Слав 8. Эпилог

Маршал устало посмотрел на часы. Всего через восемь часов начнётся завершающая стадия операции, на разработку которой он, Вектон, потратил два десятка лет.

Но даже сейчас, отлично понимая, что плодами его многолетнего труда, скорей всего, воспользуются какие-нибудь никчемные политиканы, Вектон отчаянно надеется, что всё пройдёт без каких-либо проблем. Ну, не совсем уж без проблем, – такое невозможно по определению. На любой войне возникают, как говорится, внештатные ситуации. Главное, чтобы эти внештатные ситуации, которые Вектон постарался предусмотреть, не оказали хоть сколько-нибудь существенного влияния на ход всей операции.

Вектон ещё раз мысленно пробежал по всем сотням пунктов предстоящего молниеносного удара. Естественно, люди, не сведущие в подобных делах, не в состоянии даже просто представить, что такое вообще возможно. Что человек, пусть даже и очень умный, способен за считанные секунды «пробежать» по сотням пунктов чего бы то ни было. Но в том-то всё и дело, что Вектону это не составило особого труда. И дело тут не только в том, что он слишком уж умён. Хотя на счёт интеллекта у Вектона как раз всё в полном порядке. Просто не надо обладать слишком уж развитым умом, чтобы за краткие мгновения мысленно проверить то, над чем ты ежедневно работал на протяжении многих лет.

Отдельные пункты предстоящей операции послушно всплывали в памяти Вектона. Словно солдаты, которых Вектон тренировал все эти годы, они выстраивались перед его мысленным взором. Маршал убедился, что ни в одном из них нет никакого изъяна. Что, если каждый отдельный пункт плана будет выполняться так, как это им предусмотрено, всё пройдёт гладко. И в течение каких-то двух суток (чуть больше) Ария будет полностью захвачена. Её армия, которая, надо признать, состоит из лучших солдат этого мира, будет полностью разгромлена. Разгромлена за счёт более развитого в техническом плане вооружения, за счёт внезапности нападения, за счёт безжалостного отношения оккупантов как к самой армии, так и к мирному населению Арии.

Чуть более чем через двое суток от начала операции армия Арии должна прекратить своё существование. Та самая армия, которой боится весь мир. Та самая армия, которая на протяжении многих веков неизменно побеждала любого, даже многократно более сильного, противника. Но в этот раз она обречена. Как бы храбро ни сражались солдаты Арии, они ничего не смогут противопоставить той военной мощи, которая обрушится на них с неумолимостью природной стихии. В этот раз даже самой лучшей армии этой планеты не устоять.

А очаги сопротивления, которые неизбежно появляются в подобных случаях, будут сломлены впоследствии. На это Вектон отвёл армиям Союза Объединённых Государств не больше недели. После чего все земли Арии, со всеми её природными ресурсами, с остатками самого непокорного в мире народа будут принадлежать его Родине.

И когда-нибудь потомки этих самых людей встанут плечом к плечу с сыновьями и внуками тех, кто безжалостно уничтожал их предков. Точнее, пока ещё только собираются уничтожать. Как это уже не раз бывало в прошлом его страны. Сколько уже народов уничтожили войска его Родины, Вектон даже не в состоянии вспомнить. И всегда потомки тех, кто каким-то чудом выживал в кровавой бойне, рано или поздно встраивались в ряды тех, кто уничтожал эти самые народы. Поэтому-то Вектон и уверен, что и в этот раз будет точно так же. Не пройдёт и пятидесяти лет, как пропаганда начисто сотрёт из памяти жителей Арии чувство национального достоинства, превратит их в послушных исполнителей воли завоевателей.

Если же каким-то образом некоторое число потомков выживших не захотят безоговорочно принять новые правила игры, их просто напросто уничтожат. Для этого приняты соответствующие законы. Если же этих законов окажется мало, то сенат примет новые. Главное, чтобы покорённый народ никогда и помыслить не посмел хоть о какой-то самостоятельности, хоть о малой толике национального самосознания.

Но это – уже не его, Вектона, дело. Он уже сделал всё, что смог. Хотя – нет! Проклятая Поллив отняла у него возможность сделать ещё хоть что-то! Проклятущая сука!

Вектон постарался успокоиться. Удалось ему это с большим трудом. Долив в стакан ещё спиртного из бутылки, которую он перенёс из бара на стол, маршал сделал большой глоток.

––

Генерал Аруюс, не отводя взора от экрана интерактивного стола, требовательно спросил:

–Как идёт развёртывание войск и реактивных установок ракет-перехватчиков? Доложить по всем направлениям!

От людей, затянутых в мундиры офицеров связи, сидящих перед множеством экранов, начали поступать доклады:

–Север – один. Развёртывание идёт строго по плану.

–Север – два. Развёртывание идёт по плану.

–Север – три. Развёртывание идёт по плану.

Аруюс слушал, как, сменяя друг друга с чёткостью идеально налаженного механизма, различные голоса докладывают о том, что везде развёртывание идёт в строгой согласованности с планом. Перед его мысленным взором предстала картина того, как вот сейчас, в это самое время, на границах Арии происходит нечто настолько грандиозное, что у него, у боевого генерала, многократно смотревшего в глаза смерти, невольно захватывает дух.

Словно воочию, Аруюс увидел, как офицеры и солдаты ПВО, выгнав из многочисленных ангаров ракетные установки, соблюдая установленный командованием в приказе скоростной режим, неумолимо двигаются на места их новой дислокации. Как те из них, кто первым достиг указанной им точки, начинают развёртывать ракетные комплексы, оборудованные перехватчиками. Как, завершив развёртывание, старшие офицеры тут же докладывают о выполнении отданного их подразделениям приказа. И как при этом, Аруюс ни на мгновение не усомнился в собственных мыслях, большинство из этих офицеров с наслаждением смотрят на уткнувшиеся в небо наконечники ракет – перехватчиков.

И везде, где установлены эти реактивные комплексы, враг уже, считай, повержен. Потому что менее чем через пять часов в небо поднимутся стратегические и фронтовые бомбардировщики. А ещё через два часа откроются пусковые шахты, из которых, грозно рыча, вверх взметнутся ракеты. Но к тому времени на всех мало – мальски опасных направлениях вдоль границ Арии уже будут развёрнуты наземные войска. И, как только ракеты нанесут сокрушительный удар, как только бомбардировщики испепелят всё, что окажется у них под крыльями, всепоглощающим ковром огня, вперёд двинутся танки, мотопехота. А сверху их будут прикрывать штурмовики и вертолёты.

Аруюс, терпеливо выслушав доклады о том, что на всех направлениях развёртывание войск идёт строго по плану, нервно выдохнул.

––

Вектон поднялся с кресла и, слегка пошатываясь, подошёл к телевизору. Ему пришлось это сделать, поскольку он уже несколько лет им не пользовался, поэтому аппарат давным – давно отключили от питания.

Что-то недовольно бормоча под нос, маршал принялся искать «вилку». Как ни странно, это ему удалось далеко не сразу. Только сообразив, что будет намного проще, если «идти по следу провода», Вектон, пьяно ухмыльнувшись, принялся искать уже его. Но и провод он нашёл только спустя примерно десять секунд. Снова ухмыльнувшись, Вектон потянул его к себе. И едва не уронил телевизор на пол, поскольку маршала ощутимо качнуло в сторону. Вместо того чтобы выпустить провод из руки, Вектон ещё крепче сжал пальцы. К счастью, маршал вовремя нашёл точку равновесия. Потому что телевизор к этому моменту успел соскользнуть с полки почти на половину.

Ещё раз усмехнувшись пьяной улыбкой, Вектон вернул аппарат на место. Впрочем, сделал он это настолько неловко, что телевизор оказался ощутимо повёрнут экраном влево. Но на это маршал уже не обратил никакого внимания. Он просто сделал, наконец-то, то, ради чего и покинул удобное кресло. А именно – воткнул вилку в розетку.

После этого Вектон на какое-то время замер на месте. Только вспомнив, что надо нажать ещё и на кнопку питания, маршал принялся искать пульт. На это у него ушло ещё несколько минут. Наконец, успев переворошить содержимое нескольких ящиков, Вектон вдавил красную кнопку на пульте.

Как только маршал убедился, что аппарат заработал, он, вновь усмехнувшись, вернулся к креслу. Опустившись на удобную подушку, Вектон потянулся к стакану. Но, приблизив посуду к губам, грязно выругался. Когда же маршал посмотрел на бутылку, то его лицо выразило острое разочарование. Вектону снова пришлось покинуть кресло, чтобы взять новую бутылку со спиртным.

Когда маршал опять оказался в кресле, телевизор уже вовсю вещал. На разные голоса аппарат рассказывал о начале учений, которые, якобы, необходимо провести исключительно ради обеспечения безопасности Союза Объединённых Государств. «Опытные эксперты» с серьёзными, озабоченными лицами рассказывали о том, что «эта агрессивная Ария не понимает доброго отношения», что «эта проклятая страна стоит на пути прогресса и объединения всего человечества в единое всемирное общество»…

Вектон, грязно выругавшись, переключил канал. Всё это он уже не раз слышал. А многое – сам же и придумал. Развёртывание агрессивной пропаганды стало одним из основных пунктов разработанного им плана. Только так, указав гражданам на страшного врага, можно было начать операцию по захвату Арии.

Пролистав несколько каналов, Вектон остановился на одном из них. Пресс – конференция. Вектону всегда нравится смотреть на это шоу. Особенно маршал полюбил его с тех пор, как на место пресс–секретаря назначили эту рыжую. Как там её имя? Вектон выпил уже столько, что не сразу вспомнил имя пресс–секретаря. А вспомнив, тут же переключил внимание на происходящее на экране.

Наконец-то разрешили задать вопрос Поррису Тавлу. Именно необъявленный поединок этого журналиста и пресс–секретаря неизменно приносил радость Вектону. Он даже испытывал уважение к Поррису за его непреклонность. Журналисту каждый раз удавалось загонять пресс–секретаря в тупик теми вопросами, которые он ей задавал. Вектон даже иногда представлял, а что бы он ответил на все эти вопросы, доведись ему быть на её месте. И каждый раз убеждался, что его ответы не особенно отличались бы от того, что говорила эта рыжеволосая дегенератка. Разве что в ответах Вектона было бы больше логики и меньше откровенного передёргивания фактов. И от понимания этого уважение маршала к журналисту ещё больше росло.

Впрочем, с возложенными на неё обязанностями пресс–секретарь справлялась на «отлично». Даже при том, что Поррису постоянно удавалось ловить её на откровенной лжи, проводимая ею пропаганда неизменно действовала. Все проводимые опросы неопровержимо это доказывали. Народ оказался настолько глуп (не без помощи системы образования), что совершенно не понимал сложившейся в мире политической и военной ситуации. А поэтому люди полностью полагались на мнение различных экспертов. Большинство из которых хорошо знакомы Вектону. Поскольку, перед тем, как доверить им общение с журналистами в эфирах различных программ телевидения, все они проходили собеседование в министерстве обороны. И маршалу часто приходилось заниматься этим лично.

Некоторое время Вектон с удовольствием наблюдал за тем, как журналист в очередной раз уличил пресс–секретаря во лжи. Как она, загнанная в тупик, снова сослалась на недостаток имеющейся у неё информации. Как остальные присутствующие на пресс–конференции журналисты вынужденно смирились с тем, что и в этот раз им не удалось добиться хотя бы относительной правды.

Остальное маршалу показалось уже неинтересно. Он и так в последние несколько лет смотрел только вот эти пресс–конференции. Да и то – исключительно дома.

Выключив телевизор, Вектон отшвырнул пульт в сторону. Проследил за тем, как он, проскользив по столу, остановился на самом крае. Маршал посмотрел на часы. До начала военной стадии операции осталось чуть меньше четырёх часов.

––

Арис склонился к уху Марши и так, чтобы не услышали их друзья, шепнул:

–Может, уйдём куда-нибудь?

Так же тихо девушка спросила:

–Куда?

Ощутив, как в груди растёт тепло робкой надежды, слегка охрившим от волнения голосом парень предложил:

–Можно на кострище уйти.

Марша, конечно же, отлично поняв, на что именно рассчитывает Арис, лукаво улыбнулась. Благо, в сгустившихся вечерних сумерках никто этого не заметит. Девушка едва заметно кивнула: