– Ложись на кровать.
– Наконец что-то хорошее.
– Сними трусики.
– Божее, ну зачем?
– Сняла?
– Ага, – вру. Как он проверит? Никак.
– Представь, что я ласкаю тебя за ушком.
По телу сразу бегут мурашки. Шумно сглатываю.
– Ну, представила.
– А теперь я касаюсь языком твоего оголенного соска.
– У нас секс по телефону что ли? – хихикаю.
– Включай приборчик. Эля, включай! Не слышу вибрации.
Нажимаю на кнопку ON и раздаётся, как мне кажется, оглушительное вибро. Быстро нажимаю OFF.
– Твоя улитка разбудит маму и бабушку! – злобно шиплю в трубку.
– Не разбудит. Она тихая. Просто тебе непривычно. Включай, все будет хорошо. Клянусь своим дипломом.
С опаской опять запускаю прибор. Вот сволочь, не отвяжется ведь, пока не протестирую подарочек.
– И чо теперь? – спрашиваю.
– Я ласкаю твою грудь… Спускаюсь к животу… Ныряю языком в ямку пупка, – ах, этот голос…. Закусываю губу и слушаю, впитываю его в себя. – Потом спускаюсь ниже и лижу твой цветочек.
– Так стоп. У меня в спальне нет ни одного цветка. Где ты его нашел и зачем его лизать? – озадачиваюсь.
– Лепестки, которые внизу твоего живота, – по голосу слышу, что он закатил глаза.
– Лепестки… – повторяю за ним.
– Эля, я лижу твою киску!
– У меня в квартире нет животных.
– Хватит придуриваться. Ты портишь нам сеанс.
– А ты говори русским языком! Какие ещё цветочки и киски, а?
– Ладно, будет тебе русский язык. Прикладывай штуковину к клитору. Вот только не говори, что не знаешь, что это и где.
– Я знаю, что это и где находится, – язвлю.
– Вот и отлично. Прикладывай, усиками вверх.
– Трусиками вниз, – передразниваю.
– Выполнять!
– Раскомандовался тут.
– Давай уже, – нетерпеливо. – Я хочу, чтобы ты кончила для меня.
– А больше ты ничего не хочешь?
– Так, – теряет терпение, – если я сейчас не услышу сексуальные ахи и вздохи, я приеду и изнасилую тебя этой улиткой, поняла?
– Я тебе не открою, – шепчу испуганно.
– Твоя мама меня с радостью пустит. Сбрешу ей что-нибудь.
– Черт… – кусаю губу, – это не честно.
– А честно отказываться от моего подарка?? Я же не для себя стараюсь, а для тебя.
Его вибрирующий голос в ночной тиши звучит чересчур возбуждающе. И я делаю, что он велит – подношу к своему сокровенному местечку жужжащую штуку. Даже через трусы ощущаю трение, которое, о-ох как приятно…
По моему изменившемуся дыханию Змеевский понимает, что я сдалась.
– Молодец, – говорит сипло, – продолжай… Что ты чувствуешь?
– Я… мне приятно. Тепло, нет, горячо…
– Потрогай пальцами себя. Ты влажная?
Без пререканий исполняю приказ, и проверяю.
– Да, я очень мокрая.
– Черт, – выругивается и что-то у себя роняет.
– А ты что делаешь? – спрашиваю.
– Наслаждаюсь вместе с тобой.
То есть дрочит, да? Но почему-то меня сейчас это не возмущает, и я не считаю его грязным извращенцем. Ночь, тишина, его голос-сексапил и штука, которая вот-вот доведет меня до оргазма…
– Я сжимаю твою грудь… Обе груди свожу вместе и целую их одновременно.