Канатная плясунья

Большинство зрителей вышло на улицу. А Кэрис отошла в темный угол, где уже сидела Энн, и принялась молиться Пресвятой Богородице. Она была уверена, что штурм Марстона давно должен начаться. В чем же причина задержки? Неужели лорд Уильям изменил свои планы из-за дождя? Один из музыкантов, разговаривающий с Орином, хотел тоже выйти из залы, но Орин остановил его, велев дать знать, когда канатоходка будет готова выступать. Скользнув под юбку, рука Кэрис нежно погладила рукоятку ножа. Если бы только из залы вышли все, она бесшумно убила бы Орина, и это не пришлось бы делать Телору.

Легонько подтолкнув Энн, Кэрис прошептала:

– Иди и спрячься.

Мужчины в зале были всецело поглощены своей беседой, и Энн не составило труда незаметно выскользнуть на улицу. Быстро пробежав вдоль короткой стены, девушка завернула за угол, откуда не был виден двор. Там, совсем рядом с настилом, стояло несколько строений. Энн приметила один сарай, выглядевший совершенно заброшенным и набитым всяким ненужным хламом. Девушка едва не задохнулась от страха, когда чуть не налетела на высокого, в жалких лохмотьях, старика, опирающегося на длинную дубинку, но он не заговорил с ней, и Энн пулей пронеслась мимо. Прежде, чем заскочить в сарай, она бросила тревожный взгляд через плечо, но старик стоял все так же спиной ней и, казалось, вглядывался в сторону двора.

Оказавшись в сарае, Энн принялась озираться по сторонам и, к своему удивлению, заметила узкий промежуток между стеной и грудой разного деревянного хлама. В этом месте хорошо прятаться слишком хорошо – оно выглядело так, будто здесь, и в самом деле, кто-то прятался. Девушка приблизилась к противоположной стороне сарая. Там валялась сломанная скамеечка и, подтащив еще несколько деревяшек, она собрала все это в кучу. Энн была маленькой, и ей вполне хватило места, чтобы спрятаться в углу за этой кучей. Она сняла платье и тунику, сложила их и запихнула в самый угол, за себя, чтобы яркие цвета одежды не выдали ее, и задумалась о том месте, где уже кто-то явно прятался. И если тот, кто скрывался в этой берлоге, вернется, он сразу же заметит, что здесь появилось еще одно место, где кто-то прячется. Энн до боли прикусила губу, но не шевелилась. Тому, другому, стоит бояться больше, чем ей, и он не решится привлечь внимание, выдав ее.

Телор испытал скорее облегчение, чем испуг, когда Энн чуть не сбила его с ног. После того, как его разбудил голос Кэрис, как ему показалось, он растирал и массировал свои ноющие руки, пытаясь вернуть их к жизни, и внимательно следил за теми, кто проходил мимо сарая и мог заглянуть в него. Потом менестрель поднялся и принялся размахивать своей дубинкой, чтобы слегка размять мышцы. Когда Телор услышал, что всех созывают к обеду, он спрятался в свой угол, в то время как воины и большинство слуг собрались в зале. После того, как повара и их помощники внесли в залу обед, Телор снова приблизился к выходу в сарай и, оперевшись о стену, принялся напряженно вслушиваться, ожидая вот-вот услышать первый сигнал тревоги. Он не знал, как доберется до Орина сквозь толпу воинов, которые услышат призыв к оружию, но если Орин окажется от него достаточно близко, Господь Бог укажет ему, когда и где его легче всего будет убить.

Призыва к оружию не последовало, зато в третий раз пошел дождь. Телор ждал. Окна залы закрыли ставнями, и он не слышал ничего, что происходило в замке. Дождь закончился, но никто из залы не выходил. Это казалось странным, поскольку Телор считал, что Орин использует любой погожий час для тренировок воинов. Менестрелю не о чем было думать, кроме как о смерти, но эту тему он не особенно любил, и снова вернулся к вопросу, почему же никто не выходит из залы. И тут он вдруг вспомнил тот мужской голос, сказавший, что они получат больше удовольствия, если не вымокнут.

В жилах Телора застыла кровь. Слово «удовольствие» вряд ли могло характеризовать отработку воинского искусства. Представление! Голос Кэрис! Какое-то время он стоял, не двигаясь, словно парализованный ударом сразу нескольких чувств: ужаса, страха и любви, а потом одним прыжком выскочил из сарая, но сдержал себя лишь тем, что подумал, ворвись он сейчас как безумный в залу, он усилит тем самым опасность положения Кэрис, если, конечно, это ее голос он слышал. Менестрель остановился в нескольких шагах от угла как раз вовремя – из залы вслед за музыкантами стали выходить люди Орина. Звуки лютни и барабанная дробь могли принадлежать только артистам. Этих артистов Телор раньше никогда не видел, и от сердца у него немного отлегло. Но его снова охватило напряжение, когда один из музыкантов показал в сторону выступающей наружу перекладины конюшни, а другой, в руках которого был канат, посмотрел наверх.

Телор тоже смотрел вверх, поэтому и не заметил, как из-за угла выскочила девушка-карлица, и увидел ее лишь после того, как услышал резкий, подавленный вздох. Прежде чем менестрель успел что-нибудь вымолвить, она уже скрылась, но он почувствовал какое-то облегчение. Телор видел Энн только один раз, тем вечером, когда они приехали в Леглейд, да и то мельком. После этого с ним произошло множество гораздо более важных событий, и не только внешность девушки, но и даже ее существование вообще вылетели у него из головы. Поэтому лицо Энн показалось ему лишь смутно знакомым, и он решил, что, наверное, видел ее на одной из ярмарок в каком-нибудь городе. Кэрис здесь быть не могло. Даже если бы труппа и зашла в Леглейд, девушка вряд ли смогла бы уговорить артистов выступать в таком месте, как Марстон. Они просто посмеялись бы над ней, сказав, что Креклейд расположен гораздо ближе и заработать там можно больше. Присутствие здесь этой труппы могло быть вызвано какими-нибудь непредвиденными обстоятельствами, например, необходимостью укрыться от дождя.

За этим выводом последовала более важная мысль. Люди Орина вышли из залы, сам Орин по-прежнему оставался там. Телор судорожно вздохнул. Орин в зале один или с несколькими приближенными. Менестрель выпрямил свою сгорбленную фигуру, что было частью его маскировки, и шагнул вперед как раз в тот момент, когда со стороны западной стены охранник пронзительно закричал:

– Тревога! Тревога! К оружию! Мы окружены! Тревога! К оружию!

Во дворе сразу засуетились, военачальники отправляли своих подопечных к западной стене, срывая зло на тех, на ком не было кольчуг и кожаных курток под ними, приказывали им немедленно облачиться в воинские доспехи и взять оружие. Трое мужчин бросились в залу, когда раздался свирепый крик Орина, требующего к себе своих капитанов и доспехи. Голос Орина звучал все тише по мере того, как он заканчивал говорить, и Телор с бьющимся от волнения сердцем шагнул вперед. В зале не могло остаться много людей, пять – шесть, не более. Это тоже, конечно, не лучший выход, но все же более благоприятный, чем целый двор взволнованных и вооруженных воинов. И потом – в зале были стены, о которые можно опереться спиной, а также столы и скамейки, которые можно опрокинуть. Кроме того, в отчаянии думал менестрель, этот шанс может оказаться для него единственным. Он вряд ли сумеет добраться до Орина, когда тот будет сражаться на крепостной стене.

Завернув за угол, Телор столкнулся с мужчиной, выскочившим из дверей залы. Они оба упали, менестрель сильно ударился затылком и едва не лишился сознания. Мужчина же, с которым он столкнулся, опрокинулся прямо в дверной проем, яростно завопил и выхватил меч, но наброситься на Телора не успел, потому что тот отклонил его удар дубинкой. Больше нападать он не рискнул и выскочил во двор. Его ждали гораздо более неотложные дела, чем разбирательство с этим неуклюжим оборванцем.

Как только Энн благополучно выскочила из залы, Кэрис бесшумно пробралась вдоль стены к двум мужчинам, которые все еще разговаривали. Она продвигалась медленно, но не крадучись, опустив голову вниз, словно искала какой-нибудь маленький, но ценный предмет, который потеряла во время выступления. Такое поведение было типичным для артистов и не могло вызвать подозрения. Она приблизилась, все еще незамеченная, к этим мужчинам и подумала о том, осмелится ли так же близко подойти к Орину. Других столов там не было. Мужчина, сидевший с Орином, кивнул и начал вставать из-за стола. Кэрис похолодела, ее рука сжала рукоятку ножа, но прежде, чем она успела сделать хоть один шаг, раздался крик: «Тревога! Тревога!»

Остального Кэрис не слышала, потому что Орин вскочил, ногой отшвырнул кресло, перевернул стол, мешавший ему пройти и, дико крича, бросился к двери. Девушка подбежала к ближайшему столбу и вскарабкалась по нему. Мужчина, который разговаривал с Орином, бросился в отгороженный ширмой угол за возвышением, где сидел Орин, и вынес оттуда кольчугу и меч Орина. На глаза Кэрис навернулись слезы. Против доспехов ее нож будет бесполезен. Потом в залу вбежали еще трое мужчин. Втискиваясь в кольчугу, Орин приказал двоим из них вести своих воинов к западной стене, но потом, услышав, что наступают еще и с севера, отправил туда только одного. Этот мужчина выскочил во двор. Двое других бросились туда, где стояла ширма, в то время как Орин пристегивал к поясу меч. Оглянувшись назад, он решил не ждать своих военачальников и решительным шагом направился к выходу. Вскоре они догнали его.

Как только Орин ступил во двор, из-за ширмы вышел еще один человек. Кэрис прижалась к перекладине, размышляя над тем, где мог быть Телор. Девушка предполагала, что он где-то прячется, но звуки наступления непременно вытащили бы его оттуда. И словно в ответ на эти ее мысли, у входа послышался грохот и голос, который она бы не спутала ни с каким другим, закричал:

– За Юриона!

Кэрис не повернула головы. Прерывисто дыша, девушка вытащила нож и поднялась на ноги, приготовившись бежать по перекладине и прыгнуть на спину человеку, вышедшему из-за ширмы, когда тот будет проходить под ней. Она убьет его. Этим она хоть немного, да поможет Телору.

Человек, державший в одной руке шлем, а в другой щит, казалось, поначалу идет слишком медленно, чем того требовала ситуация, но при крике Телора он побежал. Кэрис вся сжалась и нагнулась вперед, готовясь прыгнуть, но он так и не добежал до нее. Сделав два шага назад, мужчина, задыхаясь, что-то прохрипел, согнулся вдвое, и его стошнило. Какое-то время Кэрис недоумевала, глядя на него, но потом глаза ее расширились, и она вложила нож в ножны. Энн! Когда только этот маленький дьяволенок успел отравить пищу? Кэрис видела, как девушка ела все то же, что и они, а сама она не стала бы есть отравленный обед. Но сейчас не время было думать об этом; оставаясь в напряжении и собираясь убить человека, она забыла о самом главном, и теперь ее охватил страх. Хотя Кэрис и не была уверена, но ей показалось, что она слышала голос Телора всего один раз.

Бросившись к ближайшему столбу, девушка спустилась вниз, собираясь вывести из строя хотя бы одного человека, который мог наброситься на Телора. Но ее жертва, стоящая на четвереньках, уже собиралась подняться на ноги. Девушка раздраженно фыркнула. Энн не отравила их, а просто вызвала тошноту. И подхватив на бегу скамеечку, Кэрис изо всех сил ударила ею мужчину. Тот упал, и Кэрис хотела ударить его еще раз, но мужчина лежал неподвижно.

Глава 24

Сумев остановить удар меча, направленный на него, Телор поднимался с колен, когда из залы вышел сам Орин с двумя приближенными. Один из них был в шлеме, на другом шлема не было, его рыжие волосы делали его голову заметной мишенью. При виде убийцы Юриона менестреля охватила ярость, затмившая боль, страх и нерешительность. Он не помнил, как вскочил на ноги и взмахом дубинки убрал с дороги рыжеволосого, который находился ближе всех к нему. Телор понимал, что этот человек для него совершенно не опасен, он видел в нем лишь препятствие, отделяющее от Орина. И избавился он от этого препятствия с такой силой, что человек упал в дверном проеме.

Чтобы нанести дубинкой еще один удар, Телору нужно было хорошо замахнуться, и как раз в этот момент Орин и человек в шлеме выхватили мечи, но менестрель не видел ничего, кроме Орина. Тот внезапно бросился на Телора, но сделал это так небрежно, словно был раздосадован тем, что приходится тратить время на безоружного старика в лохмотьях, которого можно уложить одним ударом. Телор успел отскочить назад, и меч скользнул мимо него, но так близко, что его кончик все же рассек складку туники. Но менестрель отступил назад вовсе не из-за страха, а потому, что наиболее сокрушительная сила его окованной железом дубинки проявлялась только при большом размахе. И, отступив на необходимое расстояние, Телор взмахнул дубинкой, чтобы нанести удар, открывая этим самым все свое тело для удара Орина.

– За Юриона! – вскричал он.

Изумление на миг замедлило взмах меча Орина. И в этот момент тяжелая дубинка Телора опустилась ему на голову. Несмотря на весь шум и крики во дворе, менестрель слышал, или подумал, что слышал, хруст костей. Он видел, как дубинка сделала глубокую вмятину в голове Орина, выдавила глаз из орбиты, расплющила ухо, щеку и висок в сплошное кровавое месиво. И в этот момент Телор испытал настоящий триумф, ликование, по силе и остроте схожее разве что с оргазмом. Этот миг для его души длился бесконечно, и за это время он вкусил сполна всю прелесть свободы, расплатился за все, прежде чем вернуться к прежней жизни, которая уже в следующее мгновение могла для него окончиться.

Пораженный ударом, Орин упал без звука, его рука с занесенным мечом замедлила свое движение, отклонилась, и меч, нацеленный прямо в грудь Телора, скользнул по нему и отбросил в сторону. Это спасло его от удара человека в шлеме, который промахнулся. Задохнувшись от боли, Телор замахнулся на него дубинкой, но не достал.

Человек в шлеме не мог броситься на Телора, так как Орин, падая, пытался ухватиться за него и теперь лежал прямо у его ног. На какой-то момент ни менестрель, ни воин не могли поразить друг друга своим оружием. Тем временем рыжеволосый, которого Телор сбил с ног, чтобы тот не мешал ему добраться до Орина, пришел в себя, выхватил меч и с криками о помощи бросился на Телора. Человек в шлеме, тоже закричав от ярости, двинулся влево, чтобы обойти тело Орина и наброситься на менестреля сзади, в то время как рыжеволосый атакует его спереди. Телор отступил, чтобы держать их обоих в поле зрения. Он понимал – безопаснее всего иметь за спиной стену здания. Но, к сожалению, его уже оттеснили за угол замка, и теперь он должен был повернуть направо, чтобы опять приблизиться к стене.

Отчаяние заставило Телора сделать стремительный шаг в сторону воина в шлеме и нанести ему сильный удар дубинкой. Менестрель понимал, что этот удар будет отражен, противник без особого труда предугадал его действия и был наготове, но Телору хотелось хоть немного оттеснить его назад. Замахнувшись дубинкой, Телор успел бросить взгляд в сторону рыжеволосого противника. Он почувствовал силу ответного удара, но сумел увернуться от меча и удержаться на ногах, замахиваясь дубинкой в противоположном направлении. Несмотря на безрассудство своего продвижения, Телор вынужден был отступить еще на один шаг от стены, хотя и понимал, что меч воина в шлеме мог с легкостью достать его и непременно сделает это, если он не пустит в ход дубинку. Телор судорожно вздохнул в предчувствии боли, по поднял дубинку с удивительной легкостью и взмахнул ею как раз в тот момент, когда меч рыжеволосого должен был разрубить ему плечо. Меч отклонился, но острие задело Телора, и тот почувствовал обжигающую боль, однако у него не хватило дыхания, чтобы вскрикнуть. И все-таки кто-то застонал в тот момент.

К удивлению Телора, он попал дубинкой рыжеволосому по груди и отбросил его. Он не мог понять, как это произошло, но не стал терять время, мгновенно повернувшись к своему противнику в шлеме, и нанес тому еще один удар. Мужчине удалось устоять на ногах, но меч в его руке дрогнул, а другой он схватился за живот. Он успел отразить удар дубинки, направив ее вниз и в сторону, но отклонить ее настолько, чтобы ударить Телора еще раз, не сумел.

Телор знал, что ударил мужчину недостаточно сильно, и ему оставалось только молить Бога, чтобы хватило сил для дальнейшей борьбы. Он снова отступил от стены, хотя и понимал, что с каждым шагом положение его становится все более уязвимым. Вдруг справа от него раздался дикий крик, и он повернул голову в эту сторону. Но менестрель, лишь мельком заметил самого маленького воина, какого когда-либо видел, налетевшего на мужчину в шлеме и расплющившего его голову в лепешку. Но в этот момент Телора сбило с ног что-то огромное и тяжелое, он упал навзничь, сначала почувствовав дикую боль в голове, но потом и та пропала, и менестрель погрузился в темноту.

Примерно в это же время, когда сэр Уолтер и сэр Гарольд начали свое наступление на поместье с запада, их посыльный прибыл к лорду Уильяму и, поклонившись, принялся объяснять стечение обстоятельств, из-за которых их армии прибыли к своим позициям с таким опозданием.

И не успел он закончить с оправданиями, которые лорд Уильям слушал с явным безразличием, как на дороге послышался стук копыт лошади, скачущей стремительным галопом. Отпустив посыльного, лорд Уильям взял с маленького столика кубок с вином и поднес его к губам.

Хотя лорд Уильям и сделал вид, что не заметил, от него все же не укрылось удивление посыльного, глаза которого буквально вылезли на лоб при виде стола, накрытого белой скатертью, с остатками изысканного, но уже остывшего обеда. Лорда Уильяма всегда немного озадачивало, что почти все были в шоке, когда он перед началом сражения настаивал на той же изысканности и утонченности, с которой всегда обедал в одном из своих замков. Нет, он вовсе не собирался участвовать в штурме Марстона лично, но даже если бы и решился на это, с какой стати он не должен есть вообще или же ползать по земле, как какой-то зверь, грызущий жалкую кость? Он едва успел подумать обо всем этом, как прибыл второй посыльный и сообщил о преждевременном начале штурма и о том, что войско лорда Уильяма, расположившееся на ферме, тоже выступает.

Губы лорда сжались в одну узкую полоску.

– Харри, вытаскивайте таран на дорогу, – сказал он человеку в кольчуге, стоящему справа от него. – И пошли посыльного к Роджеру, чтобы он как можно скорее начинал наступление на поместье. Вели Гаю выступать с моим войском. Им не следует начинать атаку до тех пор, пока других нападающих не отбросят назад и люди Орина не сконцентрируют все внимание на уничтожении тарана. Если сражение будет все так же продолжаться, Гай должен построить своих воинов – побыстрее, чтобы их не успели поразить стрелы неприятеля, – и подвести достаточно близко к поместью, чтобы казалось – они в любую минуту могут начать штурм ворот, – лорд Уильям пожал плечами. – Это может привлечь внимание воинов на западной и северной стенах и дать возможность атакующим провести этот отвлекающий маневр.

Отпустив своего капитана, лорд Уильям повернулся к сквайру, стоящему справа от него, глаза которого блестели от возбуждения.

– Стивен, вели кому-нибудь привести мою лошадь. Думаю, мне стоит ехать и проконтролировать все это с более близкого расстояния. Ты же спустишься к реке, – и заметив досаду, перекосившую лицо молодого человека, лорд Уильям нервно передернул плечами. – Ты не будешь участвовать в этом событии, Стивен. Подобные штурмы вряд ли подойдут закованному в броню рыцарю. Ты можешь приблизиться к поместью и понаблюдать за сражением, если так хочешь, но сначала ты должен спуститься к реке и убедиться, что наши люди уже там и начеку. Нас должны предупредить, если хоть одна ч у ж а я лодка с людьми причалит к берегу. Пошли Филипа проверить, ведется ли наблюдение за дорогой в Креклейд, а Мартина отправь в Леглейд известить о начале атаки жителей города.

– Вы думаете, что мы можем попасть в западню? – спросил сквайр, нахмурившись.

Лорд Уильям усмехнулся.

– Я думаю, что западня может подстерегать нас везде, вот почему я никому не доверяю, в отличие от моего любимого братца Филипа.

– Вы подозреваете менестреля? – спросил Стивен взволнованно. – Я считал...

– Не доверяй невинным лицам, особенно, если голоса этих людей хорошо поставлены, – сказал лорд Уильям с ледяной улыбкой. – Однако, – прибавил он, – я согласен с тобой в том, что не доверяю Телору полностью. У меня есть причины полагать, что его любовь к Юриону была истинной, а любовь – это самая большая слабость, которая только может быть у человека. Телор пришел ко мне, преследуя одну цель, – отомстить за Юриона – и, возможно, спасти что-нибудь, что представляет для него ценность. Но откуда у менестреля четыре лошади, доспехи и мечи и золота столько, что он свободно тратит его, не торгуясь? Попросил ли он кого-то о помощи и тот человек направил его ко мне?

Сквайр выглядел испуганным.

– Но нас окружает гораздо более мощное войско и...

– Дорогой мальчик, – перебил его лорд Уильям. – Именно поэтому я и прошу тебя убедиться, что начеку охранники и у реки, и на дороге, ведь в худшем случае, если какая-нибудь армия постарается выступить против нас, мы уже будем в курсе событий и сможем отступить, – молодой человек стремительно повернулся, чтобы уйти, словно очень спешил, но лорд Уильям окликнул его:

– Стивен.! – Сквайр остановился. – Не забудь о моей лошади.

Однако когда появилась лошадь, покрытая красивой попоной, лорд Уильям не торопился взобраться в седло. Он не спеша закончил обед, откусывая по кусочку то от одного, то от другого, задумчиво посматривая на лошадь. Это было воистину величественное животное, пригодное скорее для быстрой и ровной поступи, чем для каких бы то ни было боевых действий. Команды военачальников и шаги воинов смолкли, но лорд Уильям не трогался с места. Он считал, что ему незачем присутствовать на поле боя, по крайней мере, до тех пор, пока в ход не будет пущен таран. Это ему хотелось бы увидеть своими глазами. И если после нескольких ударов ворота распахнутся, значит, менестрель справился со своим заданием.

Спустя некоторое время лорд Уильям приблизился к воротам Марстона и убедился, что Телор подпилил засовы, как и обещал. При первом же ударе тарана послышался треск дерева. А от второго удара ворота просто распахнулись, и воины, которые приводили таран в действие под защитой воловьих шкур, схватили свои щиты и оружие и бросились раскрывать ворота шире. Воодушевленные этим, устремились вперед и остальные воины лорда Уильяма, но они не стали помогать тем, кто раскрывал ворота, потому что те и сами справились так легко, словно по ту сторону ворот не осталось никого, кто бы пытался оказать сопротивление.

Лорд Уильям наблюдал за всем этим, находясь на почтительном расстоянии, и глаза его становились все более суровыми, а губы сжимались все сильнее. Он прекрасно понимал, что назвать Марстон крепостью нельзя, во дворе там не было форта и его защитники не выглядели очень уж опытными, но... все шло слишком уж гладко. Воинам с тараном едва ли вообще понадобилось укрытие из воловьих шкур. Они стали мишенью лишь для нескольких вражеских стрел и камней, брошенных в них со стены, но подобная защита была просто смешной. Если Орин сражаться не собирается, почему он не просит пощады и не сдается?

Но, возможно, столь глупое поведение защитников было преднамеренным, и они рассчитывали усыпить его бдительность? Неужели кто-то, знающий о его интересе к библиотеке сэра Ричарда, предполагает, что он задержится в необороняемом поместье несколько дней и его можно здесь захватить? Если это так, то он может быть спокоен, ибо лорд Уильям намеревался оставаться в Марстоне не дольше, чем потребуется, чтобы книги и манускрипты погрузили в повозку.Или, может быть, ему вообще не стоит входить в это поместье? Безусловно, очень интересно узнать, кто расставил эту западню. Без сомнения, менестрель расскажет ему... так или иначе.