Информационный Завет. Основы. Футурологическое исследование

Вот кто-то произнёс слово: нехороший. О чём оно?

Выполнив морфемный и компонентный разбор, получим: хорош – морфема, нехорош – семема, причём не – морфема и сема отрицания одновременно.

Ну, и что? Проблема в том, что, даже выполнив все положенные грамматические процедуры, мы не можем указать точный смысл сообщения.

Основа нехорош отражает не одно, а несколько лексических значений. Нехороший может означать: «плохо исполненный», «изношенный», «злой», «тревожный», «хаотичный», «дурно пахнущий» и ещё много чего. Всё, что мы можем сказать о смысле этого слова: «Ну, уж точно не хороший».

Изучение контекста мало что даёт по-существу. Я могу сказать: «нехороший человек» или «нехороший день». Что имеется в виду? Вы никогда этого не поймёте, если я не захочу посвятить вас в подробности. Употребляя определение «нехороший», можно подразумевать описание внешности, характера, погоды, конфликта и т. д. Комбинация букв прячет смысл, а не проясняет его.

Потренируемся в другом разборе. В грамматическом. Допустим, некто написал: В горах, где царит безжалостный холод, и властвуют ледяные ветра, я быстро ослабел: меня стало знобить – захотелось поскорее добраться до тёплой постели и уснуть сном младенца.

Главный (финитный) глагол здесь – ослабел. Это слово характеризует событие, произошедшее с героем. Таков смысл длинного предложения.

Есть подвох. Если рассмотреть слово ослабел изолированно (как сделали ранее со словом нехороший), то мы снова потеряем уверенность, что поняли всё так, как хотел автор высказывания. Глагол ослабеть толкуется широко. Как ослабел? Физически? Интеллектуально? Духовно? О чём вообще речь?

Возразят: для точной передачи смысла данного глагола служат остальные слова в предложении.

Да! Именно так. В том-то и состоит проявление избыточности фонетического письма. Чтобы правильно передать смысл, как и в случае со словом «нехороший», к существующей комбинации букв мы вынуждены добавлять другие комбинации других букв. Цепочки пояснительных знаков растут, как печатные тексты борелевских обезьян.

Разумеется, можно не следовать строгому синтаксическому алгоритму, а, прочитав предложение, сразу заявить: «Ну, всё понятно. Он заболел». Но ведь это произойдёт не вследствие магического действия закорючек на бумаге. Не нужно путать причину со следствием. Различение смысла – функция нашего мозга. Который попросту привык к буквенно-фонетическому способу коммуникации.

Сколько графических знаков в рассмотренном предложении? Это легко посчитать. Количество слов – 26. Однако графем гораздо больше – 175.

Картинка выразит смысл полнее и точнее. Схематичное изображение человека, лежащего в постели и укутанного одеялом, с полотенцем на голове и градусником в подмышке. Смысл будет ясен. При этом вместо 175 графических символов понадобится всего один.

Математический этюд

Согласно общепринятой в математической теории информации схеме принципиально существует три субъекта информационного обмена:

1. Источник или передатчик (transmitter).

2. Среда или канал (channel) передачи.

3. Получатель или приёмник (receiver)

.

Ничто не мешает нам представить живых людей в роли этих субъектов, ведь, как мы уже договорились, человек – информационное существо.

Допустим, троица хочет наладить общение. Они располагают развитым голосовым аппаратом, т.е. могут произносить различные звуки, и кистью руки, чтобы рисовать знаки и картинки. Посмотрим, как будет развиваться их коммуникация.

1. От устной речи – к картинкам.

На первом этапе общий объём звуков, которыми пользуются все трое, невелик и составляет, скажем, 20 единиц. Это звуковой запас их устного языка. Из 20 звуков может быть составлено большее количество их сочетаний – слов. Пусть их будет 100. Такое количество запомнить нетрудно.

Заметим, что, пока все трое находятся в зоне слышимости, никаких графических средств передачи информации не требуется. Нет необходимости ни в буквах, ни в картинках.

На этой стадии коммуникации чёткого разделения на субъекты информационного обмена не существует. Каждый является и источником, и получателем информации. Среда передачи у всех общая – воздух. Средство производства – голосовой аппарат. А основное средство восприятия – слух.

Представим, что один из людей по какой-то причине покинул общину. Одному из оставшихся понадобилось передать ушедшему сообщение. Как это сделать?

Кричать во весь голос? Он уже далеко – не услышит. Побежать, разыскать его? Да, но не самому же. Здесь – дела, хозяйство. Поручим передать сообщение третьему: ему всё равно делать нечего. Так дифференцируются источник информации, канал передачи и её получатель.

Звуковое сообщение через посредника благополучно достигнет адресата. Однако с развитием ситуации обнаружится проблема. Интенсивность коммуникации растёт. Количество слов возрастает до 1000. Чем больше слов нужно передать, тем больше придётся потратить на это сил и времени. Источнику – чтобы составить сообщение, посреднику – чтобы воспроизвести его без потерь и искажений.

Тогда приходит простое решение. Слово можно изобразить. Рождается пиктографическое и идеографическое письмо. Чтобы что-то нарисовать или написать, нужно зрение. Оно же необходимо, чтобы различить послание. Средой передачи становится свет (электромагнитная волна). А средством производства и восприятия – зрение. Носителем информации может служить любой пригодный для картинки материал: глина, древесная кора, бумага.

Поскольку рисунок способен вместить несколько смыслов, то изображений, которыми пользуется наша троица, меньше, чем слов. Требуется всего 100 картинок, чтобы передать 1000 слов. Таким образом, как и в самом начале, запомнить нужно только сотню оригинальных комбинаций. Разница в том, что теперь они не звуковые, а графические.

Итак, сухой остаток данного этапа:

Звуки – 20.

Буквы – 0.

Слова – 1000.

Картинки – 100.

2. От картинок – к алфавиту.

На предыдущем этапе главным способом коммуникации стала графика. Она остаётся ведущей и сейчас. Но её применение усовершенствуется. Почему?

Потому что интенсивность информационного обмена продолжает нарастать. В словарном наборе – уже 10000 слов.

Что делать? Рост числа картинок вступает в противоречие с ресурсом, который готов выделить мозг для запоминания. Хранить в памяти тысячу картинок, каждая из которых отражает сложный смысл, непрактично. Это неизбежно сопровождается ошибками в передаче сведений.

Возникает идея алфавита. Алфавит – не культурно-эволюционное завоевание, а чисто математическое решение проблемы. Присвоим каждому из двадцати звуков определенный графический символ. Назовём его буквой. Их сочетания будут составлять все известные и ещё неизвестные комбинации звуков – слова. Сколько комбинаций? Простой подсчёт показывает – более 10

 (!).

От пиктографического и идеографического письма наша троица переходит к буквенно-фонетической коммуникации. При этом технология носителя информации также совершенствуется: появляется машинное книгопечатание.

Количество потенциальных письменных слов практически неограниченно. Но штука в том, что все их помнить не надо. Нужно запомнить только 20 букв алфавита и правила их сочетания.

Картинки утрачивают свою универсальную коммуникационную роль. Они становятся исключительно художественным средством.

Так что:

Звуки – 20.

Буквы – 20.

Слова – 10000.

Картинки – 0.

3. От алфавита – к?