Ведьмы Погибшей Империи

–Да я бы и рада. Надеюсь только, что Коростень ещё не захвачен.

Сдвинув седые брови так, что они сошлись над переносицей, а морщины на лбу и вовсе превратились в некое подобие древесной коры, старуха спросила:

–Захвачен? И кем же это? Уж не кочевники ли на такое сподобились? Что-то мне в такое не верится!

Маруша кивнула:

–И правильно, что не верится! Кочевники на такое не способны. Это люди с востока. Те, что нам в дружбе когда-то клялись.

Ещё теснее сдвинув брови, чего, казалось бы, уже невозможно сделать, старуха спросила:

–И как же это им удалось-то? Да и как они вообще смогли так далеко на запад-то зайти? Или наши властители уже даже и им противостоять не могут? Так ведь и без них наши воины смогли бы кого угодно остановить. Или и они уже настолько выродились, что ни на что уже стали не способны?

И на этот раз догадываясь, какой ответ её ждёт, Маруша спросила:

–А давно ли ты, бабушка, людей-то последний раз видела? Давно ли из лесу-то последний раз выходила?

Снова показав гладкие дёсны, древняя ведьма дала как раз такой ответ, на который Маруша и рассчитывала:

–Давно, ой, давно! А зачем мне люди-то? У меня здесь, в лесу, и так всё есть, что мне нужно. И даже больше, чем мне требуется. А людей я давно от моего леса отвадила. Нечего им тут делать. Хай себе в своих городах да деревнях живут. А в мой лес соваться нечего. Тут я хозяйка! И кроме меня да животинки лесной никого нет. Только с нежитью бездушной ещё дело имею, – мне и достаточно. А люди, – старуха вздохнула с таким сожалением, словно даже своя принадлежность к роду человеческому её печалит неимоверно, – они все слишком испорчены. Только все и думают, как бы где чего урвать, да чтобы при этом им это ничего не стоило. Жадные все стали, да злые какие-то. Не люблю я их больше.

Многозначительно кивнув, Маруша выдохнула:

–Ясно. Ну, бабушка, так ведь теперь всё стало ещё хуже. Теперь на наши земли пришли люди, которые намного злее и жаднее тех, про кого ты сказала. Эти грабят, убивают и насилуют всех и каждого, кто попадается им на пути. И вот они-то могли захватить Коростень. Хотя именно туда я детей и веду.

Выслушав пояснения Маруши, как той показалось, не совсем доверяя тому, что услышала, старуха спросила:

–А где же все наши-то? Или у нас уже и воинов не осталось?

Догадываясь, что старуха и понятия не имеет о том, что произошло за последние десять лет, Маруша ответила:

–Все наши лучшие воины ушли на запад, за пролив. Там на наших братьев тоже напали. Вот наши туда и отправились, чтобы им помочь. Бабушка, уже лет десять, как война-то идёт. У меня там, например, все сыновья воюют. Пока ещё все четверо живы, как я чую. А вот двух дочерей уже убили. Причём, – здесь, у нас дома. Хвала богам, что остальные пятеро успели сбежать. Надеюсь, что они к братьям, за пролив отправятся. Потому что тут, у нас, воевать-то против захватчиков уже и некому, почитай.

Старуха выслушала Марушу внешне совершенно спокойно. Однако Маруша ощутила, что не просто настроение древней ведьмы изменилось. Показалось, что даже воздух вокруг словно бы загустел. По крайней мере, Маруше остро захотелось поскорее уйти куда-нибудь подальше и от старухи, и от этого места вообще. А при возможности и вовсе покинуть этот лес, чтобы никогда больше в него не возвращаться.

Тем временем, древняя ведьма, видимо, заставив себя успокоиться, что отразилось и на всей внешней обстановке (Маруша вздохнула намного свободней), спросила:

–Ну, хорошо, – наши воины ушли на запад. Но боги-то наши куда же смотрят? Или и им стало уже некогда своим потомкам помогать? Ведь не просто люди гибнут, как ты сказала. Вообще весь народ наш уничтожают. Что ж они, совсем, что ли, нас забросили?

Ответить на это Маруше оказалось нечего. Поскольку она – всего лишь простая ведьма. И не ей судить о воле богов, или угадывать их желания и устремления. Всё же для этого нужны совсем другие способности. Маруша же, хоть для своего возраста и приобрела значительные магические навыки, всё же пока ещё "не доросла" до того уровня, когда становится возможным общение с богами.

Пожав плечами и одновременно улыбаясь (отчего-то – виновато), Маруша сказала:

–Вообще-то я надеялась, что ты мне что-нибудь про это расскажешь. Мне же всего-то пять десятков лет. Откуда же у меня такие знания-то?

Взгляд древней ведьмы, в котором прямо-таки светилось некое, непонятное для Маруши требование немедленного ответа, как будто бы сразу же погас, стал более мягким. Снова показав в усмешке по-детски голые дёсны, старуха заявила:

–Ну, я с богами не общалась. Когда у меня появился выбор, куда податься, – в храм или остаться жить в лесу, я выбрала, как ты догадываешься, второе. А здесь нам боги не слишком-то и нужны. Я сама привыкла со всеми невзгодами справляться. То людей, жадных до нашего добра, прочь отгоню. То бурю в сторону отведу. То вот землю, с небес падучую, полста лет назад пришлось вдали от леса вниз обрушить. В общем, богов я напрасно не тревожила. Думаю, что они обо мне и забыли давно. Наверное, поэтому-то Мара ко мне и не заглядывает так долго.

Маруша, услышав имя богини, в честь которой её и назвали, ощутила в груди невольный трепет. Но, не позволив себе предаваться бесплодным размышлениям, спросила:

–Значит, ты ещё до пятидневной ночи в лес ушла?

Задумавшись, древняя ведьма стала похожа на истукана, облику которого резчик решил придать черты дерева. Настолько лицо старухи испещрили морщины. Снова усмехнувшись, та наконец-то кивнула:

–Ты про тьму-то? Ну, да, до неё. Задолго до неё. Я в лесу-то уже лет двести живу. Поначалу-то ко мне дети, внуки и правнуки приходили. Ну, и другие всякие. А потом, когда потомкам стало не до меня, так я и остальных людей прогонять стала. Нечего им по моему лесу шататься! – Старуха даже ногой притопнула, отчего из-под рваного подола показалась изрядно потрёпанная, изношенная до жалкого состояния, черевичка. – А тьму-то ту я хорошо помню. Я тогда несколько дней не спала, покоя не ведала. Только и делала, что землю с небес роняла. И кто её только столько в небо-то поднял? Может, ты знаешь?

Маруша, грустно улыбнувшись, разочарованно покачала головой:

–Нет, бабушка, не знаю. Уж извини. Наверное, что-то очень плохое тогда произошло. Может быть, даже хуже того, что сейчас творится.

Хозяйка леса, по-старчески покивав, сказала:

–Да-да, наверное. – Она на секунду задумалась, словно бы к чему-то прислушиваясь. После чего, опять показав блестящие беззубые дёсны, посмотрела куда-то за спину Маруши. Даже прищурила не по возрасту блестящие глаза. – Эй вы, а ну-ка, сюда оба идите!

Маруша, оглянувшись, назад, ничего подозрительного не увидела. Но, понимая, что старуха явно знает, что делает, не стала задавать неуместных вопросов. Наоборот, она решила полностью довериться той, чья сила, как Маруша уже смогла убедиться, намного превосходит её возможности.

А хозяйка леса, огорчённо покачав головой, сказала ещё громче, явно обращаясь к кому-то, кого Маруша так и не смогла увидеть:

–Идите сюда, кому говорю! Я же знаю, что вы здесь! Идите, а то худо вам будет!

И только после этой, скорее всего – шутливой угрозы древней ведьмы, которую та наверняка не собиралась исполнять, из-за стоящих рядом деревьев вышли Огнеслав и Полина. Виновато посмотрев в сторону улыбающейся хозяйки леса, дети начали осторожно приближаться, явно не торопясь на эту, не слишком-то для них желанную, встречу.

Обе ведьмы терпеливо дождались, пока дети подойдут. И, как только те остановились на расстоянии пары шагов от женщин, хозяйка леса, усмехнувшись, спросила:

–Что, о своей наставнице беспокоились? Чего вам с остальными-то не сиделось?

Огнеслав, решив отвечать на правах старшего, с хмурым выражением на уставшем лице пожал плечами:

–Да вот, почуяли что-то нехорошее. Вот и решили проверить, всё ли с Марушей в порядке. А вы кто? Как вас звать-то?

Маруша хотела было одёрнуть мальчишку. Но не успела. Потому что старуха, ещё раз усмехнувшись, с каким-то даже одобрением во взгляде посмотрев мальчишке в глаза, с тем же самым одобрением, но уже – в голосе, сказала:

–Молодец, парень! Ох, молодец! Не боишься меня, значит?

На что Огнеслав, снова пожав плечами, с вызовом глядя древней ведьме в глаза, ответил:

–А чего мне бояться-то? Я такое уже видел, что мне и бояться-то уже нечего.

Или Маруше показалось, или по радужной оболочке глаза древней ведьмы и в самом деле пробежали жёлтые искры, столь странно смотрящиеся на бледно-голубом фоне? И настолько это выглядело странно и непривычно, что Маруше показалось, что искры даже меняли цвет, становясь зелёными? А может быть, так произошло оттого, что сочетание голубого и жёлтого даёт именно зелёный? А может, всё это и вовсе лишь померещилось Маруше?

Правда, Огнеслав всё же поёжился, когда старуха ещё раз, уже – оценивающе ощупала всю его фигуру именно вот этим вот искрящимся взглядом. И на какой-то, едва уловимый миг мальчишка всё же испытал страх. Правда, Огнеслав тут же смог его подавить. После чего в глазах хозяйки леса снова появилось некое одобрение, или даже – гордость.

Бросив и на Полину точно такой же оценивающий, искрящийся взгляд, отчего девушка невольно сделала шаг назад, старуха произнесла:

–Да, вижу, что вам пришлось несладко. Ну, что ж! Тогда будете моими гостями. И я вас не отпущу до тех пор, пока вы не отдохнёте и не восстановите свои силы. Так что, давай-ка, парень, беги назад и веди сюда всех своих друзей и подруг. Пойдём в мои «хоромы». – Последнее слово ведьма произнесла откровенно иронично. Даже усмехнулась. – Там я вас и покормлю.

Огнеслав не стал ждать повторного приглашения. Бросив на ведьму недоверчивый поначалу взгляд, мальчика увидел её смеющиеся, ставшие невероятно добрыми глаза, и, резко развернувшись, со всех ног побежал назад. При этом Огнеслав едва не сбил Полину с ног. Что заставило обеих ведьм тихо рассмеяться.