Политогенез. Храм – Πόλις – ГосударЬство – State

Меня в рамках заявленной темы интересует генезис государства – политогенез, а политогенез, в свою очередь, есть не что иное, как один из видов генезиса истории.

Что такое история? В современном понимании история – это: 1) последовательное изменение любого процесса от прошлого к настоящему, фиксируемого с помощью определенной временной шкалы, 2) описание такого рода процессов, 3) комплекс наук об изменении и развитии общества в целом и его различных подсистем (стран, цивилизаций, этносов, социальных институтов, духовной жизни и т. д.). Кроме того, в русском языке, история – это рассказ о чем-либо или о ком-либо, как правило не претендующий на истинность и «историческую достоверность». В таком понимании история представляет собой синоним сказки, мифа, повествования, которые достаточно легко можно просто выдумать.

Полисемичность термина «история» обусловливает иллюзорность пропагандистских заявлений о недопустимости фальсификации истории. Если речь идет о хронологии явлений и событий, то следует просто фиксировать имевшие место факты, не давая им субъективной исторической оценки. Если же мы пытаемся объединить историческую хронологию и историческую интерпретацию, то следует исходить из множественности оценочных позиций и точек зрения, которые нередко приобретают не только противоречивый, но и взаимоисключающий характер. При этом о фальсификации истории чаще всего заявляет та сторона, которую по тем или иным причинам не устраивает позиция оппонента. Таким образом, имеет место монистическая модель мышления, в соответствии с которой «из всех точек зрения на рассматриваемый предмет правильной является только одна – моя».

Сложность заключается в том, что в условиях изменения парадигмы миропонимания в относительно короткий хронологический период меняется и представление о «правильной» истории. В частности, в советской историографии фигура последнего российского императора Николая II оценивалась исключительно в негативном контексте, свидетельством чему является широко распространенная в трудах советских авторов титулатура «Николай Кровавый».[3 - См.: Горбунова Ю. Ф. Изучение личности и государственной деятельности императора Николая II в современной отечественной историографии: реальность и перспективы // Вестник Томского университета. Серия: История, 2005. № 289. С. 16.] В современной России произошло радикальное изменение «исторической правды», следствием чего было причисление убитого большевиками самодержца к лику святых.[4 - См.: Бочарников И. В. Император Николай II. Хозяин земли русской // Человеческий капитал. 2018. № 4 (112). С. 9–19.] Получается, что кардинальное изменение исторических оценок само по себе вполне допустимо и начинает рассматриваться как «фальсификация истории» только в том случае, когда осуществляется стороной, мнение которой по той или иной причине не устраивает государственную власть, выступающую на всех этапах генезиса отечественной науки в качестве основного куратора, заказчика и оценщика научных исследований во всех сферах общественной жизнедеятельности. И национальная история в данном случае исключением не является.

Говоря о генезисе истории, в рамках обозначенной проблематики мы, конечно, имеем в виду область научных знаний с соответствующим названием.

С какого момента можно говорить о начале генезиса российской национальной истории как социальной науки и можно ли отождествлять историю народа (нации) и историю государства? Начну со второй части вопроса. История России как единства земли, народа и веры русской и история русского (российского) государства, представленного механизмом государственной власти, безусловно, не одно и то же. Появление первых исторических артефактов – текстов, авторы которых пытались описать историю «минувшего времени», знаменует собой начало генезиса истории национальной[5 - См.: Алексеев С. В. Обретение истории: «Повесть временных лет» // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». 2011. № 2. С. 3.], выступавшей в качестве предпосылки начала генезиса истории государственной, ведущей свой временной отсчет с появления во второй половине XV века на политической карте мира самостоятельного государства – Московского царства Всея Руси, во главе которого встал самодержавный государь – Царь (Император) Всея Руси.

Говоря же о генезисе российской исторической науки, равно как и науки как таковой, необходимо акцентировать внимание на понимании науки как специализированной области системного познания природы и культуры, в качестве признаков которого выступают:

– научная специализация – наука представляет собой совокупность научных специальностей;

– научная квалификация – наукой занимаются профессиональные специалисты, имеющие научную квалификацию – профессора, доктора и кандидаты наук;

– научная организация – организация научных исследований и подготовка научных кадров осуществляется в специально создаваемых научных учреждениях – университетах, академиях;

– научная традиция – наука неразрывным образом связана с формированием и функционированием научных школ, представляющих собой соединение различных поколений ученых и научных сотрудников, совместный научный труд которых направлен на достижение общих целей и решение обусловленных этими целями задач.

В таком понимании российская наука в своих первоначальных формах возникает в эпоху Петровских реформ, когда в России императорским указом создается Академия наук (1724 г.), в состав которой, по причине полного отсутствия «национальных научных кадров», вошли исключительно иностранные ученые.

Интересная особенность. Обычно академики предстают в обывательском сознании в качестве почтенных, убеленных сединами старцев. Однако, первый «академический призыв» был представлен в том числе очень молодыми людьми: Леонарду Эйлеру исполнилось 20 лет, Николаю Бернулли – 30, Даниилу Бернулли – 25, Герхарду Миллеру – 20, а Иоганну Гмелину на момент принятия его адъюнктом Академии было всего лишь 18 лет. Первому Президенту Российской академии наук Лаврентию Блюментросту на момент назначения было 32 года.[6 - Для сравнения. По данным на 2007 год, средний возраст академика РАН составлял 72,6 года, члена-корреспондента – 66,1 года. Самому молодому Виктору Анатольевичу Васильеву на момент избрания в 1997 году членом-корреспондентом РАН был 41 год. Это к тому, что в известной советской песне были слова: «Молодым везде у нас дорога…» Кстати, практически все молодые российские академики из «первого призыва» своими научными делами, безусловно, подтвердили реальность и заслуженность собственного академического статуса. См.: Кто самый молодой академик РАН // https://shkolazhizni.ru/biographies/articles/15390/.]

В проекте Положении об учреждении Академии наук и художеств (1724 г.)[7 - Проект Положения об учреждении Академии наук и художеств был рассмотрен на заседании Сената 22 января (2 февраля) 1724 года. Вплоть до 1747-го проект был единственным положением об Академии.] отмечалось: «К розпложению художеств и наук употребляются обычайно два образа здания; первый образ называется универзитет, второй – Академия, или Социетет художеств и наук.

Универзитет есть собрание ученых людей, которые наукам высоким, яко феологии и юрис пруденции (прав искусству), медицины, филозофии, сиречь до какого состояния оные ныне дошли, младых людей обучают. Академия же есть собрание ученых и искусных людей, которые не токмо сии науки в своем роде, в том градусе, в котором они ныне обретаются, знают, но и чрез новые инвенты (издания) оные совершить и умножить тщатся, а об учении протчих никакого попечения не имеют»[8 - Проект положения об учреждении Академии наук и художеств, 1724 // https://diletant.media/articles/35732714/.].

Первым российским академиком русского происхождения стал М. В. Ломоносов, зачисленный адъюнктом Академии в 1742 г. в возрасте 31 года.[9 - И еще одно интересное замечание. Парадоксально, но факт, первым русским академиком, причем не где-нибудь, а в Британском Королевском научном обществе стал в 1714 г. не кто иной, как выдающийся государственный деятель и, что характерно для истории российской государственной службы, крупнейший казнокрад своего времени Александр Данилович Меншиков. Письмо об его избрании членом Королевского общества написал сам великий английский ученый Исаак Ньютон: «Могущественнейшему и достопочтеннейшему владыке господину Александру Меншикову, Римской и Российской империй князю, властителю Ораниенбурга, первому в советах царского величества, маршалу, управителю покоренных областей, кавалеру ордена Слона и высшего прусского ордена Черного Орла и пр. Исаак Ньютон шлет привет. Поскольку Королевскому обществу известно стало, что император ваш, е. ц. в. с величайшим рвением развивает во владениях своих искусство и науки и что Вы служением Вашим помогаете ему не только в управлении делами военными и гражданскими, но прежде всего также в распространении хороших книг и наук, постольку все мы исполнились радостью, когда английские негоцианты дали нам знать, что ваше превосходительство по высочайшей просвещенности, особому стремлению к наукам, а также вследствие любви к народу нашему желали бы присоединиться к нашему обществу. В то время по обычаю мы прекратили собираться до окончания лета и осени. Но, услышав про сказанное, все мы собрались, чтобы избрать ваше превосходительство, при этом были мы единогласны. И теперь, пользуясь первым же собранием, мы подтверждаем это избрание дипломом, скрепленным печатью нашей общины. Общество также дало секретарю своему поручение переслать к Вам диплом и известить Вас об избрании. Будьте здоровы. Дано в Лондоне 25 октября 1714 г.». Цит по: Седаков В. Первый русский академик? // http://ques.ru/questions/pervyy-russkiy-akademik. Пикантной подробностью решения Высокого научного собрания является то, что вновь избранный академик был неграмотным, что, конечно, никоим образом не умаляет его заслуг в качестве «выдающегося британского ученого российского происхождения».]

В отличие от зарубежных аналогов (к примеру, Британского Королевского научного общества, являвшегося и являющегося общественной организацией, не находящейся на государственном иждивении), Российская академия наук с момента своего создания вплоть до настоящего времени являлась государственным учреждением, существовавшим за счет государственной казны и предполагавшим достаточно существенные выплаты в отношении обладателей академического статуса.

Итак, российская наука как обособленное направление специализированной профессиональной деятельности возникает (рождается), в российском государстве, в первой четверти XVIII века.

В принципе, с этого же времени можно говорить о начале генезиса науки российской истории, точкой отсчета которой можно назвать назначение академика Г. Миллера историографом Российского государства. Именно ему отечественная история обязана появлением первой официальной версии российской национальной истории, получившей выражение в подготовленном и прочитанном в Академии докладе «Происхождение народа и имени российского». Русские академики, которые на момент прочтения доклада в составе Российской академии наук уже имели место быть (М. Ломоносов, С. Крашенинников, Н. Попов), к содержанию доклада отнеслись резко отрицательно.[10 - К слову сказать, двое из критиков Г. Миллера, а именно С. Крашенинников и Н. Попов, к исторической науке вообще никакого отношения не имели. Первый являлся специалистом в области ботаники, второй – астрономии. Что же касается исторической компетентности М. Ломоносова, то это тоже большой вопрос. Подготовленная им Древняя Российская история от начала российского народа до кончины Великого Князя Ярослава Первого, или до 1054 года, представляла собой один из первых в отечественной историографии, однако далеко не последних примеров, когда попытка восславить Государство Российское опирается в первую очередь на эмоции самого автора, а не на объективные источники. По мнению С. В. Соколова, с которым вполне можно согласиться: «Столкновение Миллера и Ломоносова было обусловлено их принципиально разными подходами к писанию истории: целью Ломоносова являлось формирование картины прошлого, которая должна была бы вдохновлять современников через похвальныи? опыт; цель Миллера – реконструкция историческои? реальности» (Соколов С. В. О чем спорили Миллер и Ломоносов: первые шаги скандинавской концепции происхождения варяжской Руси // Уральский исторический вестник. 2013. № 1 (38). С. 122). Таким образом, основным критическим посылом со стороны «прогрессивной российской русской научной общественности» был тезис о том, что: «Негоже немцам на славную российскую историю клеветать и великий русский народ всяческой непотребной хулой поносить». В принципе, понятно и в достаточной степени актуально. Достаточно вспомнить многочисленные пассажи на тему истории российского государства, противопоставляемые всевозможным фальсификациям со стороны Запада и его недостойных наймитов в исполнении нанешнего министра культуры РФ В. Мединского.] Миллер обвинялся в том, что «во всей речи ни одного случая не показал к славе российского народа, но только упомянул о том больше, что к бесславию служить может, а именно: как их многократно разбивали в сражениях, где грабежом, огнем и мечом пустошили и у царей их сокровища грабили. А напоследок удивления достойно, с какой неосторожностью употребил экспрессию, что скандинавы победоносным своим оружием благополучно себе всю Россию покорили».[11 - Первая битва за русскую историю (Миллер и Ломоносов) // https://cycyron. livejournal.com/5944743.html.] Не напоминают ли уважаемому читателю такие выступления современные призывы, раздающиеся как от отечественных академиков-историков, так и от чиновников-патриотов о недопущении фальсификации истории и воспрепятствовании попыткам ее «переписывания»! Оказывается, что такого рода тенденции являются неотъемлемой частью отечественной исторической науки, во все времена «кормившейся от государства» и, следовательно, непосредственным образом зависящей от государевой благосклонности либо, напротив, неудовольствия.

Говорить о завершении генезиса истории российского имперского государства следует, на мой взгляд, с момента появления исторических факультетов в российских университетах и появления в XIX в. собственно российской исторической школы, давшей научному миру таких выдающихся ученых-историков, как Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев, И. Е. Забелин, В. О. Ключевский, С. Ф. Платонов и др.

Разрушение Российской империи и приход к власти политических сил, объявивших имперский (царский) период государственной истории России «проклятым прошлым», обусловил необходимость подготовки нового курса «новой российской истории». А пока такой курс готовился, в средних школах отечественную историю попросту не преподавали.

Целое поколение школьников 1923–1932 гг. закончили обучение, не получив сколько-нибудь системных знаний об истории собственной страны. И ничего удивительного в этом нет. «Строители передового коммунистического общества» жили светлым будущим, отвергая позитивный опыт прошлого как «пережиток», соответственно из «прошлой» истории в «новейшую» перекочевали только те положения, которые в той или иной степени подтверждали идеологическую платформу, где история советского государства, по сути, являлась составляющей более масштабной научной дисциплины – истории КПСС.

Если в основу генезиса советской исторической науки были положены идеи научного коммунизма и диалектического материализма, в соответствии с которыми история человечества представляет собой два этапа – до Великой Октябрьской социалистической революции и после, то в современной российской исторической науке имеет место тенденция, обозначенная инициативой действующего Президента В. В. Путина, полагающего необходимым и возможным создание единого логически непротиворечивого курса толерантной истории российского государства, начиная с древнейших времен и вплоть до настоящего времени. Говорить о том, насколько такой курс может претендовать на историческую объективность и беспристрастность, на мой взгляд, неконструктивно. Вспоминаются советские идеологемы: «Партия сказала – надо, комсомол ответил – есть»; «Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять трудящиеся, большевики»; «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью» и т. п.

Приходится констатировать, что изменение формального понимания исторической науки в плане ее целеполагания не повлекло за собой существенных субстанциональных новаций. Наука история продолжает носить «государственно ориентированный» характер и готова следовать тому курсу, который обозначает действующая государственная власть. Сегодня это курс на государственный патриотизм, основанный на утверждении исторической истинности представления о величии российского государства, производного от величия и эффективности государственной власти. Нет ничего удивительного в том, что исследования, авторы которых пытаются обосновать точки зрения, не совпадающие с «официальной историей», воспринимаются как дискредитирующие власть, а значит, являющие собой «фальсификационные измышления», единственная цель которых – «очернение великого народа и его великой истории».

1.2. Политогенез – динамическая характеристика государства

Представляя собой разновидность генезиса, политогенез обозначает возникновение, становление и развитие политической системы общества от предгосударственных форм к государственным, развитие политической подсистемы общества, которое в дальнейшем может перерасти в государство либо его аналог. Следует согласиться с Д. М. Перцевым, полагающим, что проблему политогенеза невозможно решить посредством однолинейных методов, используемых монистическими познавательными системами. Объяснение причинно-следственных связей, лежащих в основе процессов государствообразования и государственных трансформаций, возможно с использованием современных подходов, учитывающих многообразие объективных и субъективных факторов, под воздействием которых появляются и видоизменяются государственные организации общественной жизни и управления.[12 - См.: Перцев Д. М. К вопросу о теориях политогенеза // Вестник Томского государственного университета. 2016. № 407. С. 115–120.]

Напомню, что термин политогенез был введен в научный оборот нашим соотечественником доктором исторических наук Львом Евгеньевичем Куббелем, по мнению которого под политогенезом понимается процесс перехода власти потестарной в политическую и непосредственным образом связанное с таким переходом «зарождение в реализации власти отношений господства и подчинения»[13 - Куббель Л. Е. Очерки потестарно-политической этнографии. М.: Издательство «Наука», 1988. С. 37.].

Являясь представителем советской исторической науки, Л. Е. Куб-бель в своих теоретических построениях руководствовался формационным подходом к типологии государства, в соответствии с которым происхождение государства связано с дифференциацией общества на антагонистические классы эксплуататоров и эксплуатируемых, а развитие государства, выражающееся в «восхождении по формационной лестнице», обусловлено межклассовыми конфликтами, влекущими разрушение предшествующих формаций и образование на «обломках старого мира» формаций нового типа.

Возникновение социалистической общественной формации и одноименного типа государственной организации представляло собой, по мнению советских ученых, предпосылку перехода к безгосударственной коммунистической стадии общественного развития.

Направления (пути) политогенеза рассматривались в рамках трех основных подходов: восточного, западного, комплексного (синтетического).

Собственно, формационный подход был наиболее адекватно представлен в рамках западного направления политогенеза, предполагавшего последовательную смену рабовладельческой, феодальной и буржуазной формаций. Особенностью данного направления было наличие таких значимых факторов, как личная свобода и частная собственность. В рабовладельческом государстве данные факторы в комплексе представлены у представителей класса рабовладельцев, а в феодальном – у феодалов. В буржуазном государстве личная свобода приобретает всеобщий характер, однако сохраняется неравенство в сфере обладания правом частной собственности на средства производства жизненных благ. В условиях капиталистических отношений собственниками средств производства являются представители класса буржуазии. Лично свободные, однако неимущие, пролетарии вынуждены «сдавать внаем»; единственное, что у них есть, – собственные рабочие руки и профессиональные способности, за счет эксплуатации которых обеспечивается рост материально-финансового благополучия главенствующего класса буржуазии.

Что касается восточного (азиатского) и комплексного (синтетического) путей политогенеза, то их выделение было обусловлено прежде всего тем, что далеко не все государства могли быть вписаны в модель западного политогенеза.[14 - См.: Гостюшева Е. М., Якименко Л. А. Альтернативные точки зрения в российской науке на понимание исторического процесса (советский период) // Философские дескрипты. 2016. № 16. С. 5.]

Восточные деспотии, основанные на азиатском способе производства, выделялись К. Марксом в качестве особого пути образования государства, в основу которого положены масштабные ирригационные и строительные работы, нуждающиеся в привлечении значительной по численности рабочей силы и организации централизованного руководства, опирающегося на силовое принуждение. При этом в условиях деспотий не существовало ни личной свободы, ни частной собственности. Глава государства – фараон являлся «живым богом», все остальные жители, независимо от социального статуса, были его рабами. Соответственно любая собственность любого «раба» в первую очередь являлась собственностью фараона, который мог как наделять ею, так и изымать ее, руководствуясь собственным усмотрением.

Выделение комплексного (синтетического) направления политогенеза являлось «новацией» советских ученых, стремившихся обосновать «особый» путь образования российского государства, миновавшего в своем становлении рабовладельческую формацию и сумевшего перейти к социалистической стадии развития на начальной стадии формирования буржуазных отношений. При этом доказывалось, что, в отличие от западного пути политогенеза, где буржуазия первоначально выступала в качестве революционного класса, российская буржуазия, равно как и российская аристократия (дворянство и духовенство), на всех стадиях государственного развития выступали в качестве реакционных сословий, строящих свою жизнедеятельность и благосостояние за счет угнетения «простого народа» – беднейшего крестьянства и пролетариата.

Разрушение советского государства и мировой системы социализма наглядно доказало ошибочность попыток дифференциации направлений политогенеза и обоснования тем самым существования каких бы то ни было «уникальных», свойственных только одному «избранному» народу путей создания государственной организации. Естественно, каждый народ создает собственную государственную культуру, основанную на национальном языке, традициях, религии, экономическом укладе. Однако, независимо от существующих особенностей, все народы в своем развитии проходят несколько стадий политогенеза, завершающихся формированием национального государства.

В качестве стадий политогенеза в современном его понимании следует отнести:

– закрепление народа за территорией «постоянного» проживания и формирование «государства-территории/страны»;

– выделение городской культуры общежития, производства товаров и услуг, организации и осуществления публичной власти;

– формирование аппарата профессиональной государственной власти и «материальных придатков», обеспечивающих реализацию внутренней и внешней государственной политики.

В таком понимании сам по себе политогенез является универсальным понятием, характеризующим процесс преобразования потестарного (предгосударственного) общества в политическое (государственное). В отличие от позиции Л. Е. Куббеля, по сути отождествлявшего понятия «государство – государственная власть», современное представление о политогенезе предполагает рассмотрение аппарата публичной политической власти, «отделенного» в своем формировании и функционировании от «государственно организованного сообщества» в качестве лишь одного из признаков государства, не поглощающего и не заменяющего собой государственную субстанцию.

Современное понимание политогенеза основывается на следующих положениях:

– соотношение фактической и юрисдикционной территории государства, а также определение и согласование на международном уровне геополитических сфер «государственного влияния»;

– определение «степени привязанности» индивида к государственной территории и системе гражданства/подданства;

– рассмотрение в качестве формально равных субъектов политических отношений государства как целостного юридического лица, субъектов федеративного государства, народа, институтов гражданского общества (религиозных конфессий, национальных групп, бизнес-корпораций и т. п.), отдельных граждан-личностей;

– понимание человека в качестве самоценной социальной единицы – человеческой личности, наделенной неотъемлемыми правами на жизнь, равенство, свободу, собственность, достоинство;

– признание первичности человека, его прав и свобод по отношению к общегосударственным интересам.

Безусловно, реализация этих положений в различных государствах осуществляется по-разному либо не осуществляется в принципе. Однако их использование в качестве оценочных параметров позволяет осуществлять сравнительный анализ состояния политогенеза применительно к различным национальным культурам и делать обоснованные предположения о его возможных перспективах в будущем.

В рамках проблематики обозначенной темой монографии полито-генез будет рассматриваться в качестве комплексного явления, характеризующего собой процесс образования государства как завершенной социальной конструкции человеческой организации и публичной власти. Данный вид может быть условно назван «первичным политогенезом». Соответственно, «вторичным политогенезом» будет являться процесс государственной трансформации, в ходе которого качественным образом преобразуются традиционные государственные институты и происходит изменение восприятия социальной сущности государства в индивидуальном, групповом и общественном сознании.

Глава 2

Методологические основания исследования политогенеза