Слав 7. Нашествие

Слав снова грустно улыбнулся:

–Милая, если бы миром правили вы, женщины, то, наверное, так оно и было бы. Но и в этом я не уверен. Потому что в моём мире, например, нередко именно женщины – правители устраивали необычайно кровопролитные войны. Ведь погибать-то приходилось не их детям. Вот если бы их сынки-дочки оказались на передовой этих войн, думаю, что тут же были бы подписаны мирные договоры. Ну, а пока в нашем мире государствами и вовсе правят исключительно мужчины. Наверняка и у гебулонов всем верховодят какие-нибудь знатные воины. Так что, милая, нам всё же придётся воевать. Потому что, поверь мне, нам, мужикам, всегда тесно. И нам кажется, что для наших детей будет лучше, если мы расширим свои владения как можно дальше. В общем, нам придётся воевать. И уже не имеет никакого значения, хотим мы этой войны или нет. Всё равно уже.

Ласа с грустной улыбкой покачала головой:

–Да уж! Нарисовал ты мне картинку! Но разве мы не попытаемся с ними договориться?

Слав усмехнулся уже несколько веселее:

–Почему же? Попытаемся, конечно. И вот об этом-то я и хотел с тобой поговорить.

Так как Слав замолчал, Ласа решила сама договорить за мужа:

–Я поняла. Ты хочешь сказать, что тебе придётся отправиться навстречу гебулонам, чтобы вести переговоры самостоятельно. Так?

Слав медленно, как будто кто-то нажал кнопку заторможенного воспроизведения кадров, кивнул:

–Да-а. Именно об этом я и собирался с тобой поговорить.

Ласа усмехнулась:

–Ну, тогда иди. – Она дождалась, пока муж облегчённо выдохнет. – Только я вместе с тобой отправлюсь. Помнишь, я тебе обещала, что отныне навсегда останусь с тобой рядом? Помнишь?

Слав несколько раз обречённо кивнул. Ну, а что ему ещё оставалось делать?

––

Совет Старейшин, выслушав все доводы Слава, хоть и с большим трудом, если не сказать – со скрипом, всё же дал согласие на его отправку на запад. Конечно же, ему и Ласе выделили самых выносливых грифонов. Правда, не тех, что уже совершили разведывательные полёты в Тенорию. Для этого перелёта подобрали самых выносливых, но не очень быстрых животных. Ведь для целей этого путешествия нужна в первую очередь выносливость. А скорость уже не имеет большого значения. Точнее, скорость вообще почти не важна.

Обеспечив таким образом наибольшую сохранность путешественников, старейшины Тобу почти с лёгким сердцем отпустили Слава и Ласу в дальнюю дорогу на запад. Но в сопровождение им всё же выделили ещё шесть грифонов в полном вооружении. То есть, на этих животных, кроме пилотов, в путь отправились ещё и по два стрелка, вооружённых мощными луками. А также имеющими на вооружении по несколько тяжёлых метательных копий. Ну, и ещё к сёдлам приторочили по два мешка, гружённых кувшинами с зажигательной смесью.

Наблюдая за тем, как пилоты перед вылетом проверяют загруженное на грифонов снаряжение, придирчиво осматривают вооружение стрелков, Слав с улыбкой заметил, что с таким отрядом они как будто уже вступили в войну. Что ни говори, но отряд и в самом деле выглядел внушительно. Можно даже сказать – устрашающе. Ну, для того, кто понимает, как действую военно-воздушные силы Союза Свободных Рас.

На это замечание мужа Ласа слегка сумрачно ответила, что гномам типично как раз такое отношение к делу. К любому делу. Даже к сбору урожая. Что уж говорить о военном походе. Пусть целью этого похода и служит благородная миссия по заключению мира. Хотя, как отметил Слав, Ласа и сама уже не верила в то, что им удастся закончить переговоры заключением мира с гебулонами.

Перелёт, как всегда, не доставил Славу приятных впечатлений. То есть, почти не оставил. Ну, что приятного может быть в том, что под твоими ногами разверзлась бездна? Что там, далеко внизу, на расстоянии двух – трёх текков скользят на восток леса, реки, холмы, озёра и редкие города и дороги? Что хорошего в том, что ты можешь в любую секунду рухнуть туда, вниз? И только тонкая (так всегда казалось Славу во время перелётов) страховочная верёвка удерживает тебя от того, чтобы превратиться в мокрую кровавую лепёшку? Нет, полёт и не мог понравиться Славу.

А вот Ласа, конечно же, как всегда во время перелётов, веселилась. Женщина даже перед вылетом не сдерживала охватившего её нетерпения. Когда же грифон, на котором она сидела, с силой оттолкнулся от края взлётной площадки и, сначала рухнув вниз, через секунду, расправив крылья, начал быстро набирать высоту, Ласа и вовсе громко рассмеялась. Отчего Слав, чей грифон должен был взлететь следом, нервно поёжился, как будто ветер, который только ещё дожидался их в небесной вышине, начал пробирать его иззябшее тело.

Конечно же, по ходу времени и Слав начал привыкать к полёту. И он уже мог более-менее спокойно смотреть вниз. И даже начал находить что-то прекрасное в той грандиозной картине, что открывалась ему с высоты летящего грифона. Вот только даже в эти моменты Слав не мог забыть о том, что там, внизу, простёрлись несколько безжалостных ко всему живому текков, пролетев которые любой превратится в кровавое месиво. И только теперь Слав пожалел о том, что так и не настоял на том, чтобы разработать парашюты. И всё из-за упрямства гномов, которое иногда принимает очень причудливые формы.

Казалось бы, ну что плохого в том, если гномы получат шанс спасти свои жизни, покинув седло смертельно раненого грифона? Но старейшины, как только Слав рассказал им о парашюте, тут же воспротивились этому изобретению. Гномы упирали на то, что пилоты обязаны разделить судьбу грифонов. Даже если это приведёт к их гибели. Старейшины упирали на то, что страх гибели заставит пилотов до самого конца бороться за жизнь грифонов. И это будет лучшей гарантией того, что пилоты не бросят раненое животное на произвол судьбы.

Конечно же, услышав это объяснение, Слав не слишком-то в него поверил. Нет, старейшины ему не врали. Просто они даже самим себе не хотели признаваться в том, что главное, что ими руководит, остаётся страх. Страх того, что грифоны, пусть и раненые, но брошенные пилотами, могут оказаться в чужих руках. И это даст шанс врагам пробраться в Тобу, миновав все те линии обороны, которые гномы возводили веками и тысячелетиями.

Но зато вот теперь, во время полёта, Слав вынужден переживать о том, что у него нет этого самого треклятого парашюта. Ведь там, внизу…

Посмотрев под ноги, Слав нервно сглотнул. И тут же заставил себя думать о чём-нибудь другом. О чём-то более приятном.

Слав вспомнил о детях, которые восприняли известие о том, что их родителям предстоит долгое путешествие, мягко говоря, не восторженно. И это при том, что Слав и Ласа скрыли от Сваяры и Радомира, что их путешествие может быть опасным. Ведь и без этого дети устроили очень бурную сцену. И если Радомир, в силу того, что мальчишка ещё слишком мало знает жизнь, проявил не так много эмоций, то Сваяра, уже познавшая горечь расставания, выказала всё своё негодование.

По сути, Радомир лишь слегка поплакал. А вот Сваяра тут же напомнила отцу, да и матери, чего им обеим стоило возвращение блудного… Слава назад. Пришлось дать самое клятвенное заверение в том, что они оба непременно вернутся в Тобу живыми – невредимыми. Что оба они будут беречь себя так же, как это они делают в отношении их, Радомира и Сваяры. В общем, расставание оказалось не из приятных.

Вряд ли девочка поверила родителям. Скорее, она сделала вид, что верит их заверениям. Но – только сделала вид, не более. Да и это Сваяра сделала исключительно ради брата. Ведь мальчишка и понятия пока не имеет о том, насколько порой бывает жестока жизнь. И как беспощадно она может отобрать у тебя даже того, кого ты любишь всей силой своей души.

Ведь детям всегда кажется, что с теми, кого они любят, никогда, ни за что не может случиться ничего плохого. Что это просто невозможно. Невозможно потому… потому что они любят этих людей. А значит, им ничего угрожать и не может.

Это намного позже, когда дитё уже познает жизнь, когда оно столкнётся с тёмными её сторонами, приходит понимание, что одна только любовь не в силах уберечь от опасностей, которыми кишит мир.

В общем, Сваяра сделала всё от неё зависящее, чтобы брат как можно дольше оставался в счастливом неведении. Чтобы Радомир думал, будто родители просто оправились куда-то далеко ради каких-то непонятных целей. И что оба они непременно вернутся домой живыми и невредимыми.

Слав понял, что выбранное им направление мыслей трудно назвать весёлым. По его мысленному признанию, эти размышления ничуть не лучше раздумий о бездне под ногами. И он постарался перекинуть мысленный мостик к цели их с Ласой путешествия.

––

Через несколько дней затяжных перелётов грифоны настигли медленно ползущую по дорогам Тенории армию Тогета. Спустя ещё несколько часов путешественники увидели внизу большое скопление стягов. Знамёна радостно колыхались на ветру, привлекая к себе внимание любого, кто их мог увидеть.

Гном, управляющий грифоном Слава, обернулся и, бросив на пассажира хмурый взгляд, спросил:

–Идём на посадку?

Слав нервно сглотнул:

–Давай. Только побыстрее.

Угрюмо кивнув, гном отвернулся и, отдав какие-то команды, приказал животному заходить на посадку. Слав тут же пожалел, что попросил ускорить этот процесс.

Видимо, гном слишком буквально воспринял просьбу человека. Потому что, как только его ладонь несколько раз хлопнула по седлу, а другая рука слегка потянула ремень повода, грифон прямо-таки рухнул вниз.

Животное настолько быстро сложило крылья, что при совокупной массе седоков и его самого скорость падения возросла так быстро, что Слав едва сдержал желание крикнуть гному, чтобы тот снова заставил грифона набрать высоту. Откуда-то сзади донёсся ликующий крик Ласы. Слав же только горестно вздохнул.

Как раз вовремя, поскольку следующий манёвр грифона едва не выдавил из лёгких Слава весь воздух. И, если бы он не набрал полную грудь воздуха, то, наверняка, его лёгкие могли бы и вовсе схлопнуться.

Конечно же, всё это – не более чем субъективное восприятие человеком того, что ему не очень-то приятно. Если быть точнее, то мысли Слава о том, что предпринятый грифоном манёвр мог бы заставить его лёгкие схлопнуться, – не более чем фантазии. Притом, фантазии не слишком-то оправданные.

Но именно так подумал Слав, когда грифон, рывком расправив огромные крылья, резко замедлил падение. При этом возникшие перегрузки с такой силой вдавили Слава в седло, что тот невольно испугался. Не за себя он, конечно же, испугался. Слав просто представил, что с такой же в точности силой, что и его, сейчас вдавливает в седло и его любимую.

Понимая, что делать этого не стоит, он повернул голову и посмотрел назад. Туда, где чуть правее только что приступил к такому же манёвру несущий его жену грифон. При этом Слав ощутил, как что-то в шейном отделе позвоночника подозрительно звонко хрустнуло.

Но не собственные неприятные ощущения в тот момент беспокоили Слава. Единственное, что его заботило, так это безопасность Ласы. Но донёсшийся до него радостный смех развеял все его беспокойства. И Слав вновь принял правильное для полёта положение.

Уже приняв верную позу, то есть – лицом вперёд, Слав подумал о том, что, вообще-то, все его беспокойства о безопасности Ласы – сущая глупость. Ведь это только неуёмная фантазия заставила его представить, как безжалостные перегрузки с хрустом ломают тонкие косточки его жены. Ведь на самом-то деле все перегрузки зависят от массы того объекта, на который они направлены. И если на него, Слава, перегрузки давят с определённой силой, напрямую зависящей от его веса, то и с Ласой происходит то же самое. То есть, сила перегрузок, давившая на женщину, намного меньше той, что прижала к седлу его, Слава. И, уж если с ним ничего плохого во время манёвра не случилось, то и за Ласу волноваться также не стоит.

Успокоив себя подобным образом, Слав принялся наблюдать за тем, как, ловко заставляя грифона выполнять свои команды, гном заводит животное на посадку. А посмотреть нашлось на что.

Как только грифон начал замедлять резкое падение, гном тут же приказал ему зайти на разворот. И вот тут даже Славу с его неприятием полётов понравилось то, что произошло вслед за этим.

Слав с замиранием сердца смотрел, как снизу на него несётся густой массив леса. При этом следует добавить, что при одновременном долгом развороте, вжимающем человека в седло, впечатления оказались, мягко говоря, заметными. А если быть точнее, то Слав едва не повторил ликующий крик жены.