Немезида белая

Мы свернули к ветхому двухэтажному дому, остановились возле третьего подъезда. Лео тяжело и печально вздохнул, повернулся ко мне.

– Спасибо, братан. Не думал, что откликнешься. На одного тебя надежда. – Он вдруг схватил меня за руку и начал ее трясти. – Спасибо!

– Завтра в шесть? – уточнил я.

– Да! Приезжай к шести – обсудим детали.

Он вылез из машины и, как неприкаянный призрак, поплыл к подъезду. На ступенях обернулся, махнул рукой. Я кивнул в ответ, опустил окна с обеих сторон и помчал домой, на ходу выветривая убийственный запах кислого пива и дешевых сигарет.

По пути я решил заскочить в контору: вспомнил, что уже с месяц не могу забрать оттуда кое-какие шмотки на стирку. Дороги к тому часу опустели, я быстро добрался до автобусной остановки, в мансарде которой размещалось частное детективное агентство «Следопыт». Арендуемой площади хватило для обустройства тесной приемной и небольшого кабинета с двумя узенькими оконцами, но я не жаловался. А если учесть, что других сотрудников в «Следопыте» не числилось, можно сказать, что не жаловался никто.

Оставшуюся часть мансарды, спрятавшись от меня за тонкой стеной, занимала букмекерская контора с сомнительной репутацией.

Я заметил посылку под дверью, только когда случайно задел ее ногой, поднявшись на второй этаж. Это оказался серебристый упаковочный пакет – судя по всему, с каким-то буклетом внутри. Нечто похожее мне уже приходило неделю назад.

Щелкнув замком, я зашел в приемную, где теснились два стула, ключом открыл еще одну дверь и переместился в рабочий кабинет. Зажег свет и закинул пакет на компьютерный стол. Мне нравилась моя маленькая берлога. Скошенная крыша с окошками-бойницами создавали уникальный антураж, как если бы я был детективом со стилем. Большой шкаф с выдвижными ящиками намекал на непомерную загруженность сыскной работы, а стеклянный столик с парой креслиц давал понять, что я готов беседовать с клиентурой и в менее официальной обстановке.

Многое из этого, конечно, было мишурой, пылью в глаза, неправдой. Мой телефон не разрывался от звонков просящих о помощи. Подъем заказов действительно имел место после событий треклятой «гретельской бойни» год назад, да и то благодаря стараниям городских СМИ. В целом я не утруждал себя потогонным ритмом работы, изредка помогая страждущим, а сам себе казался скорее фрилансером, чем профессионалом, решившим посвятить жизнь одному ремеслу.

Почему так? Ну, во-первых, не больно уж часто кто-то пропадает в компактном Серпейске, а розыск, как я уже говорил Лёньке, всегда оставался основным видом моей деятельности. Временами в «Следопыт» обращались люди из других городов – даже москвичи, бывало, заглядывали. Но визиты последних вряд ли можно было считать приятной тенденцией.

Во-вторых, в своей работе я прибегал, скажем так, к не совсем типичным методам, кои ставили меня в один ряд не с детективами по найму, а, скорее, с теми, кто по линиям на ладонях обещает рассказать историю жизни.

У меня есть способность, которую сам я именую биологическим локатором. Это что-то вроде очень сильной интуиции – только в десятки раз мощнее. Биологический локатор – или сокращенно биолок – имеет несколько аспектов применения, однако в повседневности я задействую наиболее выраженный и развитый из них – психопеленгацию.

С помощью биолока я способен определить местоположение любого живого существа или предмета. Достаточно иметь под рукой фотографию для визуализации объекта поиска и карту местности, хотя в некоторых случаях можно обойтись и без снимка.

Этим фактом объяснялась и моя специализация в качестве частного детектива: розыск пропавших без вести. Сбежавший муж, дальние родственники, от которых остался лишь пожелтевший снимок, заблудший в лесу ребенок – биолок позволял определить их координаты с точностью до метра, и никогда еще, начиная с первого моего подросткового опыта в экстрасенсорике, не давал осечек.

Произошло это, когда мне было лет четырнадцать. Стояло теплое лето, мчались вожделенные каникулы. Мы с Вовкой Матюшиным слонялись по Серпейску без особых цели и надобности, постреливая друг в друга из трубок с напальчниками – грозного оружия ребятни из девяностых.

И тут случилась неприятность: Вовка свою игрушку где-то потерял. Обидно до жути: там же всё было особенное – и сама трубка, и напальчник (в те годы вообще всё казалось особенным). Вовка, ясное дело, расстроился. Я же остался непрошибаемо спокойным, ибо совершенно точно знал, где валяется оружие друга, – на стройке первого в Серпейске торгового центра, по плитам которого мы скакали получасом ранее.

Разумеется, мое «паучье чутье» казалось Вовке слабым аргументом, однако мы все-таки вернулись и, к обоюдному изумлению, нашли трубку именно в том разломе, где я ее и пеленговал. Так опция розыска стала наиболее прокачанной из сравнительно небольшого спектра возможностей биологического локатора, часто используемой, и не требовала от меня предварительной настройки, вхождения в трансовое состояние и прочей эзотерической ритуалистики.

Поисковый режим запускался сразу же, по щелчку пальцев, будь я хоть даже до неприличности пьян. А вот с иными аспектами сверхъестественной силы дела обстояли сложнее – в первую очередь по причине того, что мне элементарно лень заниматься их «дрессировкой». Время от времени биолок, например, позволял предугадывать любое человеческое действие до того, как оно осознанно самим оппонентом, что давало неоспоримое преимущество в рукопашных схватках.

Но вот незадача: для корректного функционирования дара предвидения требуется либо длительная медитативная практика, либо избыток жизненной силы вследствие правильного питания и здорового сна – то есть некие сопутствующие факторы, за соблюдением коих мне опять же лень следить.

В кабинете было свежо и прохладно. Я закрыл фрамугу и плюхнулся в кресло. Ноги гудели, глаза смыкались – уже хотелось лечь спать. Нужно было просто забрать приготовленные вещи и отправиться домой, но всегда можно выкроить еще одну минутку на промедление.

Я вскрыл пакет и вывалил содержимое на стол. Это оказался комикс. На обложке был изображен человек в маске и спецназовском камуфляже, держащий в руке большой пистолет. Черно-белая надпись гласила: «СЛЕДОПЫТ. Вып. № 2».

Хм, любопытное совпадение. Если, конечно, таковым можно считать комикс «Следопыт», подкинутый под двери агентства «Следопыт».

Я быстро пролистал журнал. Это был чистой воды самиздат: черно-белый формат, очень специфичный – «авторский» – рисунок, минимум бабблов с репликами. История умещалась на двадцати четырех страницах.

Я зажег настольную лампу, вернулся в начало журнала, принялся за более внимательное чтение. И на пятой странице меня словно током шарахнуло. Сонливость улетучилась в мгновение ока, а сердце заколотилось, как у Штирлица на грани провала. Рука сама метнулась к ящикам стола. Я выдвигал их один за другим, совершенно не помня, в который запихнул посылку, точно так же подкинутую под дверь ровно неделю назад. Разумеется, серебристый пакет отыскался в последнем из трех. Я нервозно выхватил его, ощутимо стукнувшись предплечьем о столешницу, вскрыл, перевернул.

Под свет лампы упал еще один комикс. «СЛЕДОПЫТ. Вып. № 1». На обложке первого номера раскинулся красивый, безлюдный город в ночи. Чувствуя, как на лбу проступает испарина, я уселся поудобнее и залпом прочел оба номера.

Перевернув последнюю страницу комикса, я откинулся в кресле, изо всех сил сдерживая подступающую панику. Ощущение было таким, будто я от души потроллил кого-то в Интернете, а он взял да и вычислил меня по IP.

Некто просто-напросто переложил события моей жизни в формат небезынтересного, надо признать, супергеройского комикса. В случае с первым выпуском сложностей для этого не было никаких, поскольку за основу автор взял так называемую «гретельскую бойню». В прошлом году эта тема активно муссировалась в городской прессе, а я сам на пару месяцев превратился в узнаваемое лицо. Писано-переписано о разборке в стенах школы «Гретель» было столько, что кропотливому читателю не составит труда восстановить картину произошедшего.

Ровно год назад кучка сектантов, одержимых идеей призыва в наш мир демонического создания, и в самом деле согнала в одно место двенадцать подростков. Каждый из детей был учеником частной школы, а готовить к предстоящему их начали задолго до ритуала. Колориту добавлял тот факт, что все члены сектантской группы обладали различными сверхспособностями.

Разумеется, создатель комикса «Следопыт» изменил некоторые имена и названия. Так, в его устах я из частного сыщика превратился в таролога-нумеролога-хренолога, а «Гретель» – в «Гензель» (боже, как оригинально). Сару в реальности звали Саярой, а Койот и Медведь имели вполне себе обыкновенные, человеческие имена.

Многие предшествующие схватке события – опущены, важные действующие лица – вычеркнуты из повествования. Что, в общем-то, закономерно, учитывая необходимость втиснуть историю в двадцатичетырехстраничный формат.

Да и сама «бойня» в комиксе не выглядит бойней. На деле всё было грязнее, жестче и кровавей. Такое не стоит рисовать на панельках журнала даже с рейтингом «18+». Если Следопыт из комикса разбирался с врагами невообразимо легко, даже играючи, то я в обозначенной передряге чуть не двинул кони. Врачи, впоследствии корпевшие над моей израненной тушкой, сильно удивлялись, как я вообще остался жив.

И – да, никакой воронки, разумеется, в реальности не существовало.

Второй выпуск вызывал куда больше вопросов. В отличие от первого, преисполненного наивной патетики и оптимизма в духе Золотого Века комиксов, он оказался более краток нарративно, демонстрировал исключительное умение художника работать с батальными сценами на целый разворот и при этом был не лишен метафоричности.

В нем рассказывалось о схватке супергероя с толпой генно-модифицированных бойцов. Нечто похожее мне довелось пережить в действительности. Случилось это буквально через неделю после «гретельской бойни». Вот только воин был в единственном экземпляре. Его создатель – антагонист Следопыта из комиксов – лишь планировал обзавестись личной армией суперменов. Мне удалось остановить его прежде, чем план оказался реализован.

И здесь всплывает одна деталь, побудившая меня слегка занервничать. Данное противостояние, в отличие от разборки с сектантами, не упоминалось нигде. Оно было не менее кровавым, повлекло за собой людские жертвы, но известно лишь трем людям – двое из которых к настоящему времени отправились развлекать Аида.

Возникает вопрос: откуда тогда автор комикса, пес его дери, обо всем этом разузнал? Кстати, кто там создатель «Следопыта»?

Я вернулся к обложкам журнала. И сценаристом, и художником значился человек под псевдонимом Блип. Имечко ни о чем мне не говорило, никаких ассоциаций не вызывало. Судя по выходным данным, оба выпуска были отпечатаны в городской типографии Серпейска. В уголке упаковочного пакета красовался оттиск печати «Гикмена» – небольшого магазинчика комиксов, в который я и сам захаживал время от времени.

В голове моментально выстроилась простейшая логическая цепочка: некто Блип вдохновился подвигом оперативника детективного агентства «Следопыт», сваял комикс по мотивам, распечатал сто экземпляров в типографии города и начал распространять через местный комикс-шоп.

Всё хорошо, мне вполне льстит роль творческого вдохновителя, вот только откуда он нарыл материал для выпуска № 2? И почему оба журнала отсылались лично мне? Ведь я вполне мог расценить подобный жест и как «Спасибо за вашу службу!», и как «Я знаю, что вы сделали прошлой осенью!»

К уважаемому мсье Блипу возникло несколько каверзных вопросов, и я воспылал желанием задать их ему лично.

Я освободил стол от канцелярского мусора, из верхнего ящика достал детализированную карту города, развернул на всю столешницу. Серпейск двухмерной проекцией, поделенной на квадраты, раскинулся в свете настольной лампы. Я возложил правую ладонь на верхний левый край, левую – на комикс и принялся сканировать город, неспешно продвигаясь с запада на восток, постепенно смещаясь всё ниже и ниже.

Округ раскрылся передо мной богатой палитрой эмоциональных красок. Я был там – в каждом закоулке, в герметичном мире каждого здания. Любой из районов обладал своей уникальной аурой, динамикой: замкнутый в себе «Шанхай», сонный и мистический Старый город, кипучий Центр…

Ощутимо переживая смену ментальных спектров, я выискивал человека, чью творческую работу прижимал к столу ладонью. Любое творчество – это алхимия, это акт максимального насыщения результата трудов личностной энергетикой. Созданный посредством усилий артефакт становится ментальной нитью, ведущей к его создателю.

Удача улыбнулась не то чтобы скоро: поисковая ладонь уже опустилась за «экватор» карты, но тотчас же замерла, как только нервного узла солнечного сплетения коснулась мягкая лапка экстрасенсорного восприятия. Я поднял руку – посмотреть, куда завел меня биологический локатор.

Засерпье, район частных угодий под Старым городом, к востоку от Городского парка. Сектор насчитывал более полусотни жилых домов, с десяток перекрестков, и именно там обитал таинственный господин Блип. Если усилить интенсивность биолока, мне не составит труда запеленговать комиксиста вплоть до комнаты, в которой тот находится.

Я вновь положил ладонь на карту, ментально опускаясь в двухмерный мир, как вдруг сигнал исчез!

Отдернув руку, словно бумага раскалилась, я в удивлении уставился на карту. Осечка! Пробел. Мертвая зона. Такое случилось впервые. Повторно взяв след Блипа, я почувствовал его в Засерпье, но дальше начиналась пустота. Поисковый сигнал биологического локатора словно устремлялся в бесконечное ничто, рассеивался в вакууме космоса. С подобным явлением я столкнулся впервые за почти двадцатилетнюю практику экстрасенсорики.

Ощущая усиление тревоги, обуявшей меня после прочтения комиксов, я выключил лампу, откинулся в кресле и застыл в задумчивой позе. Тут было над чем поломать голову. Объяснений неудачи с пеленгом существовало только две.

Первое: мартышка к старости слаба глазами стала… Но я сразу же самоуверенно отмел этот вариант. Поскольку к биолоку мне не приходилось прибегать несколько дней, энергии ци было вполне достаточно, чтобы засечь объект, находись тот хоть на Марсе (хотя физическая дистанция тут вообще не играет роли, если уж начистоту).