Опасный сводный мерзавец

– Зоя, Кай, рад вам представить свою дочь Лою, – сказал мужчина, взяв малышку за руку…

Глава 3

– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась я. – Рада с вами познакомиться.

– Стелла, Лоя, это моя супруга Зоя Васильевна и ваш брат Кай.

Жена хозяина презрительно скривилась и ответила:

– И ты считаешь нормальным поселить в нашем доме своего приблудыша?

Я застыла на месте. Если она говорит такие оскорбительные слова в нашем присутствии, то что же было до нашего появления?

Я закрыла уши Лои ладонями. Не хочу, чтобы она слушала такое! Не хочу, чтобы у нее развивались комплексы.

– Зоя, я всё решил, – сказал Яков Григорьевич. – Девочки остались без матери. Без дома. Без средств к существованию. Лоя – моя кровь, и я должен сделать все возможное, чтобы она ни в чем не нуждалась.

– Ну, конечно! – всплеснула руками Зоя. – Решил сам, не посоветовавшись с нами. Кай, а ты чего молчишь?

Я осмелилась взглянуть на парня. Он испепелял меня жгучим взглядом. Как будто я задолжала ему кучу денег или того хуже – оскорбила его. Но ведь ничего такого я не делала. Так за что он меня ненавидит?

– Девочки, садитесь за стол, – сказал Яков Григорьевич.

Мы сели, но ужинать под пристальным взглядом домочадцев я не смогла. Сидела, уставившись в пустую тарелку, пока Пожарский-отец не положил на нее кусок жареного стейка.

– Приятного всем аппетита, – произнес он, будто не замечая гнетущей атмосферы, повисшей в гостиной.

– Яков, ты не можешь так с нами поступить, – зло проговорила Зоя Васильевна.

Пока ее внимание приковано к мужу, я могла ее рассмотреть. Ей чуть больше сорока, ухоженная блондинка, немного поплывшая фигура и одутловатое лицо. Кажется, она не прочь выпить на сон грядущий бутылочку вина.

– Как, Зоя? – вскинул брови Пожарский.

– Притащить в наш общий дом этих… – она кинула брезгливый взгляд на Лою, а затем на меня и добавила, – оборванок.

– Закрой рот и ешь! А лучше выпей!

Яков Григорьевич взял бутылку с вином и раздраженно плеснул ей в бокал. На Кая я боялась даже смотреть, но чувствовала на себе его пытливый взгляд.

– Кай, скажи что-нибудь! – выдохнула Зоя Васильевна.

– А знаешь, мам, я не против, чтобы они пожили у нас, – вдруг сказал Пожарский-сын.

– Как это не против? – возмутилась мать.

Я с удивлением посмотрела на парня и обнаружила в его глазах хищный блеск, от которого мне сделалось не по себе. Парень что-то задумал против нас! Я вижу это по его лицу.

Лишь бы малышку не тронул… Она ведь еще совсем ребенок, который потерял мать и не понимает, что происходит. Почему эта тетя так злится на нас, а брат даже не поздоровался.

– Молодец, Кай, – сказал Яков Григорьевич. – Наконец, в этом доме прозвучали слова взрослого мужчины.

– Ну всё, хватит с меня! – Зоя Васильевна с шумом отодвинула стул, на котором сидела, и вышла из-за стола.

Прихватив с собой бутылку вина, она принялась подниматься по лестнице, цокая тонкими каблуками по белому мрамору.

– Надеюсь, ты поможешь Стелле освоиться в нашем доме и покажешь город, – сказал отец сыну.

– С удовольствием помогу и всё покажу, – улыбка Кая напоминала хищнический оскал.

– Вот и отлично. В ближайшее время решим вопрос относительно детского сада для Лои и института для Стеллы.

Мне хотелось встать с места и бежать из этого дома без оглядки. От Зои Валерьевны хоть и сочилась ненависть и неприязнь, но я чувствовала, что она не причинит нам физический вред.

А вот Кай мог… От его ауры веяло холодом и опасностью. Даже когда он не знал, кто я такая, ему почти удалось затащить меня в свою спальню и грязно облапать.

От волнения я начала резать стейк не той стороной ножа, господи, какая же я неловкая. Не привыкла сидеть за богатым столом, заставленным едой персон на десять, и пользоваться столовым ножом.

– Тебе помочь? – предложил Кай, заметив мой конфуз.

– Д-да, спасибо.

Я понимала, что его любезность напускная. Он что-то решил для себя и хочет усыпить нашу бдительность. Господи, но что?

Кай разрезал стейк на кусочки и послал мне понятную только ему одному улыбочку. Если он посмеет причинить нам вред, я не стану молчать. Все расскажу Якову Григорьевичу.

– Красивое имя у твоей сестренки, – Кай продолжил удивлять меня своей обходительностью. – Лоя.

– Мама так назвала. В переводе с латинского означает преданность и верность.

При этих словах Яков Григорьевич помрачнел. Он хорошо знал, что мама оставалась верна ему, пока он не бросил нас. А вот он пытался усидеть на двух стульях.

– Она умеет говорить? – Кай кивнул подбородком на притихшую Лою.

– Конечно. Лоя, скажи что-нибудь брату.

При слове брат его заметно передернуло. Привык быть единственным папиным сыном? Что ж, думаю любви Пожарского хватит на всех.

Я вот вообще не знала, что такое отцовская любовь. Своего папу я не видела ни разу в жизни. Мама отказывалась даже имя его называть и так же, как Лое повторяла, что он козел, не заслуживающий знать о наличии у него родной дочери.

Мама была красива, но несчастна. Ее почему-то всегда бросали мужчины. Если она влюблялась, то растворялась в любимом человеке без остатка. Может в этом вся причина?

Я уже решила для себя, что какой бы большой любовь к мужчине у меня ни была, я никогда не потеряю своего собственного Я.

– Кай, а ты будешь со мной играть? – Лоя подняла на брата глаза, и Кай на несколько секунд пришел в замешательство. Он явно не ожидал увидеть такие же серо-голубые глаза, как у себя.

– Конечно, мы поиграем, – ответил он без улыбки.

Ему неприятно, что отец завел на стороне ребенка. Бесит и злит его этот факт. Но ничего с этим поделать уже нельзя. Лоя существует, и ей нужен отец. Иначе у нее дорога одна – в детский дом.