Король «Ледяного взрыва»

Мобильникам, по идее, тоже нужно было волноваться о том, как не угодить в лес гейзеров. Но преследователи в азарте видели перед собой только цель, идущую им наперерез. Наш вертикальный курс пересекался с их курсом аккурат у вершин бурлящих фонтанов, и законники знали, что если откроют огонь заблаговременно, мы сами нарвемся на шквал выстрелов, поскольку деваться нам было абсолютно некуда. Все элементарно, как по учебнику…

Вот только ни в одном учебнике не описано, как поведет себя перехватчик, когда при инерционном вертикальном взлете – такой, какой сейчас выполняли мы, – погонщик уберет мутазверю надкрылья. Ненадолго – всего на мгновение заставит защитные пластины принять стояночное положение, а потом сразу же вернет их на место. Официально таких испытаний никто никогда не проводил – зачем? Но бесшабашные трюкачи-нелегалы, которые на своем веку – зачастую трагически коротком, – перепробовали все, давно выяснили то, что испытатели-биоинженеры попросту побоялись осуществить на практике. Как оказалось, при таких аэродинамических экспериментах турбошмель далеко не всегда теряет равновесие и падает. А то, что он при этом вытворяет, в кругу нелегальных погонщиков получило название «кувырок пьяницы».

Взглянем на него лучше глазами наших преследователей, то есть со стороны, поскольку я при исполнении этого маневра не наблюдал ничего, кроме сплошного мельтешения и бликов. Представьте себе, что вы находитесь за нейропультом перехватчика, палите из всего бортового оружия и предвкушаете, как ваша цель вот-вот войдет в сектор обстрела и нарвется на заградительный шквал. Хитер был угонщик, отчаянно сопротивлялся, но не повезло ему: угодил в безвыходное положение и проиграл… Прощай, ублюдок!

Но что это?! Не долетая до зоны поражения считаные метры, турбошмель жертвы внезапно выходит из свечи, лихо кувыркается в воздухе назад, моментально погашая этим инерцию, после чего грузно проваливается вниз. Но когда вам начинает казаться, что сейчас воздушный акробат плюхнется в воду, он выравнивает падение, останавливает его и, как ни в чем не бывало, зависает над рекой, неподалеку от бушующего леса гейзеров.

Впечатляет? Еще бы! Да, на такое определенно стоило взглянуть… Только вы ничего не забыли? А именно: вы по-прежнему летите с бешеной скоростью, а навстречу вам несется непроглядная стена из восходящих водяных струй. Ну так что, продолжите пялиться вниз или как?..

Я не видел, насколько оперативно среагировали мобильники на препятствие. «Кувырок пьяницы» задал нам с Гробуром хорошую встряску, после которой требовалось элементарно очухаться, как после удара по морде. Злюка отлично справился со сложной задачей, успев за считаные секунды переварить уйму моих приказов и скрупулезно их выполнить. Ящер тоже вроде был в норме: бранился и призывал Анадора обрушить мне на голову гнев. Но не сию минуту, а как только я ступлю на землю. Соображал, желтобрюхий, что сейчас Торки Бикс ему нужнее, чем родной отец, а раз соображал, значит, не стряс-таки при кувырке свои змеиные мозги.

Придя в себя, я немедленно повел Злюку на взлет – теперь уже по всем правилам, без трюкачества, – дабы свирепый Рионан не дотянулся до нас случайно водяным щупальцем. Куда подевались преследователи, я догадывался. Перемахнув через лес гейзеров, они наверняка сразу же пошли на разворот, намереваясь поймать нас в кинжальный огонь, как только мы высунемся из-за фонтанов. А высовываться так или иначе придется. Бегство в обратную сторону по речному руслу не имело перспектив. И вовсе не из-за внезапных речных причуд. Где-то на подлете к Рионану уже находилась идущая за перехватчиками эскадрилья стрекоптеров и паракрылов, сталкиваться с которой нам было намного опаснее.

Взмыв над гейзерами – интересно, надолго ли здесь возникла эта аномалия? – я тут же убедился в своей правоте. Аккурат в этот момент турбошмели мобильников описывали в воздухе две размашистые, обратно симметричные петли. Зависни мы на месте, и противники, окончив разворот, разнесут нас в клочки. А вот в ходе выполнения своих маневров они стрелять в нас не могут, и даже больше – сами стали уязвимы для атаки. С врубленным турбопродувом я настигну любого из них по прямой еще до того, как законник повернет орудия в мою сторону, и нападу на врага с фланга. Главное, подобраться к нему вплотную, а уж чем его нейтрализовать, Торки Бикс разберется.

Сказано – сделано. Выбрав мишенью того полицейского, которому до завершения разворота оставалось чуть больше времени, я нацелился на противника и дал Злюке полный ход.

– Гробур! – предупредил я все еще продолжающего браниться компаньона. – Как только крикну, плюй в законника что есть мочи! Но не раньше, иначе все пропало!

– Давно бы так! – Ящер заерзал в нетерпении и прокашлялся, видимо, прочищая наше единственное «бортовое орудие».

Когда мы настигли мобильника, он только-только повернулся к нам правым боком и потому заметил наше появление слишком поздно. Редко преступники отваживаются на перехват полицейского мутазверя, ну так мы уже не раз доказали, что анализировать нашу тактику хрестоматийной логикой – все равно что пытаться пересчитать звезды на небе. Бесполезно, одним словом. В седле турбошмеля Торки Бикс мог позволить себе любой кураж, даже откровенно самоубийственный. А тем более нынешний Торки, которому было нечего терять, кроме своей бедовой головы.

– Огонь! – скомандовал я Гробуру, направляя Злюку под брюхо вражеского перехватчика, чтобы мутазвери, упаси Боги, не сшиблись крыльями.

Ящер заранее набрал полную грудь воздуха, а я специально подгадал момент для отдачи приказа, чтобы плевок желтобрюхого не причинил вреда ни турбошмелю, ни его погонщику. Лапы мутазверя были для лучшей аэродинамики убраны под обтекатель, поэтому обжечь их и брюхо животного Гробур не мог. А комбинезон полицейского при надобности выдержал бы куда более продолжительное термическое воздействие, нежели секундная вспышка пламени. Я стремился не уничтожить противника, а лишь вогнать в панику его турбошмеля, поскольку тот, в отличие от Злюки, не обладал иммунитетом к жаркому дыханию ящеров.

Можно было не оборачиваться, дабы убедиться в том, что атака прошла успешно. От кратковременного погружения в агрессивную стихию турбошмель мобильника вышел из-под контроля и сорвался в крутое пике, но, окунувшись в фонтан, резко сменил направление и помчался в сторону берега. Было заметно, что законник тоже запаниковал – оторвать руки от нейропульта во время полета погонщик способен лишь в неконтролируемом состоянии. К счастью, перехватчик дотянул до кромки обрыва, перемахнул через скалы, скребанув по ним брюхом, и на излете унес хозяина в глубь лесных дебрей.

Нам было некогда строить догадки касательно их дальнейшей судьбы. Коллега сбитого мобильника уже смекнул, что случилось, и летел к нам, паля из всех орудий. Мощь обрушившегося на нас огня была, ясное дело, не такой убийственной, как еще совсем недавно. Но повторять нашу удачную контратаку, идя на врага в лоб, а не с фланга, я не дерзнул. Поэтому вопреки жгучему – в прямом смысле – желанию ящера подпалить задницу еще одному законнику, пришлось самим поворачиваться к противнику задом и спасаться, возобновив суматошное бегство вниз по Рионану.

Лес гейзеров протянулся до следующего речного поворота, а за ним вновь начались безмятежные, мерно текущие воды. Глядя на них, невозможно было вообразить, что способна выкинуть река в следующее мгновение. В этом плане характеры Торки Бикса и Рионана являлись схожими, вот только взаимопонимания нам друг с другом было, увы, не найти.

Отважный законник не терял надежды поквитаться со мной за сбитого товарища и шарахал энергоимпульсами, почти не переставая. Уворачиваться от его выстрелов было не в пример проще, нежели когда мобильники работали в паре, но преждевременно расслабляться я не намеревался. Теперь оба перехватчика шли на турбопродувах, что добавило в погоню острых ощущений, особенно когда впереди попадалась длинная череда поворотов. Это было хорошее испытание на стойкость и силу духа: для меня – после года отрыва от погонщицкой практики, а для законника – в умении преследовать преступников уровня Молниеносного Бикса.

Впереди вновь замаячило облако водяной пыли, но породили его явно не фонтанирующие до небес гейзеры. Приглядевшись, я определил, что мы движемся прямо на водопад, и, судя по количеству поднятых им брызг, довольно большой. Я усмехнулся: подобные преграды на Рионане были отнюдь не самыми страшными, особенно для турбошмеля.

Однако, что это на самом деле за водопад – а точнее, целый каскад таковых, – мы поняли, лишь когда миновали первую низвергающуюся в пучину водяную стену.

На этом протяженном участке русла Каменная Тьма подступила почти к краям разлома, и местами ее можно было даже увидеть сквозь толщу воды. Как выяснилось, ничего особенного – обычные черные скалы, разве что пребывают в постоянном движении. Поэтому и общая картина реки видоизменялась буквально на глазах. Водопады то удлинялись, то укорачивались, то превращались в грозно ревущие потоки, то «усыхали» до жалких струй, развеиваемых ветром еще до того, как достигали нижней точки своего падения. Укрытое рваным речным пологом, под нами шевелилось чудовище невообразимых размеров. Казалось, оно могло в любой момент расправить плечи и стряхнуть с себя непрочные оковы в виде земной коры, а заодно и топчущую ее цивилизацию мира Пророчества.

Из-за висевших в воздухе мелких брызг впереди лежащий путь просматривался не слишком отчетливо. Но поскольку сейчас он неизменно шел под уклон, это навело меня на мысль о возможности сыграть с противником очередную шутку. Я все ожидал, когда же у него иссякнет боезапас, но расточительный мобильник продолжал испытывать мою реакцию, видимо, в надежде, что рано или поздно она меня подведет. Такое было вполне возможно: человек – не неутомимое существо типа келебра. Зато изобретательное, пусть это качество развито далеко не в каждом из нас. Впрочем, Торки Биксу грех было пенять на его отсутствие. По крайней мере, пока он находится за нейропультом мутазверя.

Оценив обстановку, я наконец решился и при пересечении очередного водопада резко уронил Злюку вниз, прямо в облако водяной пыли. После чего, во избежание эксцессов, замедлил ход и в итоге полностью остановил турбошмеля, приказав ему зависнуть в этой непроглядной влажной мути, что являла собой еще не брызги, но уже и не туман.

Дышать стало трудно, как сквозь мокрую тряпку, но мне, в отличие от компаньона и мутазверя, пребывание здесь доставляло наименьшие неудобства. Гробур зашелся в неудержимом кашле: ему, закоренелому кисломану, чьи огнерождающие железы нуждались в постоянной стимуляции, орошать их водой было и вовсе пыткой. Ящер испытывал сейчас примерно то же, что человек в задымленной комнате, где он может находиться лишь непродолжительное время. Судя по ощущаемым мной через нейропульт реакциям Злюки, ему тоже здесь дышалось не очень вольготно. К тому же махать отяжелевшими от воды крыльями стало гораздо труднее. Это заставляло моего подопечного нервничать и неадекватно воспринимать команды.

Я не собирался задерживаться под покровом водяной пелены долго. Гробур и Злюка были подвергнуты краткосрочным мучениям во имя общего дела: избавления нас от навязчивого преследователя, чье рвение начало меня сильно раздражать. А где раздражение – там и неизбежные ошибки. И потому, пока я не начал их допускать, следовало вернуть себе душевное равновесие, ликвидировав причину, его омрачавшую.

С расстояния, на котором следовал от нас преследователь, нельзя было определить, что конкретно я сделал: сиганул с водопада и продолжил бегство или сбавил ход и притаился в тумане. Мы с законником пролетели уже над десятком водопадов, и после каждого из них я, как обычно, улепетывал дальше, выписывая в воздухе петли и уклоняясь от энергоимпульсов. Поэтому мобильник, не сбрасывая скорости, миновал и эту преграду. После чего опешил, так как угонщика и след простыл… вернее, растворился в облаках водяной пыли.

Противник раскусил нашу уловку в два счета и начал спешно притормаживать, готовясь к развороту. Однако я определил момент, когда враг пронесся у нас над головами, и без промедления дал Злюке полный ход, выводя мутазверя из агрессивной для него среды. Чему он очень обрадовался, дав мне это понять посредством позитивных нейроимпульсов.

В то время как мобильник замедлил скорость, я вынырнул из тумана у него за спиной и, наоборот, взяв разгон, пошел с врагом на сближение. Злюка по моей команде выпустил лапы, приготовившись учинить еще одну выходку, запрещенную правилами мутазвериного движения. Можно было, конечно, снова призвать на помощь ящера, но, во-первых, он еще не прочистил горло от воды, а во-вторых, сейчас мы находились на слишком малой высоте, чтобы потерявший управление полицейский перехватчик мог без проблем дотянуть до берега.

Почуяв неладное, законник оглянулся, но уже не мог избежать надвигающейся угрозы. Он отдал подопечному команду «Полный вперед!» тогда, когда все три пары лап Злюки вцепились в погонщицкое седло и рванули его вместе с хозяином. Крепления на наших седлах способны выдержать хорошую встряску, но если их на разрыв пробуют два турбошмеля – а сейчас именно так и происходило, – закаленные стальные кронштейны выдираются из обшивки мутазверя без труда, словно иголки из игольницы. Рывок, треск раздираемого металла, и кресло с пристегнутым к нему ремнями полицейским взмывает вверх, вслед за нами. А осиротевший турбошмель, бросившийся было вперед, тут же останавливается и зависает на месте, как и положено поступать мутазверю при выпадении погонщика из седла.

За турбошмеля можно не переживать: когда перехватчик почувствует, что энергия на исходе, он, повинуясь заложенному в него биоинженерами инстинкту, вернется в автономном режиме назад, на базу. От нас же требовалось утащить погонщика-полицейского подальше, дабы его мутазверь не последовал другому инстинкту – тому, который предписывает транспортным животным подчиняться голосу своих хозяев. Так что просто взять и оттащить плененного законника на берег мы не могли. Требовалось немного прокатить его по воздуху и высадить где-нибудь за каскадом водопадов – оттуда мобильник уж точно не докричится до своего подопечного.

Так мы и поступили. После чего еще час с лишним гнали во весь опор над Рионаном, пока наконец не осмелились сделать остановку для отдыха и подзарядки аккумуляторов. За это время густые леса по обоим берегам реки сменились живописными травянистыми холмами, а местность стала выглядеть куда более цивилизованной. Вдалеке постоянно мелькали поселки и фермы, на лугах паслись тучные стада гитеонов, а на полях зрела пшеница. Над самой рекой стали все чаще попадаться монументальные мосты: или железные, или каменные, но непременно крытые. Иные коммуникационные сооружения не выдерживали дикий нрав Рионана – этого приспешника Каменной Тьмы, который мог в любой момент если не своротить мост, то смыть проходящих по нему людей и транспорт. По этой же причине местные жители предпочитали не селиться близко к берегу, а их дети явно никогда не сидели, свесив ноги, на этих обрывах и не швыряли беспечно камешки в смертоносные воды.

Далеко не все мосты стойко выдерживали удары стихии. На одном таком, с отсутствующим пролетом в середине, мы и совершили первую остановку. Мост этот, как и его уцелевшие соседи, имел вместо перил прочные стены, перекрытые двускатной кровлей, но все подъезды к нему давно заросли кустарником. Мы приземлились на той половине обрушенной конструкции, крыша над которой еще не провалилась, загнали Злюку под защиту стен, укрыв его от посторонних глаз, и спешились.

С непривычки – как-никак год без практики – меня слегка пошатывало, но в целом самочувствие было вполне сносное. А вот Гробур ощущал себя скверно. Мало того, что он сразу же рухнул на колени и его стошнило похожей на кипящую смолу огненной блевотиной, так еще и чешуя брайхорнца выглядела не рыжей, как обычно, а мутно-бронзовой. С ним творилось что-то неладное, и виной тому был явно не пережитый им головокружительный полет. Впрочем, вряд ли я мог чем-то помочь брайхорнцу, да у меня и своих забот хватало.

При виде разгоревшегося неподалеку огня Злюка тут же инстинктивно выпустил зарядный энергокабель, идущий параллельно хоботу. Но я скомандовал мутазверю «Фу!» и погрозил пальцем: нечего, мол, жрать чужую блевотину, пусть и подходящую по магическим свойствам для зарядки стихийного аккумулятора. После чего сходил на берег, принес из ближайшей рощицы охапку дров, подпалил ее от турбошмелиного пирогенератора и только потом позволил Злюке приступить к пополнению запаса энергии, опустив датчик энергокабеля прямо в костер.

Довольное животное мелко задрожало всем телом – данная процедура мутазверям всегда нравилась. Жаль, при мне не было питательных энергетических гранул, чтобы для полного счастья турбошмелю было что бросить и себе в желудок. Однако, собирая дрова, я видел на поляне много цветущего клеверотника – второго после энергогранул любимого лакомства крылатых мутазверей. Поэтому следующая моя вылазка из укрытия была посвящена травосбору – пара охапок, не больше; пусть Злюка порадуется, а то дорога предстоит долгая, а мы с ним еще толком и не подружились.

Вернувшись на мост со второй охапкой клеверотника, я обнаружил, что более-менее оклемавшийся Гробур с неподдельным интересом изучает что-то на обшивке турбошмеля. Что именно могло заинтересовать там герцога, я поначалу не сообразил. Но компаньон не стал держать меня в неведении и открыл причину своего интереса к нашему Злюке.

– Это ведь «кислый», да? – осведомился брайхорнец, щелкнув пальцем по головкам ампул, заряженных в полуавтоматический инжектор, срабатывающий на ходу от специального нейросигнала погонщика.

– «Кислый», – подтвердил я, уже зная, какая просьба последует дальше. – Как я тебе говорил, аккумуляторы нашего Злюки питаются энергией огня. Поэтому я могу при надобности обогащать кровь мутазверя кислородом для плавного форсирования мощности турбопродува. – И с издевкой добавил: – И не подозревал, что ты интересуешься техникой.

– Мне срочно нужна эта ампула, – без обиняков заявил Гробур, пропустив мимо ушей мою едкую подковырку. – А лучше все. Раз уж ты все равно снимешь турбошмелю ограничитель, значит, эти слабенькие примочки тебе больше не понадобятся, я прав?

– Постой-ка, герцог, – опешил я. Но не от прогнозируемой просьбы кисломана выдать ему турбошмелиный стимулятор, а по иному поводу. – Кажется, первоначально мы договорились, что твоя гильдия предоставляет мне перехватчик со снятым ограничителем. Но на свободе вдруг выясняется, что я сам должен угонять транспорт, да еще с полицейской базы! Ладно, проехали: мутазверь у нас, поэтому будем считать, данную часть уговора вы выполнили. Но как понимать твое заявление о том, что Торки Бикс должен еще и ограничитель вместо вас демонтировать?

– Так и понимай, тонкокожий! – огрызнулся ящер, не сводя взгляда с вожделенных ампул. – Ты – крутой погонщик и, стало быть, обязан разбираться в подобных вещах. Поэтому не трепи языком и, пока эта тварь жрет огонь, снимай с нее все, что может помешать тебе выполнить условия нашей сделки!.. Давай сюда «кислый», болван, или я сейчас сам выковыряю эти проклятые ампулы!

– Ладно, не ори, – проворчал я и аккуратно извлек из инжектора четыре стальных баллончика, наподобие того, из которого я дышал под водой на озере, только эти были маленькие и без дыхательного мундштука. – Держи, а то опять в драку полезешь! Но этого «кислого» тебе и одной ноздрей швыркнуть не хватит, лишь хороший стимулятор зазря переведешь… А вот насчет ограничителя, извини, ничем помочь не могу.

– Не понял?! – Гробур бесцеремонно выхватил у меня ампулы и угрожающе навис надо мной.

– Как верно подметило ваше герцогство, Торки Бикс – погонщик, – поспешил я объясниться, пока опять не получил по шее. – А чтобы снять с турбошмеля «узду», необходим биомеханик, причем не первый попавшийся, а специалист своего дела. Я, конечно, могу при надобности устранить кой-какие мелкие неполадки, но для демонтажа турбошмелиного ограничителя у меня кишка тонка… Прости, желтобрюхий. Видишь, как бывает, если заранее не посвящать напарника в свои планы.

Брайхорнец гневно засопел и затрясся. Но насколько бы его ни огорошило мое заявление, он не мог не признать обоснованность этих упреков. Действительно, разве Торки Бикс виноват в возникшей загвоздке? Неизвестно, с кем консультировался Карадор насчет технических деталей нашего побега, но консультант тот был малокомпетентен даже в азах погонщицкого ремесла. Погонщики – не всемогущие Боги. Все, что мы умеем, это повелевать мутазверьми и проводить для них лишь необходимое биотехническое обслуживание. Копание во внутренностях транспортных животных и перестройка их анатомии – прерогатива биомехаников и инженеров. Раз эти башковитые парни устанавливают на турбошмели ограничители, значит, и снимать их могут только такие же специалисты.

Продолжая кипеть от гнева, Гробур швырнул ампулы в пасть, разгрыз их и неторопливо втянул сквозь зубы воздух, прогоняя в легкие сжиженный кислород. Вернее, его жалкие капли – по сравнению с дыхательным баллончиком ампулы составляли одноразовые медикаментозные дозы. А они разительно отличались от тех, что требовались законченным кисломанам, пусть даже объем легких и кровеносной системы турбошмелей на порядок превосходил аналогичные органы ящеров.

В сравнении с предыдущим разом нынешняя реакция заглотившего «кислый» Гробура выглядела жалко и практически не огнеопасно. Ящер фыркнул не громче теленка, которому в нос попала мошка. Само собой, что настроение кисломана после столь мизерной дозы отнюдь не улучшилось.

– Нам точно не добраться за три дня до Рубина с ограничителем? – спросил он, выплюнув на мост осколки ампул.

– Так же точно, как и то, что ты выжрал у нашего Злюки все кислородные стимуляторы, – огрызнулся я. – Четыре с половиной дня, желтобрюхий, – это я тебе могу пообещать, и то без твердой гарантии. Но не меньше. Да, Торки Бикс – Молниеносный, однако не настолько.

– Твои предложения?