Майкл Джордан. Его Воздушество

Меняя восприятие

В 1937 г. Колледж Северной Каролины для негров из Дарема (ставший впоследствии Центральным университетом Северной Каролины) нанял Джона Маклендона обучать студентов баскетболу. Придя в колледж, он поразился тому, какими забитыми были молодые игроки, их стесненному сознанию. «Самым большим вызовом для меня как тренера, – вспоминал Маклендон, – было убедить моих игроков в том, что они – вовсе не неполноценные атлеты. Тогда этого не знало даже чернокожее население, они попросту не верили, что такое возможно. Они поддались влиянию однобокой пропаганды».

Само присутствие тренера в Северной Каролине подчеркнуло важность еще одного значимого для жизни Майкла Джордана события, тоже случившегося в 1891 г. Спустя всего пять месяцев после рождения прадеда Джордана Джеймс Нейсмит прибил корзину для персиков к щиту в гимнастическом зале Спрингфилда, штат Массачусетс, и тем самым положил начало эпохе баскетбола. Много десятилетий позже Нейсмит переберется в Университет Канзаса и станет работать на педагогическом факультете. Какое-то время он будет тренировать тамошнюю университетскую команду, после чего передаст ее в руки Фогу Аллену, который войдет в историю как «отец» баскетбольного тренерства.

Джон Маклендон приехал в Канзас на заре 1930-х, став одним из первых чернокожих студентов университета, но Аллен запретил ему выступать за баскетбольную команду и плавать в университетском бассейне. Ситуация, в которой оказался студент, была бы еще хуже, если бы сам Нейсмит не разыскал его и не устроил тренером команды местной старшей школы, пока Маклендон учился в университете, стремясь получить степень бакалавра. После того как Маклендон получил в 1936-м диплом, Нейсмит помог ему в назначении стипендии в Университете Айовы, где тот учился на магистра. Завершив учебу в течение года, Маклендон устроился тренером в маленьком колледже Северной Каролины, где учредил первую программу физической подготовки, на которой потом выросло целое поколение чернокожих тренеров и преподавателей Северной Каролины. Эта программа «воспитала» Клифтона (Поп) Херринга, тренера Джордана в старшей школе.

Первые чернокожие команды американских колледжей вынуждены были тренироваться в опасной атмосфере расовой сегрегации и не могли рассчитывать на внушительные бюджеты. Они добились успеха, несмотря на культуру страны, сделавшую путешествия для них практически невозможными. Они не могли пользоваться общественными туалетами, фонтанчиками с питьевой водой, не могли посещать рестораны и останавливаться в отелях. «Простая поездка из одной школы в другую требовала планирования, словно ехать предстояло по минному полю», – говорил Маклендон.

В течение следующих нескольких лет Маклендону удалось собрать такую впечатляющую команду, что вдохновились даже официальные лица Университета Дьюка. Они пригласили молодого тренера посидеть на скамейке команды «Дьюк Блю Девилз» на следующей игре. С единственной оговоркой: Маклендон должен был облачиться в белый пиджак, чтобы зрители решили, что он – стюард.

Маклендон вежливо отказался.

Тренер поклялся, что никогда не будет ставить себя или своих игроков в такие обстоятельства, в которых их можно будет унизить или выставить на посмешище. «Ты вряд ли захочешь оказаться в ситуации, в которой твое достоинство растопчут на глазах твоей собственной команды», – объяснял он. Поддержание уважения к игрокам было жизненно важно для того, чтобы убедить их в том, что они ничуть не хуже белых.

Прорыв случился в ходе Второй мировой войны, когда армия направила в медицинскую школу при Университете Дьюка полевых медиков для обучения, и несколько человек из них были баскетболистами высшего класса. Команде медшколы, состоявшей сплошь из белых игроков, целыми днями воспевали оды даремские газеты. В то же время успехи непобедимой команды Маклендона не получали никакой огласки вообще. Расстроенный таким неравенством Алекс Ривера, менеджер команды Маклендона, решил устроить матч между двумя командами. Поскольку общество проявляло бдительность и наверняка воспрепятствовало бы такому «смешению» рас, тренер команды Университета Дьюка согласился провести «секретный матч», на который не пустили бы ни болельщиков, ни представителей прессы, воскресным утром. К перерыву команда Маклендона, прессинговавшая по всей площадке, вдвое превзошла по очкам опытных и сыгранных соперников. После этого белые игроки подошли к скамейке Маклендона и предложили заново поделить всех игроков, смешав черных и белых, чтобы во второй половине матча силы уравнялись.

Эта победа над расизмом стала огромным успехом для Маклендона, она помогла ему открыть глаза своим игрокам. Влияние Маклендона в Северной Каролине ощущалось еще долгое время после его отъезда, сначала в успешном распространении баскетбола по городам и весям штата, в которых преобладало чернокожее население, а потом, уже более существенно, на уровне колледжей. Маклендон был тренером-новатором, и компания – производитель обуви Converse пригласила его преподавать на своих тренерских курсах. Именно на одной из презентаций Маклендона в рамках курса молодой ассистент тренера из академии Военно-воздушных сил Дин Смит составил первый набросок знаменитой четырехугольной схемы нападения, что сам Смит и подтвердил в своем интервью 1991 г.

Маклендон и его друг Кларенс Гейнс (Биг Хаус) из Университета Уинстон-Сейлема вскоре стали считаться акулами тренерского дела, но в то время ни один из них и не предполагал, что этот вид спорта поможет разрушить расовые барьеры между людьми в штате. Никогда эти тренеры не могли себе представить, что на их веку черные и белые жители Северной Каролины будут с такой радостью принимать чернокожего игрока в команде, с какой они принимали Майкла Джордана.

Как не мечтали они и о том, что однажды их самих включат в Зал славы баскетбола имени Джеймса Нейсмита.

Кукуруза

За свою долгую жизнь Доусон Джордан никогда не мог рассчитывать на везение, которое сопутствовало в жизни его правнуку. К тому времени, как Доусону исполнилось 28 лет, он не только пережил несколько страшных личных утрат, но и был вынужден менять профессию, так как лес по рекам больше не сплавляли – зарождалась индустрия грузоперевозок. Продолжая работать на местных лесопилках, Доусон Джордан стал еще и испольщиком, как и большинство людей, населявших южные штаты. В те годы такая работа была тотемом низших классов общества.

Важнейшим элементом выживания на арендованной земле был собственный мул. По сути, животное, как объяснял кузен Уильям Генри Джордан, давало человеку высокий статус. «Когда я был ребенком, мул стоил дороже машины, потому что с мулом можно было заработать на хлеб».

Как последующие поколения фермеров будут закупать для своих хозяйств механизированное оборудование, так испольщики и арендаторы земли покупали или брали в аренду мулов, приобретая их у местных торговцев. Морис Юджин Джордан вспоминал: «Можно было взять мула [у торговца мулами], но если год случался неудачным, он приходил к тебе и забирал мула. Торговец семенами и удобрениями, у которого ты одалживал товар, мог сделать то же самое. Стоило только попасть на нехороший год, и все, ты в провале, из которого выбираться придется следующие год-два».

«Выбора у тебя не было, – объяснял Уильям Генри Джордан. – Никаких других альтернатив не было».

У таких мужчин, как Доусон Джордан и его сын, не было выхода из тех обстоятельств, но каким-то образом им удавалось прокормиться. Иногда они работали ранним утром на близлежащей ферме, где доили коров, а потом выводили их пастись. В самые плохие времена фермер мог обеднеть настолько, что ему приходилось отказываться от арендованного участка земли – он сдавал его по частям в аренду другим и сам всем руководил – и возвращаться к занятию испольщиной. «Там тебе нужно было работать на земле, – объяснял Уильям Генри Джордан, – а люди, владевшие фермой, предоставляли тебе мула, семена и удобрения. В конце сезона ты получал третью часть от того, что осталось. Много раз бывало такое, что не оставалось ничего».

Вот почему многие фермеры искали другие источники дохода – и именно поэтому самогоноварение стало столь важным занятием для многих из них. Фермеры Прибрежной равнины, черные и белые, гнали свой спиртной напиток из кукурузы начиная еще с колониальных времен. У большинства из них попросту не было денег на то, чтобы купить себе алкоголь, поэтому они делали его сами. «Издавна повелось так, что все, что у нас было, это кукурузный самогон, – объяснял Морис Юджин Джордан. – Его было много. Повсюду были перегонные кубы: на реке, в лесах, на болотах, в любых местах, где была хорошая вода».

Маловероятно, что Доусон Джордан когда-то намеренно планировал стать самогонщиком, но довольно скоро он приобрел репутацию важной фигуры в нелегальной торговле округа Пендер. Возможно, что впервые в этот бизнес он попал, еще когда сплавлял бревна по реке. «Те плоты могли быть полны виски, – сказал Морис Джордан, хитро засмеявшись. – Никто не скажет вам, что они перевозили».

Кукурузный самогон немного снимал напряжение тяжелой жизни. Он точно расслаблял атмосферу длинных ночей, делая консервативных фермеров чуть более открытыми к игровым развлечениям. Тяжко трудившиеся мужчины округа Пендер бросали кости, ставя на кон несколько пенни, суммы совершенно несравнимые с теми огромными цифрами пари, которые десятилетия спустя будет заключать Майкл.

«Ни у кого не было денег, чтобы что-то ставить, – говорил Морис Юджин Джордан. – Смысл был не в ставках, а в том, чтобы немного покидать кости». В этом весь характер Джорданов. Упорно трудись и находи себе развлечение по душе. В этом отношении Доусон тоже был первым в череде мужчин семьи Джорданов. Он знал, как развеселиться, сидя за одним столом с дьяволом. Он любил иногда выпить, покурить, а порой и развлечься с какой-нибудь женщиной в очередную длинную темную ночь в Каролине.

Новое поколение

Достигнув совершеннолетия в 1930-е, сын Доусона, Уильям Эдвард, стал известен как Медвард. Он устроился на работу водителем грузовика в компанию, занимавшуюся благоустройством. Скромная зарплата, которую он теперь получал, означала, что они с отцом больше не зависят исключительно от превратностей нелегкой судьбы испольщика, хотя Медвард и продолжал помогать отцу на ферме. Езда по округе на маленьком самосвале, на котором он развозил материалы для благоустройства и облагораживания территорий, также позволила Медварду обрести новый статус и возможность знакомиться с новыми людьми – такая перемена была довольно радикальной в сравнении с изолированной жизнью на ферме. Согласно свидетельствам членов семьи, он быстро обрел славу дамского угодника в округе.

В поздние подростковые годы он познакомился с довольно молодой женщиной Розабелл Хэнд, которая приходилась ему дальней родственницей со стороны семьи его матери. В 1935 г. она стала его женой, а два года спустя у них родился сын – отец Майкла. Они дали ему имя Джеймс Рэймонд Джордан.

Пара проживет многие десятилетия с Доусоном Джорданом под одной крышей, однако никогда, как кажется, не будет протестовать против его авторитетного присутствия в их тесном домике, том же, где вырастут Майкл Джордан и его братья и сестры. Розабелл была настолько же мягкой и милой в обращении, насколько ее свекор был громкогласным и неугомонным. Приближаясь к своему 50-летию, Доусон все чаще и чаще начал гулять с палочкой, но его слово продолжало оставаться самым веским в доме Джорданов.

Как и у большинства семейств фермеров, финансовые трудности были постоянным спутником в жизни Джорданов, но, по воспоминаниям членов семьи, они никогда не позволяли им слишком глубоко отражаться на своей жизни. Быть может, причина была в том, что Доусон с ранних лет понял, что в жизни есть масса вещей куда хуже, чем нехватка наличных для оплаты счетов. Когда финансовые неурядицы совсем подкосили семью, он наконец решился на то, что делали другие бедные испольщики и арендаторы земли. Он загрузил повозку, запряг в нее мула и поехал дальше.

Для начала новой жизни ему не пришлось далеко уезжать. Доусон, его сын, его беременная невестка и их маленький сын обосновались в фермерском поселении Тичи, едва ли дальше 25 миль от Холли Шелтер. Спустя недолгое время после переезда Розабелл родила мужу второго сына, Джина.

Всего же Розабелл Хэнд родила от Медварда четверых детей, а они, в свою очередь, привели в этот мир дюжину внуков, регулярно пополнявших численный состав обитателей скромного домохозяйства. Со временем Джорданам благодаря скопленной от доходов Медварда сумме удалось приобрести дешевый крошечный домик на Калико Бэй-роуд, на окраине Тичи. Там были три маленькие спальни и уборная, но для Доусона Джордана и его семьи это был настоящий замок. Он также станет центром мира в жизни молодого Майкла Джордана.

Пройдет немного времени, и Джорданы приобретут еще один участок земли на Калико Бэй-роуд: семья процветала благодаря работе Медварда и заработкам Доусона на самогоноварении, и вскоре ее стараниями в этой части Тичи появится маленький «спальный городок». Важность этой недвижимости для семьи с эмоциональной точки зрения поможет оценить тот факт, что десятилетия спустя Джорданы, несмотря на все богатство Майкла, сохранят дом в собственности и будут сдавать его внаем.

Помимо приобретенного благополучия самым важным сдвигом в жизни Доусона и его сына стал приход в их жизнь глубоко духовной Розабелл Джордан. Она искренне любила всех своих детей и внуков, и те отвечали ей взаимностью – она любила даже детей, родившихся у ее мужа на стороне в результате его романтических похождений. Мисс Белл, как ее часто называли, особенно гордилась своим старшим сыном. В Джеймсе Рэймонде Джордане было что-то особенное, отличавшее его от остальных. В нем была какая-то исключительная энергия, свет. Начнем с того, что он был весьма умен. К десяти годам он уже освоил вождение трактора и помогал отцу в поле, а потом показывал ему, как чинить сломавшуюся технику. К тому времени, как он стал молодым человеком, вся округа знала о его талантах механика и врожденной сноровке. Говорили, что Медвард в открытую недолюбливал Джеймса, но мальчик нашел себе другого идола в лице дедушки Доусона. Одной из отличительных черт Джеймса было умение невероятным образом концентрироваться, о чем всегда свидетельствовал высунутый язык во время выполнения какого-нибудь задания. По свидетельствам некоторых членов семьи, Джеймс перенял привычку высовывать язык у Доусона.

Пока Джеймс рос, превращаясь из ребенка в подростка, и работал вместе с отцом и дедом, он свободно перемещался по Холли, где родился на свет, и по Тичи, где вырос. «Он был довольно тихим, – вспоминал Морис Юджин Джордан, посещавший вместе с Джеймсом благотворительную старшую школу в Роуз-Хилл. – Если он не был с тобой знаком, он никогда не вел себя вызывающе». Однако если Джеймс тебя знал, он мог быть очень обаятельным, особенно с девушками, в точности как его отец Медвард. Как и многие подростки, он обожал моторы, бейсбол и автомобили, с одной оговоркой: он отлично разбирался во всем перечисленном. Это означало, что у него, как правило, всегда была работа на грузоперевозках, что давало подростку Джеймсу Джордану в 1950-е особый статус в местном обществе. Вдобавок он имел вкус к развлечениям и знал, где их отыскать, когда луна поднималась в небо и озаряла своим светом Прибрежную равнину. В то время как многие чернокожие жители региона намеренно избегали белых людей при любой возможности, Доусон и его внук Джеймс поступали ровно наоборот.

1950-е оставались тяжким временем для черных. Многие из них славно послужили своей стране во Вторую мировую войну, что позволило несколько смягчить негативный настрой по отношению к ним в обществе. И все же старые привычки еще крепко держались в населении Северной Каролины, что вскоре продемонстрирует надвигавшаяся борьба за гражданские права цветных. Дик Неэр, молодой белый морпех из Индианы, женился на местной девушке и обосновался в Уилмингтоне в 1954 г. Неэр любил бейсбол, как любили его и жители близлежащего городка Уоллес, и поэтому иногда он подвозил нескольких чернокожих ребят, когда ездил поиграть в мяч. Наверняка Неэр пересекался с Джеймсом Джорданом в 1950-е, они могли играть друг против друга в Уоллесе. Однако Неэр недолго играл там. Однажды вечером он возвратился домой и обнаружил, что у него во дворе припаркован чей-то пикап. Оказалось, что он принадлежал членам Клана, которые приехали вынести ему предупреждение о том, что негоже разъезжать с черными и участвовать в бейсбольных матчах в смешанных расовых составах. Неэр проигнорировал их предупреждение, но члены Клана вскоре вновь пришли с визитом к нему в дом. Во второй раз они сказали ему, что больше предупреждать не будут. Неэр перестал ездить в Уоллес играть в бейсбол. Впрочем, Уилмингтон он не покинул и много лет спустя стал тренером молодого Майкла Джордана по бейсболу.

В такой атмосфере Доусон Джордан и его семья были слишком озабочены каждодневными жизненными проблемами, чтобы по-настоящему планировать будущее и верить в то, что оно будет светлым. Но даже при этом члены семьи и соседи видели, что Джеймс Джордан – представитель нового поколения, которому, быть может, удастся уйти от привычек старого мира и жить в новой, лучшей реальности. Тогда, на заре 1950-х, мало кто из них представлял себе, какой будет эта новая жизнь, и не думал о том, каким причудливым образом в ней будут сочетаться надежда на лучшее и боль разочарований. Можно легко заключить, что, если бы Джорданы знали, какие невероятные сюрпризы готовит им будущее, они наверняка со всех ног рванули бы ему навстречу. Хотя, как скажут потом некоторые члены семьи, были все шансы и на то, что они захотят от него убежать подальше.

Часть II

Ранние годы

Глава 3

Влияние

Если прадед Доусон Джордан был тем, кто собрал хворост для будущего огня жизни Майкла, то мать Майкла Делорис Пиплс стала тем, кто разжег пламя. Она родилась в сентябре 1941 г. в относительно обеспеченной семье из местечка Роки-Пойнт, что в Северной Каролине. Ее отец, Эдвард Пиплс, был холодным, кто-то даже мог сказать, что начисто лишенным чувства юмора человеком, известным своими большими амбициями и трудолюбием. Живя среди многих разочарованных жизнью нищих чернокожих фермеров, будучи выходцем из поколения мужчин, всю жизнь не вылезавших из рабочих комбинезонов и находившихся в смертельной ловушке экономической системы, практически гарантировавшей им провал и неудачу, Эдвард Пиплс сумел добиться успеха в жизни, что в ту пору было редким явлением.

«Я знал ее отца, – вспоминал Морис Юджин Джордан. – Старичок Эдвард Пиплс не был испольщиком. У него была собственная ферма».

Поскольку доступа в политику у чернокожих в ту эпоху не было, Эдвард Пиплс вместе с рядом черных предпринимателей Северной Каролины сконцентрировался на экономическом развитии. «Черная Уолл-стрит» процветала в близлежащем Дареме под руководством Джона Меррика, основавшего несколько страховых компаний и банков. Эдварду Пиплсу с его скромными достижениями было не тягаться с таким успехом, но документы эпохи свидетельствуют, что он неутомимо шел к своей цели: заработать как можно больше денег. Помимо фермерского хозяйства отец Делорис работал на Casey Lumber Company, занимавшуюся пиломатериалами в Роки-Пойнт, а его супруга Инес служила в прислугах. И хотя богатыми Пиплсы не были, бедными их тоже никак нельзя было назвать. Им удавалось успешно преодолевать опасности и трудности, сведшие в могилу многих фермеров, черных и белых, в первые десятилетия XX в. В эту эпоху болезней и разгула смертности Пиплсы так же, как и Джорданы, хлебнули горя. Но все же им удалось стать землевладельцами, которые могли позволить себе свободно жить и работать на благо своих интересов. И хотя о Пиплсах мало что известно, а упоминания о них в истории жизни Джордана редки, нет никаких сомнений в том, что трудовая этика и решимость семьи передались матери Майкла, она пронесла их через свою жизнь и передала своему знаменитому сыну.

Историю семьи Джорданов пересказывают снова и снова, но во многих аспектах повествование отдает фальшью, и это понятно.

Всякий раз, когда какие-то семьи обретали невероятную славу и богатство, оказываясь в центре всеобщего внимания, они быстро придумывали целую мифологию своей жизни. Зачастую это делалось из чувства самосохранения, для защиты членов семьи от всепожирающей поп-культуры, управляемой средствами массовой информации.

Делорис Джордан приходилось защищать свою семью во многих ситуациях, по мере того как ее сын становился все более и более известным в 1980-е. Поэтому нет ничего удивительного, что она начала создавать такой ложный нарратив жизни семьи, опускавший и приукрашивавший многие неприятные факты настоящей истории. Она делала это сначала в интервью, а позже в своей книге Family First, в которой делилась советами по воспитанию детей и как бы невзначай подсказывала, как семьи могут вырастить своих детей «такими, как Майк». Книга, ставшая бестселлером, позволила миссис Джордан объездить полмира и публично выступать на тему семейной жизни и характерных для нее проблем.

Настоящая правда жизни Делорис Джордан куда как сильнее, чем выдуманная история, потому что раскрывает ее характер, а позже покажет ее способность проводить семью через тяжелейшие испытания. Мало сомнений в том, что препятствия, с которыми столкнулась Делорис Джордан в жизни, распалили ее стремление поднять семью на ноги. В результате они же стали топливом для реактивного «Его Воздушества» (Air Jordan).

Роки-Пойнт

Надлежащим образом семьи, чьи гены унаследует Майкл Джордан, впервые повстречались в тесном гимнастическом зале, полном оживленных, ликующих студентов. Если верить расплывчатым воспоминаниям местных жителей и членов семьи, Джеймс вместе со своим младшим братом Джином Джорданом играли за команду благотворительной школы, братья Делорис – Эдвард и Юджин Пиплс – за тренировочную школу округа Пендер в Роки-Пойнт. В те годы обе школы соперничали друг с другом, и люди вспоминают, что мальчики были толковыми игроками.

Помнят они и о любви студентов и преподавателей к Роки-Пойнт. Открывшаяся в 1917 г. школа была одной из 5000 школ, магазинов и домов для учителей, построенных для афроамериканцев по всей стране на деньги Фонда Розенвальда – траста, учрежденного президентом компании Sears, Roebuck and Company Джулиусом Розенвальдом. Оборудование, собранное для этого проекта, не всегда было самым лучшим; подержанная мебель и книги, часто с вырванными страницами, передавались чернокожим из школ для белых со всей страны. «Мы получали то, что они уже сносили», – вспоминал Уильям Генри Джордан, родственник семьи. Но в эпоху, когда образование чернокожих было в лучшем случае второстепенной задачей для местных школьных советов, преданные делу учителя готовили студентов к вызовам и проблемам абсолютно любого рода, что сделало Роки-Пойнт важным местом для афроамериканского населения округа Пендер, и эта значимость сохранялась вплоть до начала интеграции чернокожих в социально-политическую жизнь США в конце 1960-х.

Баскетбольные матчи проводились после уроков в помещении школьного актового зала и часто продолжались до вечера. Делорис изначально сообщила журналистам о том, что игра, сведшая ее с Джеймсом, имела место в 1956 г., когда ей было 15. Однако в книге Family First она скорректировала эту неточную информацию, написав, что на самом деле повстречала своего будущего мужа после игры, состоявшейся в 1954-м.

Тогда ей только исполнилось 13 лет, и мысль о том, чтобы стать частью того духа, что царил в школе в Роки-Пойнт, по-настоящему волновала ее. Она была бойкой и смелой девчонкой, но при этом была хорошей дочерью. Она часто молилась и регулярно ходила в церковь вместе со своей семьей.