Слав 6. Дорога домой

Позавтракали уже вместе со старейшинами. Естественно, старые соратники Слава не отказались сесть за тот же стол. К концу завтрака Меркон многозначительно посмотрел на Слава и спросил:

–Слав, теперь-то ты готов приступить к работе? Думаю, Ласа уже успела тебе рассказать всё, что нужно.

Слав вынужденно признал:

–Да, Ласа мне многое успела рассказать. Осталось только восполнить кое-какие пробелы. Но, думаю, это можно будет сделать и позже. Во время работы.

Сваяра, присоединившаяся к взрослым уже после того, как они сели за стол, спросила:

–Пап, а разве ты не останешься с нами? Я хотела с тобой по Тобу поездить. На водопады посмотреть. На плато Лезвий. Там много интересного есть. Мне гномы сказали, что ты всего этого ещё не видел.

Слав виновато улыбнулся Сваяре:

–Извини, дочка, но у нас, как видишь, не получится. Но в Тобу мы с тобой ещё побываем. И не раз. Может, даже найдём время, и ты покажешь мне все эти красоты, про которые я пока только слышал.

Ласа же, склонившись к дочери, тихо объяснила:

–Сваяра, у нашего папы всегда так. Я же тебе рассказывала. Но ты не должна на него обижаться. На нём слишком большая ответственность. – Она посмотрела на мужа. – А в Тобу и в самом деле есть, на что посмотреть. Надо будет тебя как-нибудь туда свозить.

Слав едва заметно усмехнулся:

–Надо будет.

Вот всегда так! Ну почему человек не может получить сразу всё? Почему, получая что-нибудь одно, он вынужден отказываться от чего-то другого? Почему нельзя обладать и первым, и вторым? Если ты счастлив в семье, то страдает работа. И наоборот. Если ты добыл свободу для Народа, то с личной свободой ты можешь распрощаться навсегда. Может, Слав как раз и мечтает только о том, чтобы всю оставшуюся жизнь провести с женой и дочкой! Но ведь нет! Не получится! А ведь совсем недавно Слав думал, что именно так он и должен сделать. То есть – оставить все государственные дела и остаток жизни прожить в семье. Но не прошло и нескольких дней, как его, можно сказать, вынудили забыть про эту мечту.

Но, что бы кто ему ни сказал, Слав отлично понимает, что ни Меркону, ни кому-либо ещё, ни за что не удалось бы принудить его к чему-то, чего он делать не хочет. Рано или поздно, но он всё равно взялся бы за работу. Просто Меркон несколько ускорил этот процесс. Поэтому все те обвинения, которые Слав выдвигает в адрес бывшего дворянина, не имеют никакого веса.

Уже когда все встали из-за стола, Жок, Глесс и Трент вдруг объявили, что они в течение ближайшего часа покинут Вокт. Слав не стал спрашивать о причинах столь скорого отъезда. И так всё понятно. Но друзья всё же посчитали нужным объяснить, что к решению вернуться на места службы их подтолкнули неотложные дела. Оказывается, им ежедневно докладывали о том, что происходит на местах их службы.

К своему стыду Слав вдруг осознал, что он даже не поинтересовался у друзей, что каждый из них делал все эти последние восемь лет. А ведь все они, наверняка, многое сделали как для улучшения жизни Народа, так и для обеспечения безопасности молодого государства. Даже сейчас, после всего пережитого, после восьми лет заключения и бегства в этот мир, Слав почему-то всё ещё не может страну, созданную, в том числе и его трудами, называть ССР.

Только теперь Слав решил узнать, чем же всё-таки занимаются его друзья. И они ему охотно, можно даже сказать – самодовольно, рассказали о том, кто какие обязанности выполняет. Так, Слав узнал, что Жок отвечает за охрану восточной границы. Так как со стороны горцев Таске со времени ранения Кора не произошло ни одной провокации, то службу Жока можно назвать почти мирной. Именно – «почти». Хоть на восточном рубеже и не льётся кровь, но служба там всё же связана с оружием, армией, дисциплиной и постоянной опасностью нападения. Пусть нападений пока ещё не происходило. Это всё равно не позволяет пренебрежительно относиться к охране государственной границы.

Трент и Глесс, оказывается, сразу же после исчезновения Слава изъявили желание взять под личный контроль охрану южных рубежей молодого государства. Трент взял на себя ответственность за восточную половину границы. Глессу, соответственно, досталась западная часть границы.

На этом объяснения пришлось прервать. Потому что, даже идя неспешным шагом, они уже подошли к комнатам Жока, Глесса и Трента. На всякий случай обнявшись со Славом, все трое расцеловались со Сваярой и Ласой, пожали руки троллям и Меркону и, выполнив, наконец-то, все эти прощальные обряды, отправились по своим комнатам готовиться к долгому путешествию.

Слав же, дождавшись, когда друзья скрылись за дверями, повернулся к Меркону и спросил:

–Ну, ты мне расскажешь подробности всех ваших, наших то есть, переговоров с соседями? И вообще, Меркон, тебе придётся просветить меня насчёт последних восьми лет. Кто с кем воевал. Кто кому помогал. Какие союзы и с кем мы заключили? На каких условиях? На какое время? С кем мы ведём переговоры сейчас? Какие условия мы выдвинули? Какие условия они нам…

Движением руки Меркон остановил поток вопросов:

–Всё, всё! Хватит, Слав! Я тебе обо всём расскажу. Идём в мой кабинет. Там и карта есть. Мы её по твоему же приказу составили. На ней легче объяснять будет.

Слав кивнул:

–Добро!

Перед тем, как уйти, он поцеловал жену в губы. Погладил дочку по голове. И только после этого, в сопровождении Меркона и старейшин – троллей, ушёл, оставив любимых им женщин под охраной двух десятков лохматых воинов.

––

В течение десяти дней Слав только и делал, что изучал международную и внутреннюю политику ССР. Хоть и с некоторым усилием, но он всё же стал называть молодое государство так же, как это делают остальные. Большинство проделанной его соратниками работы ему пришлось по душе. Но кое-что они сделали, явно не до конца просчитав последствия своих действий. Правда, эти последствия не носят катастрофического характера. А весь негатив с лёгкостью можно свести на «нет».

Чем Слав в первую очередь и занялся. К счастью, с ним никто не стал спорить. Меркон, например, молча слушал доводы Слава и тут же бросался исправлять последствия ошибок. Наблюдая за работой наместника всей Воктии, Слав не мог нарадоваться. Как-то даже и не верится, что когда-то Меркон посматривал на него свысока. Да и само отношение бывшего дворянина к подчинённым как-то не вяжется с его социальным происхождением.

А ещё Слав не мог не задуматься о том, насколько же всё-таки странная штука – жизнь. Какие она порой затевает непонятные для простого смертного игры. Если бы десять лет назад Меркон, выполняя приказ герцога, не оказался в сводном отряде, целью которого было взять присоединившийся к бунту город Лотх, то судьба дворянина сложилась бы совсем иначе. Возможно даже, он стал бы одним из самых лютых врагов Народа. И тогда он, скорее всего, пал бы от секиры или меча тролля или воина – человека. А может, он погиб бы от стрелы орка. Или же всё могло оказаться намного проще. Меркона просто – напросто могли казнить бунтовщики. Как они это сделали со многими офицерами, сохранившими верность герцогу и его семье.

Слав с сожалением вспомнил, как ему сообщили о гибели всей семьи герцога. К его огромному разочарованию, воины Народа не успели спасти жену и двух сыновей правителя Виструма от гибели. Смерть все трое приняли от рук обезумевших из-за чувства безнаказанности бунтовщиков. Видимо, мерзавцы настолько обозлились на своего властителя, что им даже на ум не пришло, что можно было бы сохранить детям и женщине жизнь. Ну, всех, кто оказался причастен к смерти семьи герцога, уже давным – давно казнили. Для наглядного примера остальным. Зато их семьи никто трогать не стал. Правда, большинство дворян всё же покинули Виструм. Наверное, оказавшись в Супре или Тогете, многие из них пожелали примкнуть к тем, кто решил противостоять становлению Народа. Ну, это их личное дело. Если кто-то хочет плести интриги против молодого государства ССР, то – пусть их!

Вспомнив о погибшей семье герцога, Слав не мог не подумать о собственном счастье. Именно, о счастье. Так как он всё же является частью семьи. И каждый день может наслаждать обществом двух других его частиц.

Взглянув на бывшего дворянина, который что-то аккуратно записывает на большой подробной карте ССР, Слав спросил:

–Меркон, а у тебя семья-то хоть есть? А то ведь я про тебя почти ничего и не знаю. Я имею в виду твою личную жизнь.

Меркон пожал плечами:

–Слав, я понимаю, что у тебя на всё просто нет времени. К чему же тебе его тратить ещё и на разговоры о личной жизни всех вокруг? Да и все остальные это отлично понимают. Поэтому и стараются слишком уж не навязываться. А у меня с личной жизнью всё в порядке. У меня жена и двое детей. Старшему, сыну, шесть лет. Младшей, дочке, три года. Они живут в городе. Я не хочу превращать дворец в детский сад. Дети постоянно отвлекают от работы. А Народ не может себе позволить, чтобы его слуги тратили время на личные нужды.

Слав усмехнулся:

–Эх, Меркон, были бы все государственные служащие на моей Родине хотя бы наполовину такие же, как ты! Но ведь нет же! Вот ты, например, дворянин, но верно служить Народу, в котором очень мало дворян. А на моей Родине все государственные служащие – выходцы из простого народа. Точнее – выползцы. Но ведут себя по отношению к народу, из которого они вышли, как к самому лютому врагу. Они его ненавидят. Ненавидят и боятся. Готовы посадить любого, кто имеет личное мнение, не схожее с тем, которое народу усиленно навязывают. Может, ты мне можешь это как-то объяснить? Потому что, если честно, я никак не могу этого понять.

Меркон как-то странно посмотрел на Слава. Тот даже не сразу понял, что во взгляде бывшего дворянина просквозило недоверие. Видимо, Меркон понял, что Слав не шутит. Потому что, задумчиво покачав головой, он ответил:

–Вот уж не думал, что такие понятные вещи могут поставить тебя в тупик! Слав, я же читал твою книгу. Ты там подробно описываешь признаки, по которым с лёгкостью можно понять, оккупирована твоя страна, или же нет. Ты сам написал, что, если власти страны не заботятся о простом народе, то, скорее всего, власть захвачена оккупантами. Просто есть оккупация внешняя, а есть и внутренняя. При внутренней оккупации страной как бы правят её граждане, но на деле они проводят политику, которую им диктуют извне. При этом не имеет никакого значения то, что эти марионетки говорят. Стоит посмотреть на их дела, как всё сразу же встаёт на свои места.

Выслушав Меркона, Слав усмехнулся:

–Что-то я не помню, чтобы писал именно так.

Меркон улыбнулся:

–Ну, я от себя кое-что добавил. Кстати, Слав, мне пришлось написать небольшие комментарии к твоей книге. Потому что, ты уж меня извини, но писатель из тебя никакой. Многие не могут понять, что ты имеешь в виду, когда проводишь те или иные анализы. Вот когда ты просто излагаешь какие-нибудь события, то тут всё просто и понятно.

Слав снова усмехнулся:

–Ну, я и так знаю, что совсем не умею писать. У меня только сочинения в школе получались. Да и то не сразу. Только когда я понял, что могу писать всё, что угодно, мои оценки пошли вверх. – Он с интересом посмотрел на Меркона. – А где бы мне достать твои комментарии? Было бы интересно узнать, что ты смог понять и исправить.

Бывший дворянин, опять улыбнувшись, прошёл к одному из книжных шкафов, которые стоят по всему периметру кабинета, и, потратив не больше половины минуты на поиски, вернулся к столу. Положив перед Славом небольшую, страниц в двести, книжку, Меркон приглашающе взмахнул рукой:

–Вот, можешь прочесть. Только потом ты просто обязан будешь мне сказать, где я допустил какие-нибудь ошибки.

Слав кивнул:

–Обещаю. Но только после того, что ты мне тут наговорил, думаю, вряд ли там, – он кивнул в сторону книги, – найдётся хоть одна ошибка. Но я очень постараюсь их найти.