Боевые псы Одиума

Сегодня Невидимка появилась у Бунтаря в своей обычной манере проникнув в изолятор совершенно незамеченной и без единого звука. Бунтарь всегда удивлялся, как это получается у Одиннадцатой. Прямо мистика какая-то, иного слова и не подберешь. После возвращения с Помоста узник четверть часа просидел в раздумье на террасе, но и на этот раз не сумел расслышать, как Невидимка подкралась к нему, нарисовавшись за спиной, словно из воздуха.

– Привет, – негромко произнесла она, заставив вздрогнуть привыкшего к тишине Бунтаря. – Лидер сказал, что подпортил тебе на Помосте личико, и теперь его надо малость подштопать.

– Вот ублюдок! – вырвалось у Бунтаря. Он снял с рассеченной брови временную повязку и предстал перед подругой, щеголяя боевой отметиной, словно наградой. – А о том, что сегодня именно он гремел костями по доскам, Лидер, конечно, не похвалился?

– Разумеется, нет. Но ты ведь его знаешь – он все еще полон надежд произвести на меня впечатление.

– А тебе, значит, больше нравятся мужчины со свежими ранами?

– Тоже мне рана! Мог бы и сам заштопать такую пустяковую царапину, – шутливо проворчала Невидимка, открывая кейс с медикаментами и хирургическими инструментами. – А может, ты нарочно лоб под страйкер подставил, чтобы со мной увидеться? Хороший повод нашел, слов нет.

– Чего не сделаешь ради любви, милая, – усмехнулся Бунтарь и поморщился, когда Одиннадцатая чересчур усердно провела по ране салфеткой с дезинфицирующим раствором. Усердие это было явно излишним и имело целью наказать Первого и за неосторожность на Помосте, и за те слова, которые он только что произнес.

– Опять ты за свое, – вздохнула подруга, приступая к операции. – Сколько раз уже говорила, что не верю я в твои сказки про любовь… Никогда не забуду, как ты пытался объяснить мне, что это такое. В жизни не слышала более глупой истории.

– А ты спроси у Скрижали и погляди, что она тебе на сей счет ответит, – предложил Первый. – А потом уже будешь судить, кто из нас глупее: я или Претор.

– У Скрижали… – Невидимка дотронулась до висевшего у нее на поясе маленького подсумка с электронным советником и помрачнела. – Скрижаль теперь можно о чем угодно спрашивать, только от нее все равно ни слова не добьешься. Даже на самые простые вопросы.

– Это еще почему? – удивился Бунтарь.

– Неужели Лидер тебе ни о чем не говорил? – осведомилась Одиннадцатая. Пациент помотал головой. – Вот как?.. Слушай, а может, и я должна помалкивать?.. А, да ну его, нашего Лидера! Все равно ведь нет приказа скрывать от тебя эту информацию. В общем, ситуация дерьмовая: уже три дня на Периферии не функционирует ни одна Скрижаль и у нас нет никакой связи с Контрабэллумом.

– Так вот в чем, оказывается, дело! А я-то думаю, что это вы все сегодня ходите, как побитые, а не только Лидер, – догадался Бунтарь. Что ж, одной тайной стало меньше. Однако, даже не спрашивая Невидимку, было ясно, что о странном геликоптере с надписью «Звездный Монолит» она знает не больше Первого. – Будь я проклят, если это не связано с сегодняшними гостями из Одиума! Столько странностей за одну неделю не может являться случайным совпадением.

– Это еще не все странности, – добавила Одиннадцатая, аккуратно накладывая первый шов на бровь Бунтаря. – Контейнер с продовольствием пришел груженым лишь на четверть. Лидер крайне обеспокоен. Разумеется, на складе у нас еще есть запасы, но если Контрабэллум урежет поставки, уже к осени нам придется затягивать пояса. И довольно туго.

– Не беда. Наступит голод – начнем охотиться. В окрестных лесах наверняка полно всякой живности, – предложил превентор, отнюдь не смущенный зловещей новостью. И только потом сообразил, что идея насчет охоты была крайне необдуманной. Ради ее воплощения превенторам пришлось бы нарушить целый ряд законов. Способен ли Лидер пойти на такой шаг перед угрозой голода? Кто знает этого педанта-законника…

– Как ты себе это представляешь? – недоверчиво спросила Невидимка, видимо, решив, что Первый шутит. – Кроме страйкеров и ножей у нас нет никакого оружия. И вообще, даже если Лидер разрешит нам выходить за границу Периферии, какие из нас охотники? Ловить в лесу зверя – это ведь не на Помосте драться. Такой хитрой науке надо учиться годами.

– Голод заставит – научимся, – заверил подругу Первый. – Кто знает, на что мы будем способны в голодном состоянии? Люди, которые за пять лет не пропустили ни одного обеда, нарушат любой закон, лишь бы сохранить эту замечательную традицию. А иначе мы вконец озвереем и начнем поедать друг друга. Или тех сумасшедших активистов, что к нам иногда наведываются. Любопытно, как отреагировали бы они на такое гостеприимство?

– В Контрабэллуме неприятности, это бесспорно. Как бесспорно и то, что они отражаются на нас, – задумчиво произнесла Невидимка, не став оспаривать предложение Бунтаря насчет борьбы с грядущим голодом. – Но откуда здесь взялся этот геликоптер? Ведь те люди не просто мимо пролетали, а вынюхивали что-то на Периферии. Вот бы узнать, что именно.

– Геликоптер принадлежит некой организации под названием «Звездный Монолит». Могу поспорить, что в Контрабэллуме наверняка о ней знают. Как и она – о Контрабэллуме, – предположил Первый. – А вот зачем пилоты «Звездного Монолита» устроили эту демонстрацию, нам без Претора не догадаться.

– Хочешь сказать, что у тебя нет абсолютно никаких догадок? Не верю!

У Бунтаря была в запасе парочка более-менее логичных версий, которые пришли ему на ум, пока он дожидался Невидимку, но ответить он не успел.

Снаружи послышались шаги, после чего железная дверь противно скрипнула и на пороге изолятора нарисовался Лидер. Он пришел немного раньше обещанного времени, в чем наверняка были виноваты взбудоражившие Периферию пришельцы. Вряд ли какая-либо иная причина заставила бы пунктуального Седьмого изменить намеченным планам.

Планы Бунтаря, который собирался до обеда наслаждаться обществом подруги, теперь тоже менялись. Но сокрушаться об этом сейчас не приходилось – в Контрабэллуме и на Периферии творилось что-то неладное, и узника эти проблемы касались в той же степени, что и прочих превенторов. Мыслимое ли дело: «Ундецима» осталась без Скрижалей! Хотелось Бунтарю того или нет, но он поневоле испытал легкое злорадство, представив, какое смятение царит сейчас в душе Лидера. Пропади с небосклона солнце, Седьмой и то переживал бы не так болезненно, как при массовом отключении Скрижалей.

Невидимка как раз накладывала герою Помоста последний шов, и Лидер, не желая ее отвлекать, пару минут простоял в молчании, созерцая с террасы озеро. Затем дождался, пока девушка соберет инструменты, и приказал ей покинуть изолятор.

Одиннадцатая удалилась столь же незаметно, как вошла. Бунтарь лишь на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл их, подруги и след простыл. Ни шагов, ни скрипа двери… Зато сопение усаживающегося в кресло Лидера Первый слышал более чем отчетливо. Уже не однажды Бунтарь задавался целью прикрепить на дверь что-нибудь наподобие колокольчика или погремушки – все-таки иногда манеры Невидимки его нервировали. Только он почему-то был уверен, что проку от сигнализации все равно не будет. Невидимка проникала в изолятор, словно сквозняк, разве только ее появление всегда доставляло Бунтарю удовольствие. Чего, разумеется, нельзя было сказать о сквозняках.

«Как много гостей и событий для одного утра, – подумал Первый, откидываясь на спинку кресла и наливая себе воды из кувшина. Предлагать Лидеру промочить горло Бунтарь не стал – захочет угоститься, сделает это без разрешения. – Даже чересчур много. По «периферийным» меркам, прямо-таки настоящая буря. И не помню, когда в последний раз у нас случался такой аврал».

– Так о чем ты хотел со мной поговорить? – спросил Бунтарь. Ему не следовало выказывать нетерпение, но вид у Лидера был какой-то отсутствующий, отчего казалось, что он никогда не заговорит. Первый же не намеревался долго терпеть общество командира и желал, чтобы тот поскорее убрался восвояси.

– Невидимка рассказала тебе о наших проблемах? – поинтересовался в ответ Одиннадцатый и уточнил: – Я имею в виду те проблемы, которые возникли до прилета сегодняшних гостей.

– Мне известно о поломке Скрижалей и о чересчур легком контейнере с продуктами, – пояснил узник. – Это все, о чем следует беспокоиться, или есть что-то еще?

– Разве этого мало? – хмыкнул Лидер.

– Достаточно, чтобы начать волноваться, – согласился Первый. – Хотя сам понимаешь, лично меня больше всего беспокоит, конечно, продовольствие.

– А летающая машина из Одиума?

– Сказать по правде, не очень. То, что геликоптеры не прилетали к нам до настоящего момента, еще ни о чем не говорит. В Одиуме они есть далеко не у каждого. Если из пары сотен любопытных туристов, которые забредали сюда за пять лет, двое в кои-то веки прилетели по воздуху, в этом нет ничего необычного. Вот что на твоем месте я сказал бы нашим ребятам, если бы хотел их успокоить. Но у меня есть и другая версия, менее приятная и более правдоподобная… Так зачем ты пришел? Разве забыл, что в «Ундециме» я – единственный, кто лишен права совещательного голоса?

– Мне… то есть нам, необходима сегодня любая помощь, в том числе и твоя, – с неохотой признал Лидер. – Ты ведь всегда уверял, что знаешь об Одиуме, его обитателях и порядках гораздо больше, чем все мы, вместе взятые.

– А ты всегда называл мои слова идиотскими фантазиями, – перебил командира Бунтарь, – и говорил, что раз в Скрижалях ни о чем таком не упоминается, значит, я несу вздор.

– Возможно, в некоторых вопросах я все-таки заблуждался… – Скажи Лидер это при иных обстоятельствах, Первый счел бы, что одержал одну из главных побед в своей жизни. Но сегодня признание командира в собственной неправоте вызывало у Бунтаря не удовлетворение, а тревогу: Седьмой ощущал себя без Скрижали, как без рук, и потому был рад каждому совету, даже от самого непримиримого врага. – Не исключено, что твои фантазии – или, лучше скажем, догадки, – кое в чем правдивы. К тому же в последние годы ты вел себя достаточно смирно, а следовательно, снова заслужил наше доверие. По крайней мере, многие из нас согласны с тем, чтобы вернуть тебе свободу и право участия в штабном совете.

– А ты согласен? – в лоб спросил Бунтарь у Седьмого.

– Я долго размышлял над этим, – признался тот, немного помолчав. – Да и над другими проблемами тоже. Поначалу без Скрижали я чувствовал себя очень скверно. Но потом, когда немного свыкся с трагедией, то постарался взглянуть на мир по-иному. Так, будто бы мы все эти годы прожили без Скрижалей; наверное, и ты в свое время тоже пережил нечто похожее.

– Было дело, – согласился Бунтарь.

– …И вот что любопытно: мир не перевернулся, а наоборот – стал более устойчивым, пусть при этом и чуть сложнее, – развел руками Лидер. – У меня словно повязка слетела с глаз, честное слово. Теперь я вижу, что у любой проблемы есть несколько решений, а не одно, которое обычно предлагала нам Скрижаль… И отвечая на твой вопрос, скажу: да, я согласен выпустить тебя из изолятора и вернуть тебе право совещательного голоса на совете. Правда, пока на испытательный срок и под поручительство твоей подруги, но если ты полностью оправдаешь наше доверие, то сюда уже не вернешься, обещаю.

– Невидимка согласилась за меня поручиться? – Бунтарь озадаченно хмыкнул. – Она ничего мне об этом не сказала. Как благородно с ее стороны… Итак, что же тебе хочется знать об Одиуме?

– Все, что тебе о нем известно. Или хотя бы то, что может нам сегодня пригодиться.

– Хорошо, но вряд ли тебе это понравится… Если Одиум разорвет перемирие с Контрабэллумом и пойдет на него войной, нам не продержаться на Периферии и пяти минут, – уверенно заявил Первый. – Тогда здесь появится уже не один геликоптер, и на каждом из них будет установлено по мощной пушке. Периферия – не крепость, а всего лишь большая огороженная площадка. Нам не удержать ее с нашими страйкерами при всем старании. Мы окажем сопротивление, и нас попросту уничтожат. Поэтому придется отступать в Контрабэллум, но это опять же, если нас туда впустят. Двойные ворота шлюза задержат врагов, а внизу, у Претора, возможно, найдется оружие посерьезнее примитивных дубинок. Но какую бы тактику мы ни избрали, нам никогда не победить захватчиков. Одиум огромен, и его армии неисчислимы, а нас очень и очень мало. Мы проиграем в любом случае.

– И что же ты предлагаешь? Сдаться?

– Это будет лучшим вариантом, если мы хотим сохранить себе жизнь. Однако раз уж все мы дали присягу служить Контрабэллуму, нам потребуется сначала встретиться с Претором и получить от него конкретный приказ насчет дальнейших действий. Только Претору решать, сдавать нам Периферию без боя или воевать до тех пор, пока нас не уничтожат. И отправить посыльного вниз нужно как можно быстрее.

– Но Скрижаль запрещает превенторам появляться в Контрабэллуме!

– А в Скрижали упоминалось об иных способах поддержания связи с Претором, кроме того, который нам сегодня недоступен? Или о том, как быть в случае, если Одиум расторгнет перемирие?.. Согласись: странно, что всезнающий Претор не предусмотрел такой исход событий и не снабдил нас заранее необходимыми инструкциями.

– Мы раньше даже не задумывались о том, что когда-нибудь это может произойти, – огорченно признался Лидер. – И пусть я не могу до конца с тобой согласиться, однако связь с Контрабэллумом требуется восстановить любой ценой. И раз уж ты это предложил, значит, тебе этим и заниматься.

– Почему? Отправь лучше Невидимку. Если Одиум нападет, от меня будет куда больше пользы здесь, на Периферии.

– Нет, в Контрабэллум пойдешь ты, и это приказ. Да и кому еще, как не тебе, нарушать заповеди Скрижали? К тому же Претор помнит твою строптивость и потому не слишком удивится, увидев тебя в городе.