Куклы мадам Баттерфляй

Но Максу было не до хихиканья.

– Не понимаю, – задумчиво произнес он. – Если все закончилось еще прошлой осенью, что случилось в четверг?

– В конце весны я опять увидел бабку на детской площадке. Лизка, помнишь, мы ходили весной в парк на открытие сезона? В этот парк, на Космонавтов.

– Помню, – ответила сестра. – Тогда целый праздник устроили. Аттракционы запустили, палатка с мороженым заработала, шары надували. Конкурсов было много, ты еще бейсболку выиграл.

Макс тоже помнил этот праздник. Ивановы пошли в парк всей семьей. Было солнечно и тепло, как летом. Особенно веселилась мелюзга. Мамы окончательно пришли в себя после осенних событий, вытащили детей из теплой одежды, и на площадке было очень шумно от беготни и радостных воплей. С малышней вроде Кати возились два клоуна в рыжих париках. Они загадывали загадки, играли в «ручеек», организовали танцевальный флэш-моб под музыку и щедро одаривали всех шоколадными конфетами местной кондитерской фабрики. Конфет Катя съела много, так что наутро ее щеки покрылись красными пятнами.

– Старуху я заметил во время флэш-моба, – продолжил рассказ Галкин. – По чесноку, сразу ее не узнал. Не думал, что она может так выглядеть. Она обошла площадку и уселась, чтобы видеть танцующих детей. Почему-то мне это не понравилось. Я последил за ней, за ее домом. Ничего подозрительного. На площадке она тоже больше не появлялась. Но три недели назад стала ходить сюда, как на работу.

– И ты мне ничего не сказал! – возмутилась Лиза.

– После «Ведьминых забав»? Фигушки.

– Как тебе удавалось за ней следить? – удивился Макс. – На детской площадке трудно быть незаметным. Те, кто постарше, вроде нас, торчат среди мелюзги, как эскимо на палочке.

– У меня свои методы, – заважничал Галкин. – У ее дома есть специальное укрытие для слежки. А в парке я маскировался.

– Вот, оказывается, что, – воскликнула Лиза. – Теперь я знаю, почему ты стащил мою длинную юбку и парик для Хэллоуина.

– Я нацепил на себя твой дурацкий парик всего раз. А вообще стал следить за старухой прямо от ее крыльца.

– Топтуном, значит, заделался, – заметила Лиза. – Сто лет назад, в царской полиции, тех, кто вел слежку за подозреваемым на улицах, называли топтунами или филерами.

Тимофей отмахнулся от Лизы, как от надоедливой мухи.

– Я боялся, что у нее началось весеннее обострение, и она снова начнет похищать девочек. Ходил за ней три недели, выяснял режим дня.

Тимофей вытащил из кармана шорт потрепанную записную книжку.

– Я говорила, – засмеялась Лиза, – он все записывает.

– Особого режима у нее нет, – Тимофей листал страницы, не обращая внимания на насмешки Лизы. – Бабка довольно взбалмошная. Единственное, что повторялось каждую неделю, – поход на базар по четвергам. Каждый четверг она одевается старой каргой, берет клюшку, скрючивается и ползет за продуктами. Возвращается примерно через час.

– Я догадываюсь, что случилось два дня назад, – вымолвила Лиза голосом сурового судьи. – Ты без спроса полез в чужой дом. Как вор.

– Я не собирался ничего брать, – рассердился Тимофей. – В кино так все сыщики делают: приходят к подозреваемому в его отсутствие, надевают перчатки и просто ходят по дому. Осматриваются.

– Ты тоже надел перчатки?

– Отстань, Лизка. Я хотел только посмотреть. По-быстрому и тихо. Правда, тихо не получилось. Попугай у нее зверский – разорался. Стихами, гад, щебечет. Увидел меня и давай: «Рыжий, рыжий, конопатый, убил бабушку лопатой».

– Какой у птички богатый словарный запас, – восхитилась Лиза. – Прямо как у Пушкина.

– Если вы все время будете ругаться, мы никогда до конца не доберемся, – не выдержал Макс. – Лиза, дай Тимофею договорить.

– Можно еще один вопрос? – попросила Галкина. – Последний-распоследний. Ты специально полез к старухе в этот четверг, пока мамуся была в отъезде?

– Забыла, что у мамуси с понедельника отпуск, и в среду мы уезжаем на море? Другого четверга у меня не было. Думал: уедем, а она кого-нибудь похитит.

– Что ты рассчитывал там найти? – спросил Макс. – В кино сыщики в перчатках обычно ничего не находят.

– А я нашел. Сам знаешь что. Вот это, – Тимофей вынул из кармана ОЖИВЛЯТЕЛЬ. – Среди кукол лежал. Мне эта штука сразу показалась подозрительной. Отошел к окну, чтобы рассмотреть, и тут хлопнула входная дверь. До сих пор не понимаю, чего она вернулась с полдороги? Никогда такого не было. Деньги что ли забыла? А дальше все пошло быстро. Она шементом пронеслась в спальню, открыла дверь, увидела меня, выхватила что-то из кармана, и все. Смотрю – стою на чужой кухне на столе, а внизу незнакомый пацан, закрыв глаза, считает до десяти.

Макс почувствовал, что от услышанного у него пересохло в горле. Он встал.

–Ты куда? – спросила Лиза.

На кухню отправились втроем.

Выдув три стакана, Тимофей заявил, что не сомневается: сестру Макса похитила старуха.

– Я, когда услышал, что Катя пропала, сразу на нее подумал. И к гадалке не ходи. Вы живете напротив парка. Катя могла пойти только туда. А старуха как раз в этом парке и промышляла. И забирала – зацени – только кудряшек, вроде Кати.

«Ведьма, – рассвирепел Макс. – Ей, значит, не любых девочек подавай, а самых симпатичных».

– После того, что старуха со мной сделала, понятно, чем она занимается с похищенными девочками, – заявил Тимофей сыщицким тоном. – Превращает их в кукол, играет, как с игрушками, а потом тащит на детскую площадку и оживляет. Я даже догадался, почему девочки пропадают в солнечный день. При ярком солнце вспышку от кнопки не видно.

– И что нам теперь делать? – спросил Макс.

– Тут и думать нечего. Идти к старухе.

Глава десятая. «Я знаю короткую дорогу»

– Я знаю короткую дорогу, – заявил Тимофей, когда они вылетели из подъезда. – Добежим минут за десять. Только через заборы придется перелезать. Раза два или четыре.

– Через заборы, так через заборы, – пробормотала Лиза, сняла с макушки очки и быстро заплела свой хвост в косичку. – Я хорошо перелезаю через заборы.

– Ты с нами не пойдешь, – отрезал брат. – Это опасно. Вдруг она всех нас в кукол превратит – что тогда? Иди домой. Если я к вечеру не вернусь, ты все расскажешь мамусе.

– Фигушки, – сказала Лиза. – Пойду. Сразу с тремя она не справится. И вообще, я вашим сказкам не верю. А не возьмете – расскажу мамусе прямо сейчас.

– Шантажистка! – возмутился брат.

– Пусть идет, – неожиданно для самого себя вступился за Лизу Макс. – Еще один человек не помешает. Постоит на стреме. Мы оставим ей ОЖИВЛЯТЕЛЬ, и, если что, она превратит нас обратно.

Лиза благодарно улыбнулась Максу, и он тут же почувствовал, как у него загорелись уши. Он ненавидел эту часть собственного организма. Его уши жили независимой жизнью, совершенно не считаясь с чувствами своего хозяина. Разговариваешь с одноклассницами, такой весь из себя холодный и невозмутимый, а уши вдруг начинают пылать, как файер футбольного фаната. Если Галкина заметит… Но Лизе, к счастью, было не до него. Развязав тесемки рюкзака, она рылась в его недрах. «Зачем девчонки таскают с собой столько фигни? – гадал Макс, глядя, как на свет показываются то косметичка, то футляр для очков, то упаковка фломастеров, то детский носок в зеленую и красную полоску. – Наверняка даже не помнит, что там у нее есть».

– Нашла! – воскликнула Лиза и протянула брату прозрачную пустую баночку с закручивающейся крышкой. – Давайте положим сюда ОЖИВЛЯТЕЛЬ. В ней он не потеряется.

После того как в рюкзак отправились кнопка в банке и Лизины очки в футляре, а косичка зачем-то была переплетена еще раз, они наконец пустились в путь.

Короткая дорога на Виноградную шла наискосок через дворы, детские садики, большую стройку и густо засаженный деревьями и кустарником парк больничного городка. Дворы преодолевались легко. Заборов там не водилось, а бабульки, сидевшие у подъездов, просто молча провожали бегущих подростков неодобрительными взглядами. Ограды многочисленных детских садиков были невысокими. Макс перепрыгивал их, как научил папа: опершись на руку и сильно оттолкнувшись ногами. Брат и сестра переваливались через преграды на животе, причем у Лизы это получалось более ловко.

Неприятности начались на стройке.

Из-за субботы здесь было тихо и безлюдно. Но когда они протиснулись в щель меж створками ворот, Тимофей остановился.