Жаркие ночи, тихие дни

Он поставил чашку на стол и дал ей очевидный ответ:

– Лидибрук – мой дом.

Горожанам невдомек, что дает человеку сельская местность. Свобода мышления. Простота жизни. Мать Джека так и не оценила подобную жизнь сполна, хотя его отец старался ее переубедить.

Кроме того, для простого человека здесь полно работы.

Он положил в чай сахар:

– Здесь иной образ жизни. Он сильно отличается от городского.

– Сильно, – сказала Мэдди.

– Нет никакого смога.

– Нет людей.

– Что мне и нравится.

– Вы не скучаете по цивилизации?

Выражение лица Джека стало бесстрастным.

– О, я предпочитаю жить как варвар.

Она поджала губы, размышляя:

– Категоричное определение, но с одной стороны… – Увидев его усмешку, она больше откинулась на спинку стула. В ее глазах играла улыбка. – Сколько у вас акров земли?

– Сейчас почти пять тысяч. В прежние годы в Лидибруке было триста тысяч акров земли и двести тысяч овец, но после Второй мировой войны землю отобрали под военные и сельскохозяйственные нужды, поэтому мой прадед и дед решили продать землю военным поселенцам. Почва здесь плодородная. Перспективное планирование помогло легко перейти от скотоводства к земледелию. Теперь это основная отрасль, обеспечивающая рабочие места.

– Беру свои слова обратно, – с искренним уважением сказала она. – Вы не варвар.

– Приберегите свои слова до тех пор, пока не поедите коричневую змею, которую я зажарю на вертеле.

Она хихикнула:

– У вас действительно есть чувство юмора. – Ее улыбка померкла. – Вы ведь шутите?

В ответ он положил еще сахара в свой чай.

Скрестив ноги, она повернулась к нему:

– Здесь у вас было счастливое детство?

– Счастливее не придумаешь. Моя семья была богата. Вероятно, намного богаче, чем думало большинство людей. Но мы жили просто и работали в меру.

– В какую школу вы ходили?

– Сначала в городе, потом учился в сиднейском интернате. На все каникулы я приезжал домой. Я помогал родителям стричь овец, принимать окот овец и метить стадо.

Задумчиво улыбаясь, она оперлась локтем о стол и положила подбородок на ладонь:

– Из ваших уст это звучит почти романтично.

Он заставил себя отвести взгляд от ее губ и пристально посмотреть на живописный горизонт.

– Вы когда-нибудь видели подобные закаты? Я сижу здесь, с упоением глядя на краски, и знаю, какую именно жизнь предназначил нам Бог. Не нужно гоняться, как маньякам, по многополосным трассам, торчать за компьютером по четырнадцать часов в сутки. Вот рай.

Сью считала точно так же.

Они сидели молча, разглядывая розово-золотистые блики, темнеющие на холмах на горизонте.

– Вы будете снова заводить стадо? – спросила Мэдди спустя какое-то время.

Джек мечтал о том, как вернет Лидибруку былую славу. Он и Сью часто обсуждали свои планы, особенно в последние недели ее беременности. У них было столько планов, а теперь…

У него сжалось сердце. Он отставил в сторону чашку с чаем.

Теперь он несет ответственность за сына Далии. Он будет заботиться о нем как отец. Но чувства?…

Джек снова сглотнул ком в горле.

Жаль, что он не станет прежним. Когда у человека умирает семья, умирает и он сам.

– Нет, – сказал он, снова глядя на закат. – Я никогда не заведу овец снова.

Мэдди собиралась задать еще один вопрос, но ее внимание привлек тихий шум мотора. Джек узнал автомобиль. Он знал, кто к нему едет.

Он простонал.

Он еще не был готов к этой встрече.

Глава 4

Белый внедорожник «лендкрузер» остановился у ближайшей цистерны с водой; огромные колеса, давя выжженную траву, подняли клубы пыли. Выпрыгнувшая из автомобиля женщина, не закрывая дверцы, стала плавно подниматься по лестнице, ведущей к задней двери дома.