекрасной идеей, а другой – с тем, что все идет именно так, как они хотели.

Теперь Дери появился в новом наряде, почти таком же ярком, как у Кэрис. Он с важным видом вышел на улицу и принялся стучать людей шутовским пузырем по головам, откровенно поддразнивая, что они такие, дескать, глупцы и выкладывают свои деньги за еду и питье, вместо того, чтобы сберечь их для выступающих. Карлик прошелся «колесом» до конца улицы, выскочил на главную улицу и, когда тем же способом вернулся назад, к ожидающим зрителям, за ним следовали еще люди, привлеченные его выкрутасами. К тому времени некоторые зрители уже были возбуждены и принялись выкрикивать нелестные замечания, которые Дери умудрялся повернуть так, что люди, пытавшиеся оскорбить его, сами оставались в дураках. Остальные же постоянно смеялись и тоже что-то выкрикивали, на это Дери ответил, дернув петлю у себя на шее и захихикав, что он рожден, чтобы быть повешенным.

Все это время карлик то и дело поглядывал на крышу харчевни, где Кэрис проверяла натяжение каната, который располагался под небольшим наклоном к более низкому зданию пивной. Девушка дала Дери понять, что готова, и карлик принялся причудливо кружиться и бешено колотить в свой пузырь, требуя тишины. Потом он вдруг остановился и, вскрикнув с деланным удивлением, уставился наверх. И когда, следуя примеру карлика, все тоже подняли головы и мгновенно были захвачены красотой стремительных движений Кэрис на канате, Дери бесшумно скользнул к харчевне, прислонился к стене и затаил дыхание.

Но в этот момент его крепко схватили за руку, и задыхающийся от восторга голос Энн произнес:

– Ты говорил, что они грубые и неотесанные мужланы! О, ты говорил им, кто они на самом деле!

– Я сказал лишь то, что можно отнести ко ВСЕМ мужчинам, большим и маленьким, Энн, – мягко ответил Дери, но почувствовал странное чувство удовлетворения, оттого как девушка восприняла его довольно грубые шутки, однако оно быстро сменилось чувством сильнейшего смущения. – Посмотри на Кэрис, – сказал Он. – Разве не чудесна она на канате?

Дери сам взглянул вверх, боясь повернуть голову и проверить, куда смотрит Энн – на Кэрис или же, по-прежнему, на него. Он решил серьезно поговорить с этой глупышкой и предупредить, что большинство карликов вовсе не безобидны. Но сейчас было не время для этого, и, как только Кэрис спустилась с каната, карлик опрометью бросился на середину улицы. Толпа восторженно вопила в один голос до тех пор, пока девушка не обхватила себя руками и не кувыркнулась через голову, потом снова вскарабкалась на крышу, уселась там и крикнула:

– Одарите, люди добрые, pourboire. Благодаря вашей милости у меня будут деньги на обед, и я снова потанцую для вас.

Краем глаза Дери заметил, как отец схватил Энн за руку и залепил ей хорошую пощечину. На какое-то время карлик оцепенел, но потом снова вернулся к своим обязанностям, сказав себе, что это ее отец, и он имеет право так поступать с дочерью. Энн не должна была тратить время на разговоры с ним тогда, когда в харчевне столпилось столько посетителей. И все-таки на сердце у Дери было неспокойно, когда он, пританцовывая, подходил то к одному человеку, то к другому и, протягивая свою шапку, заставлял, выклянчивал деньги и даже угрожал тем, кто давал недостаточно, что канатоходка не исполнит свои самые сложные трюки.

Спустя какое-то время шапка потяжелела настолько, что Дери пришлось прижать ее к груди и поддерживать обеими руками. В шапке лежало столько монет, что часть их необходимо было отсыпать и побудить тем самым остальных дать больше. Если бы кто-нибудь помог ему собирать деньги, подумал Дери, этой проблемы не возникло бы. В это время Кэрис встала с крыши и начала вторую часть своего выступления, так как почувствовала растущее недовольство толпы, хотя Дери с шапкой не обошел и трети всех зрителей. Когда девушка закончила выступление, карлик снова стал обходить собравшихся, и некоторые воины даже бросили деньги во второй раз. Конечно, большинство из них интересовались ценой, по которой Кэрис продавала свои другие услуги.

Дери весело дал всем отрицательный ответ, но когда Кэрис опять взобралась на крышу, а он начал отвязывать канат, то предупредил ее об этом через слуховое окно. Она перебежала на противоположный конец крыши и спустилась вниз. Спустившись на землю и направляясь к пивной, чтобы отвязать второй конец каната, Дери громко крикнул хозяину харчевни, чтобы тот позволил девушке подождать в харчевне, пока мужчины разойдутся, поскольку она не собирается спать ни с одним из них и боится, что ее будут домогаться.

У пивной к Дери пристал один воин, обвинив карлика в том, что он разгоняет всех клиентов, а сам хочет переспать с девушкой. Это было так далеко от истины и в то же время так близко, что Дери не удержался и, дико закричав, как осел, расхохотался. Мужчина отвернулся от карлика, прежде чем тот взял себя в руки и смог ответить, хотя смех и так был вполне достаточным ответом. Он подтверждал уверенность любого нормального мужчины, что женщина, без сомнения, предпочла бы его карлику. Поэтому Дери отправился отвязывать канат, все еще продолжая смеяться, но уже не с такой злостью, вспоминая Мери и других женщин в замках и городах, которые они с Телором регулярно посещали. Некоторые из них, действительно, были искательницами приключений, но... Дери перестал смеяться, вспомнив ту жадность, с которой смотрела на него Энн. Она не искательница приключений, в этом карлик был уверен. Нет! Этого просто не может быть!

Дери проводил Кэрис до другой пивной, куда вошла танцовщица в ярком одеянии и с канатом в руке, а вышел застенчивый мальчик с узлом, завернутым в одеяло. Карлик прошел некоторое расстояние по главной улице в сторону дома лорда Уильяма. Вскоре его легко догнала Кэрис и попросила показать дом, куда ходит Телор. Интуиция подсказала Дери, что он не должен этого делать, но он знал – Кэрис все равно выяснит все, что захочет, поэтому отвел ее к дому лорда Уильяма. Телор все еще пел, или снова пел, и, прежде чем отправиться назад, друзья постояли с несколькими любопытными возле окна и послушали пение менестреля.

Хозяин харчевни встретил Кэрис и Дери с радостью и вынес во двор, где они могли бы спокойно поесть, блюда с хлебом и многочисленные чашки с самыми дорогими яствами – обычным рагу, жесткими кусками мяса и дешевой рыбой здесь и не пахло. Хозяин харчевни сам их обслужил, разговаривая с Кэрис по-доброму и обещая не подпускать к ней мужчин. С Дери он держался неуверенно, то начиная расхваливать его ум и способности, то вдруг мрачно поглядывая на него.

Какое-то время Дери, казалось, ничего не подозревал, ел быстро и на замечания хозяина отвечал не более, чем кивками. Так продолжалось до тех пор, пока мужчина не бросился вдруг назад в харчевню, послышался шлепок и крик, заставивший карлика вскочить на ноги. Кэрис вскочила тоже и схватила Дери за руку, но тот отмахнулся от нее. Он вовсе не собирался, как подумала девушка, нападать на хозяина харчевни.

– Оставь ее в покое, – угрожающе произнес Дери, остановившись на пороге, – ты, тупоголовый осел. Ты делаешь из меня запретный плод, но я не опасен для твоей дочери. И все, что я могу сказать, – ей повезло. Через день-два я отсюда уеду и пальцем ее не коснусь, обещаю.

Кэрис спокойно вернулась на свое место и продолжала есть, взгляд ее стал задумчивым. Дери, конечно, не прав. Он представлял для Энн большую опасность, но, в основном, виновата в этом сама девушка. Что показалось Кэрис наиболее интересным, так это решительность Энн, несмотря на сильное неодобрение ее отца. Кэрис очень жалела, что Дери дал такое обещание. Ей показалось таким несправедливым, что Энн не удастся испытать то удовольствие, которое мог дать ей Дери.

Обменявшись еще несколькими короткими репликами с хозяином харчевни, Дери вернулся к обедающей Кэрис, и девушка, жалеющая про себя бедную Эин, вопросительно посмотрела на карлика. Гнев, беспокойство, смущение исказили его лицо. Сейчас оно было уже не так красиво, но все же не могло оставить Кэрис равнодушной. Да, подумала она, Энн с Дери было бы так же хорошо, как ей с Телором, Дери заботился бы о ней. И вдруг Кэрис засмеялась, до нее неожиданно дошло, какую ошибку она допускала раньше. Она всегда выбирала мужчин по росту и внешности, иногда по правильной красивой речи или хорошей одежде, но ведь дело вовсе не во внешности и даже не в мужских достоинствах – главное, чтобы мужчина заботился о тебе.

– У тебя достаточно причин для веселья, – сказал Дери, глядя на девушку. – Денег, которые я собрал сегодня, тебе хватит на целый месяц и, думаю, в течение последующих дней зрителей станет еще больше. Те, кто видел тебя сегодня, расскажут о твоем мастерстве другим. Потом, конечно, их станет несколько меньше, но все же вполне достаточно, чтобы хозяин харчевни с радостью держал тебя в своем доме столько, сколько ты сама захочешь.

– Ты сказал, что уйдешь через день или два. В таком случае, как я смогу остаться дольше? – спросила Кэрис, и когда Дери не ответил, снова засмеялась. – Ты не сможешь подойти близко к Марстону, Дери. Тебя тотчас же узнают, и своим присутствием ты выдашь Телора. Он собирается тайком отправиться туда, чтобы убить Орина, и, возможно, выполнить какое-то поручение лорда Уильяма.

– Он рассказал тебе! – вскричал Дери, ужаснувшись.

– Нет, конечно, нет, – ответила Кэрис. – Но он объяснил мне свои причины, по которым необходимо убедиться в смерти Орина. А больше всего он будет уверен, если убьет его сам. И почему еще он не сбривает бороду с тех пор, как мы бежали из Марстона? Ему ведь не нравится борода. Я вижу это по тому, как он ее почесывает. Но в Марстоне менестреля видели только чисто выбритым, и с бородой его, скорее всего, не узнают. Лицо Телора трудно запомнить, нето что твое, Дери.

Карлик опустил взгляд на свой недоеденный обед, словно не понимая, о чем шла речь.

– Ты, кажется, совсем не беспокоишься, – сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно и ровно.