Синдром тьмы

– Нет, мне одиноко. Пересядь.

Он не хочет контактировать со мной, как будто я его пугаю. Это смешно… как может ведьма напугать паука? Идгар фыркает, устав от нашей перепалки, и пересаживается на переднее сиденье. Они не знают, как я могу психовать, когда не получаю желаемого. Я завожу машину и выруливаю с парковки. Как только мы выезжаем на улицу, я давлю на газ и обгоняю всех, кто попадается на пути. Мотор ревет все громче.

Идгар хватается за ручку на дверце.

– Чокнутая, ты превышаешь скорость!

Я сильнее жму на газ, так что Идгар держится за дверь уже двумя руками.

– Почему ты ведешь машину так, будто в видеоигре? Блин, хочешь убить нас? – Страх Идгара только смешит меня.

Я разгоняюсь еще сильнее, не обращая внимания на сигналы и крики других водителей.

Идгар поворачивается к ледяному принцу.

– Скажи же ей, мы разобьемся!

Лицо Дерека остается невозмутимым, что бесит меня еще больше. Как будто ничто не может вывести его из этого состояния полного безразличия к миру.

– Идгар, солнышко, держись крепче.

Он глубоко вздыхает и упирается руками в бардачок, опустив голову. Двигатель рычит, когда я совершаю очередной опасный обгон.

– Сиа, пешеходы. Сиа, скажи, ты же видишь пешеходов? – Идгар поднимает голову и в ужасе смотрит на меня.

Почему принц меня игнорирует? Почему он на меня не смотрит?

– Сиа, ты должна сбросить скорость, если не хочешь сбить их. Ты ведь не хочешь… правда? – Голос Идгара дрожит.

Я нажимаю на педаль газа. Ладно, Дерек. Посмотрим, на сколько тебя хватит. В нескольких метрах от перехода холодный голос принца останавливает меня.

– Стой, – приказывает он.

Я резко жму на тормоз, Идгара и всю аппаратуру на задних сиденьях кидает вперед. Колеса машины визжат, я останавливаюсь в нескольких сантиметрах от пожилой пары, которая испуганно на нас смотрит.

Идгар выскакивает из машины, прижимая одну руку ко рту, а вторую к животу. Моя дверца тоже открывается, показывается фигура хмурого Дерека. Я улыбаюсь, наконец хоть какая-то реакция. Жестом он приказывает мне выйти, я поднимаю руки, будто сдаваясь, и отстегиваю ремень. Выхожу из машины под его ледяным взглядом, прожигающим мою кожу. Я не устояла перед желанием увидеть, какую форму примет его гнев.

– Я велел оставить меня в покое. Мне не нравятся твои извращенные игры, ясно?

Он бросает на меня раздраженный взгляд. Потом поворачивается и извиняется перед людьми, которые переходили улицу. Почему с другими он вежливо разговаривает, а если к нему обращаюсь я, начинает вести себя безразлично? Он снова поворачивается ко мне. Сжимает зубы и скрещивает руки на груди. Так же на меня смотрит Том, когда я что-нибудь натворю. Он ждет, что я начну извиняться за свои действия?

– Чего ты ждешь?

Идгар садится на место водителя, он не доверит мне руль до конца поездки.

– Знаешь, если бы ты пересел вперед, как я и просила…

Он повышает голос:

– Чего ты добиваешься?

Он не оставляет мне выбора. Его глаза источают такой холод, что он смог добраться даже до моей души, не подчиняющейся правилам. Я поворачиваюсь к пожилой паре.

– Вы пострадали? – Синьора отрицательно мотает головой.

– Значит, все в порядке, – заключаю я и открываю заднюю дверцу.

Дерек останавливает меня, с силой захлопывая рукой мою дверцу.

– По-твоему, это извинения?

– По-твоему, они пострадали?

– А ты извиняешься, только если кто-то пострадал?

– Конечно.

– Да кто тебя этому научил? – При виде его потрясенного лица я улыбаюсь.

Идгар высовывается в окно.

– Вы можете продолжить ругаться в дороге? А то мы задерживаемся.

Убрав руку Дерека, я открываю дверцу и сажусь в машину. Он еще раз извиняется перед пешеходами, которые все так же неодобрительно смотрят на нас. Я думала, что теперь он сядет со мной, но он обходит машину и садится рядом с Идгаром.

Я трясу головой. То, как он действует на меня даже на расстоянии, лишает меня дара речи. Жаль, что я не привыкла легко сдаваться: когда мне что-то взбредет в голову, я в любом случае это получаю. Иначе всем не поздоровится. И сейчас мое желание противоречит всякой логике: я хочу увидеть, как он оттает, как взорвется от ярости, которую сдерживал, сидя в наручниках, в день групповой терапии. Я ведьма, которая сделает что угодно, чтобы поймать паука.

Когда мы приезжаем к Food Empower, мое предложение вынуждает ледяного принца обратить на меня хоть какое-то внимание.

– Не думаю, что это сработает.

Я не обращаю внимания на пессимизм Идгара и оставляю свой бейджик в машине. Моя идея заключается в том, чтобы устроиться туда на работу. Пока мы ехали, я залезла в интернет и выяснила, что завод объявил дополнительный набор сотрудников, потому что производство сильно увеличилось. Разве можно проверить условия работы лучше, чем на деле?

– Имя и фамилия?

– Дерек Хилл и Сиа Карилло, – отвечаю я.

Сотрудник службы безопасности смотрит на нас несколько секунд, затем проверяет список зарегистрированных. При виде моей обаятельной и уверенной улыбки у него загораются глаза.

– Вас нет в списке… видимо, произошла какая-то ошибка в онлайн-регистрации.

Я играю с волосами, он пялится мне в декольте.

– Точно, спасибо вам за понимание. Куда идти?

Грустно, что мужской мозг работает так примитивно: достаточно немного показать грудь, и они уже улетают на другую планету. Я никогда не пойму, почему достаточно такой малости, чтобы привлечь их внимание. Но не внимание ледяного принца, разумеется.

Мужчина показывает на коридор справа от нас и выдает нам пропуска, которые мы должны повесить на шею. Дерек равнодушно молчит… как всегда. Мы проходим по коридору до зала, полного сотрудников, которые работают на машинах для упаковки пищевых продуктов.

На склад не проникает солнечный свет, и пространство заполняет спертый воздух.

– Идите на линии один и пять, там больше всего нужна помощь.

Худенькая женщина в зеленой форме показывает нам места, которые мы должны занять. Дерек уходит к пятой машине, оставляя меня в одиночестве. Худенькая синьора ведет меня к ленте, на которой должна работать я, и объясняет мне по дороге порядок действий.

– Берешь вот эти корзинки и кладешь в них грибы. Не больше восемнадцати штук в каждую. Потом ставишь корзинку на конвейер.

Мой мозг пытается собрать как можно больше информации, но при виде этих ужасных грибов я тут же теряю концентрацию. Синьора дает мне пару перчаток. Меня чуть не выворачивает, но я сдерживаюсь. Если меня стошнит, то нас раскроют. А если нас раскроют, то мы облажаемся. Бросаю взгляд на Дерека и вижу, что он совершенно спокойно работает и одновременно болтает с сотрудником, стоящим рядом.

Удивительно, что он это умеет.

– Милочка, ты глухая?

– Простите?

– Ты меня слышала?

– Конечно, восемнадцать грибов. – Я улыбаюсь, натягивая перчатки.

Я наблюдаю за тремя женщинами передо мной, которые проворно раскладывают грибы. Подхожу к конвейеру и пытаюсь повторять за ними. Заметив мое перекошенное от вида и запаха грибов лицо, женщины пялятся на меня как на инопланетянку.

– Ты когда-нибудь раньше работала? Видно, что ты не в своей тарелке.

– В смысле?

После пяти минут невероятных мучений я наполняю первую корзинку.

– Ты не похожа на девушку, которая хоть раз работала на фабрике. Что ты здесь делаешь?

Я притворяюсь, что мне не противно прикасаться к этим мягким и вонючим штукам. Выдавливаю вымученную улыбку и бросаю на них тоскливый взгляд.

– Мои родители работали на такой фабрике, но их несправедливо уволили, воспользовавшись лазейкой в контракте. Я бросила учебу, чтобы помочь им, но чувствую себя немного…

Эта ложь сразу вызывает волну сочувствия ко мне. Способность так красиво врать иногда удивляет меня саму. У меня получается даже выдавить из себя пару слезинок и тем самым окончательно растопить их сердца.

Одна из женщин протягивает мне платок и обнимает меня. Краем глаза я замечаю, что Дерек неодобрительно на меня смотрит, но я все равно бросаюсь в объятия бедной женщины, которая шепчет мне слова ободрения. Как я и думала, теперь они обе мне доверяют. Я тут же незаметно включаю диктофон, лежащий в кармане, и внимательно слушаю, что они говорят.

– Тем, кто здесь не работает, легко говорить, что мы должны протестовать, что не должны подписывать контракты на таких несправедливых условиях… но эти люди никогда не голодали, им не нужно кормить детей, одевать, собирать в школу.

Я киваю и наполняю еще одну корзинку грибами.

– Никто не хочет упаковывать грибы по десять часов в день с единственным коротеньким перерывом и крошечной зарплатой… но тот, кто находится на грани нищеты, ухватится за такую возможность, отбросив свою гордость. Я работаю здесь, чтобы моя дочь избежала такой судьбы. Я надеюсь, что она сможет найти хорошую работу, которая будет ей нравиться.

– Но если вы все вместе потребуете сокращения рабочих часов и повышения заработной платы…

– Думаешь, мы не пробовали? – Она смеется, продолжая быстро наполнять корзинки. – Половину из нас безжалостно уволили. И знаешь что? Уже на следующий день пришло вдвое больше людей, готовых подписать контракт, куча людей готовы работать на условиях даже хуже, чем у нас. Наши протесты не имеют значения, наши голоса не имеют значения… потому что всегда есть кто-то, кто умирает с голоду. Всегда есть кому нас заменить. Верхи никогда не заботятся о низах, они знают, что мы не можем до них добраться.

Ее слова вызывают у меня горечь и бессильную ярость. Я смотрю на толпу рабочих, стоящих рядом с различными машинами, и по моей спине пробегает дрожь. Усталость в глазах, голод на лицах и покорность в движениях. Я сжимаю в руках пустую корзинку.

– Восемнадцать грибов, так?

Они кивают. Их глаза прикованы к работе, которую они выполняют. Никто не замечает, что я собираюсь сделать.

– Вас не слышат, потому что они глухие. Нужен рупор.

Катастрофу, которая произойдет после моей безумной идеи, обнаружат, когда будет уже поздно. Никого нельзя игнорировать. Половина смены позади, и мы с Дереком, воспользовавшись перерывом, возвращаемся к Идгару в машину. Дереку удалось снять небольшое видео. Не знаю, как у него получилось сделать это незаметно, но картинка почти идеальная.

– А вы времени зря не теряли. Уверены, что не хотите сменить работу?

– Заткнись и езжай, – обрывает его Дерек, пристегиваясь.

Идгар бросает на меня быстрый взгляд в зеркало заднего вида.

– И ты даже ничего там не устроила? Это на тебя не похоже.

Я молча улыбаюсь. Никого нельзя игнорировать.