Люди без совести

Холод – плохо, жара – плохо,
дохнут люди от скуки.
Возлюби ближнего, только не лоха,
и ходи, широко расставив руки.

Наша Родина – это кастрюля
с кипятком и скачущей крышкой.
Наша Родина – это пуля
с олимпийским веселым мишкой.

Правду ищешь с миноискателем,
находишь пивные банки.
– Мама, мама, я стану писателем,
на полигоне описывать танки!

Любовь в двух случаях из пяти,
и всех постоянно жалко.
Счастье возможно, но на пути
карцер и коммуналка.

Калашников бравый построил чертей,
поздравил их с Новым Годом.
Больше не будет нелепых смертей,
а будут пряники с медом.

НАБОЖНЫЙ ЧЕРНОРАБОЧИЙ

Набожный чернорабочий,
маясь в чужой стране,
светлой московской ночью
дань отдавал жене.

Образ супруги милой
крепко зажал в руке.
Вспомнил, она ходила
голая, но в платке.

Не баловство, не похоть,
строго: туда-сюда.
Только б с тоски не сдохнуть,
после эрзац-труда.

Утром в пять тридцать вскочит,
битва за кипяток,
после до поздней ночи
будет кидать песок.

Стыдно и сладко дяде.
родина далека.
Как часовой в наряде,
ходит его рука.

РУССКАЯ ЖЕНА

Однажды русская жена
сидела в Дублине одна
с бутылкой виски.
Что за дурацкая страна;
в двенадцать не найти вина,
всё по-английски!

Ирландский муж
сбежал под душ,
потом – к сеструхе
скорее ноги унести.
Он знал, что может огрести:
жена не в духе.

Конец привычным тормозам,
и после виски был бальзам
с душком аниса.
Никто не знает, а она
не просто русская жена,
она – актриса.

Ведь это правда: был успех,
она на курсе лучше всех,
звезда прогонов!
Её улыбкой одарил
и комплименты говорил
Жендос Миронов.

Сглупила. По ее вине
остался в сумрачной стране
любимый Леха.
Горит на кухне русский газ,
и слезы капают из глаз,
и очень плохо.

Увы, бальзама больше нет.
встречает розовый рассвет
веселый Дублин.
Погас на кухне русский газ…
О чем тут говорить сейчас?
Талант загублен.

ЭЛЕГИЯ

Я ожидаю скромной ласки