Война Ночных Охотников

– Серьезная черепно-мозговая травма, – сказал врач, небрежно взмахнув рукой. – Несомненно, сотрясение, ушиб, возможно диффузное повреждение. Чтобы сказать точнее, нужно провести обследование, но я…

– Сильный ушиб головы, – подвел итог Строев и впился взглядом в тело человека, раскинувшегося на каталке.

Средний рост, широкие плечи. Худой, даже можно сказать – изможденный, но все еще в спортивной форме. Джинсы и кроссовки остались на нем, а куртку успели снять, осталась только оливковая, без всяких рисунков, футболка, напоминающая военную форму. Лицо заострившееся, бледное. Скулы торчат, подбородок резко очерчен, словно вырублен из мрамора и более бледен, чем щеки. Недавно побрился. Глаза закрыты, губы белые, бескровные, как у тяжелобольного.

– Он в сознании? – резко спросил Павел, прерывая врача, пытавшегося развить тему о диффузных повреждениях.

– Он? Пару раз приходил в себя, – отозвался врач, обиженно посматривая на Строева. – Типичное мерцание сознания, характерное для данных повреждений. Краткий период осознания и сразу провал. Рекомендую медикаментозное вмешательство, серьезные успокоительные до проведения обследования. Возможно, искусственная кома…

Павел ткнул длинным острым пальцем в сопящего громилу.

– Ты, – сказал он. – Проводи доктора в коридор. Живо. Вежливо.

Здоровяк наклонил голову, набычился, ухватил щуплого врача под руку и быстро повел к дверям. Тот даже не успел ничего сказать – у его конвоира был большой опыт в сопровождении к выходу нежелательных персон.

Едва за ними захлопнулась дверь, Строев схватился ладонями за край каталки и склонился над пациентом. Его длинное лицо с острым подбородком и широкими скулами дрогнуло, пытаясь изменить форму. Сквозь белую кожу проступила мертвая серая шкура, глаза глубоко запали. Пребывая на грани смены облика, вампир процедил сквозь посеревшие губы:

– Вот мы и встретились, мусорщик. И теперь все будет по-другому. Кем бы ты ни был, ты навсегда останешься просто куском мяса.

Человек на каталке шевельнулся, его веки затрепетали. Вампир опустил взгляд ниже, на правую руку, скрытую под простыней. Отогнул ее край. Отлично. Эти громилы не так уж тупы. Приковали наручниками запястье к переплетенью тяжелых хромированных трубок.

– Сейчас тебе уже не так везет, верно, охотник? – прошипел упырь.

Тот застонал в ответ и открыл глаза. Серые испуганные глаза человека, не понимающего, где он находится и что происходит. Всхлипывая, охотник скользнул невидящим взглядом по лицу Строева, перевел взгляд на потолок, на стены и затрясся, как в лихорадке.

Вампир ухватил охотника за подбородок, без всякого усилия повернул к себе побледневшее лицо и заметил отметину на голове. Она походила на толстую царапину – как будто что-то ударило в лоб ближе к левому виску, а потом скользнуло дальше, в волосы, оставив за собой темную полосу, походящую на ожог. Вокруг нее даже остались волдыри, словно по коже провели раскаленным прутом.

Вампир крепче сжал пальцы, потянул на себя и, наконец, встретился взглядом с охотником.

– Кобылин, – позвал он. – Ты слышишь? Очень надеюсь, что слышишь. За тобой должок.

Серые глаза, покрасневшие от слез, тупо смотрели в лицо вампиру – без всякого выражения, даже без намека на узнавание.

– Думаешь, я пришел мстить? – зло бросил вампир. – Нет. Мне нужны диски, Кобылин. Диски. Помнишь диски? Мне плевать, что ты там делал, с кем водился и чем занимался. Мне нужны жесткие диски министерства, тварь. И я получу их от тебя. Выбью. Выжгу. Вырежу. Выпью. Но я их получу обратно.

Кобылин попытался отвернуться, но Строев силой повернул его голову обратно к себе. Подняв вторую руку, он осторожно, посеревшим пальцем, коснулся ожога на голове охотника. Тот вздрогнул и приоткрыл рот.

– Говорят, – медленно произнес вампир, убирая палец. – Что ты теперь не можешь умереть. Но, что гораздо забавнее, похоже, ты все еще можешь чувствовать боль. Думаю, мы проверим пару теорий на этот счет. Знаешь, мы с тобой уже сталкивались с одной бессмертной тварью. Она сидела на цепи в глубоком подвале. Потом, конечно, многое изменилось. Но тот подвал еще цел. И цепь все еще на своем месте. Интересно, как долго ты сможешь там продержаться.

Строев заглянул в приоткрытые глаза Кобылина. Ни малейшего намека на осознание. Ни страха, ни интереса, никаких эмоций. Лишь едва заметная искорка жизни.

– Проклятье, – сквозь зубы процедил Строев и разжал пальцы. – Не смей так поступать со мной. Только не сейчас.

Охотник откинулся на серую влажную подушку и закрыл глаза.

– Еще посмотрим, – зло бросил вампир и резко обернулся, когда за спиной скрипнула дверь.

В палату заглянул Нож, с тревогой глянул на шефа.

– Что? – резко спросил тот.

– Телефон, – отозвался громила. – Включите телефон, Павел Петрович. Там это. Активные действия, кажись.

Строев стиснул зубы, выхватил телефон из кармана, бросил злой взгляд на охотника, лежавшего с закрытыми глазами, и направился к выходу из палаты. Эта встреча была для него очень важной, и было велено беспокоить его только в одном случае.

– Да, – сказал он, прикладывая телефон к уху. – Балканцы? Какие потери? А наши?

Выйдя в коридор, он отвел телефон от уха, бросил взгляд на Ножа, попытавшегося принять строгий и деловой вид.

– Так, – сказал он. – Ты. Я оставляю здесь пару ребят из своей охраны. Через полчаса приедет Сашок с моими людьми и заберет пациента. До этого времени охраняйте его. Не подпускайте никого. Даже врача. Доступно?

– Ага, – отозвался Нож. – А нам…

– Ты за старшего, пока не появится Сашок. Головой отвечаешь, понял?

Не дожидаясь ответа, Строев отвернулся и двинулся прочь по коридору, прижимая телефон к уху и выслушивая сбивчивые оправдания лидера звена. Ему не хотелось уходить отсюда, но его ждала встреча, которой он добивался несколько месяцев. Потрачено столько сил, денег, – все ради короткой встречи, которая может перевернуть все. А потом можно будет двигаться дальше. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой. Новый Орден разрастался на глазах, вбирая в себя старые кадры и притягивая новые. Еще немного, и он перестанет нуждаться даже в формальном одобрении Северного Отделения. Да и всего Старого Ордена в целом. Будет что-то новое. Мощное. Сильное. Работающее четко, как часы. И подчиняющееся только ему. Жажда крови? Глупости. Приманка для сопляков, пытающихся строить из себя киношных героев. Власть – вот тот зов, который невозможно игнорировать.

Обернувшись, вампир бросил жадный взгляд на больничный коридор, в котором скрывалась дверь в заветную палату. И, прикусив губу, сбежал от искушения вернуться.

* * *

Князь торопливо спускался по лестнице, застланной ковровой дорожкой, да так быстро, что Якоб, спешивший следом, чуть отстал. Фигура Новака, поджарая, упакованная в строгий костюм, казалось, парила над лестницей. Черные волосы колыхались густыми волнами, нахмуренные брови нависали над глубоко запавшими глазами. Князь был разгневан. И Якоб, тяжело прыгающий по ступеням следом за хозяином, прекрасно это понимал.

Два первых пролета они преодолели в полном молчании, нарушаемом лишь едва слышными проклятиями Скадарского, цедившего их сквозь стиснутые зубы. Только на первом этаже, у входа в холл, князь взял себя в руки и замедлил шаг. Ступив на ковер у лифта, он встряхнул копной черных волос, медленно вздохнул и обернулся, дожидаясь Якоба, ступавшего сразу через две ступеньки.

Князь дожидался советника, сжимая и разжимая кулаки. Алая шелковая рубашка с широким воротом, была расстегнута, обнажая кадык, прыгавший вверх и вниз, словно в горле клокотала сдерживаемая ярость.

– Вероятно, я допустил ошибку, Якоб, – сухо сказал князь, когда его помощник приблизился, тяжело отдуваясь. – Мне не следовало так медлить.

– Мы следовали заранее просчитанному плану, – осторожно отозвался тот, не отводя взгляда от горящих глаз хозяина.

– План был хорош, – бросил Скадарский и повернулся к дверям, ведущим в гостиничный холл. – Но он не подходит для этой местности.

Сжав узкие губы, князь зашагал к двери. Благоразумно промолчавший Якоб двинулся следом, не забывая поглядывать по сторонам.

– Местные игроки более активны, чем те, к которым мы привыкли, – процедил князь, не обращая внимания на то, что ему не ответили. – Здесь, как я вижу, режут по живому, сгоряча, не обращая внимания на репутацию. Напоминает старые деньки на родине, а, Якоб?

– Очень, – согласился тот, кося глазом в сторону лифта.

Едва оба они переступил порог холла, как от стены отлепились две грузные фигуры в черных костюмах и пристроились позади советника. Тот, бросил на них тяжелый взгляд. А потом, увидев вдалеке, у самых дверей, ведущих на улицу, еще двоих, вздохнул с облегчением. Пожалуй, ему тоже не следовало расслабляться.

– Какая наглость, – продолжал князь, пересекая пустой и темный холл гостиницы. – Так грубо вмешаться в чужую операцию, начать стрельбу без предупреждения… Скольких мы потеряли, Якоб?

– Два наблюдателя и координатор, – скупо отозвался тот. – Наблюдатели из местных, а координатором выступал Томаш. Тот, который был с нами на озере.

– Какая потеря, – Новак замедлил шаги. – Это Томаш Озерный? Рыба?

– Он самый.