Чужой ребенок

Хлопнула дверь. Миша принес с собой покупки в пакете мутного целлофана.

– Ребенок краденый, – сказала ему Ира.

– Я знаю, – сказал Миша. – Я сам его украл.

– Нет. Он уже краденый был, когда ты его украл.

Миша посмотрел на свою подругу с осуждением:

– Потому что он у цыганки был? Ты из этого такой вывод сделала? Так это расизм.

– В сумке закрытой он был, – сказала Ира. – Конечно, краденый.

– Я против расизма. Вот памперсы купил, – Миша зашуршал пакетом, показал новую упаковку. – Надо переодеть.

Миша достал пачку подгузников.

– Я не буду, – скривилась Ира. – Меня вырвет.

– А тебе самой поменять памперсы не надо? – спросил Миша.

– Да пошел ты!

– Тихо ты! Нельзя ругаться при ребенке!

Мальчик плакал, но уже негромко. Устал. Огромные, мокрые от слез глаза смотрели в потолок. Глаза были разного цвета. Один голубой, другой карий.

– Иди сюда, Кирюха, – сказал Миша громко. – Будем трусы тебе менять.

– Почему Кирилл сразу? – возмутилась Ира. – Это не точно еще.

– Как назвали, так назвали, – сказал Миша, расстегивая липучки старого подгузника.

– Он на Антона больше похож. – Ира с фальшивой улыбкой потянулась к младенцу: – Антоша!

– Убери руки немытые от Кирилла! – сказал Миша резко.

Ира отдернула руку, посмотрела на сожителя с обидой. Тот не заметил Ириного взгляда, отогнул край старого подгузника и присвистнул:

– Опа! Еще больше навалил. Салфетки там были где-то.

– Они для смартфона.

– Давай. Деваться некуда.

Ира зажала нос, потянулась за салфетками и передала их Мише. У того защипало глаза, и тошнота накатила тяжелой волной.

– Господи, я не могу! – выдохнул Миша.

– Ладно. Уйди оттуда! – сказала Ира раздраженно.

Они снова поменялись местами. В голосе Иры появились незнакомые нотки. Словно в ней заговорила бабушка по материнской линии:

– Всё сама! Ну всё сама! Пакет дай сюда – грязное складывать!

Делала Ира всё крайне неумело. Брала младенца за ногу двумя пальцами, испачкала себе руку, при этом старалась быть ласковой, и тоже неумело.

– Потерпи, Антоша, – говорила она, безбожно сюсюкая, – потерпи, дорогой.

– Кирилл, – поправил Миша.

– Молчи, слабак, – сказала она Мише, достала салфетки, сразу несколько штук. – Вот, сейчас всё-всё вытрем, – сказала она младенцу ласково и потом повернулась к Мише: – Памперс давай.

– Вот.

– Они огромные! – сказала Ира. – Ты на себя подгузники купил?

– Откуда я знал, какого он размера, – Миша обиделся.

– На телефон бы его сфотографировал.

– Ага, – кивнул Миша. – Ворованного ребенка. И продавщице бы показал.

– Не мы первые его украли! – сказала Ира со значением.

– Это, конечно, меняет дело.

Вопреки их ожиданиям, младенец в чистом подгузнике плакать не перестал. Он теперь делал это не так громко, хныкал, не переставая.

– Теперь-то он чем недоволен? – спросила Ира, принюхиваясь.

– Он есть хочет, – сказал Миша торжественно. – Но я и это предусмотрел!

– Ага, и купил ему орешков!

– Фруктовое пюре, – сказал Миша.

Ира внимательно посмотрела на младенца:

– Такого грудью кормят, скорее всего.

– Ну и чего ты ждешь?

– Ты дурак совсем?! Давай пюре.

Миша передал Ире пюре. Ира свернула с тюбика колпачок. Миша взял младенца на руки.

– В следующий раз надо смесь купить. Давай, Антон, покажи себя! – сказала Ира.