Томка, дочь детектива

– Петя, стоп! – прервал я его унылый монолог. – Когда и как умер его брат?

– Около шести лет назад, в колонии. Что случилось, точно не скажу, но очень похоже на конфликт с ворами.

– Его убили?

– Нашинковали в капусту. Я говорил, что после его смерти Игорь закрыл бизнес и пропал на несколько лет, а недавно откуда-то вынырнул и довольно неплохо развернулся.

– Угу, – ответил я. На большее меня пока не хватало. Петр терпеливо висел на проводе, ждал следующих вопросов, но вопросы не последовали. Были лишь соображения, озвучивать которые сейчас не стоило.

Итак, я познакомился с Мариной, когда принял решение уйти из органов после того дурного дела с Чебурашкой. Смалодушничал, знаю. Мог вмешаться, но махнул рукой, не пошел против системы, предпочел поступить, как сейчас говорят, в соответствии с «теорией малых дел»: если не способен противостоять, то хотя бы не участвуй. Вот и остался вроде бы чистеньким, а парня оформили на полжизни пребывания в нашей курортно-пенитенциарной системе… а теперь выяснилось, что приговорили фактически к смерти. И Марина, на которой я вскоре женился, теперь уже как бывшая моя жена встречается с Игорем Чебышевым. Это можно было бы назвать совпадением – поражающим воображение совпадением, какие иногда все же случаются в жизни, превосходя своей фантастичностью сюжеты авантюрных романов, но едва ли.

– Антон…

Я встряхнулся.

– По Кормухину нашел что-нибудь?

– Только из открытых источников. Если нужно исподнее…

– Нужно! Есть свободные люди?

– Я мог бы и сам заняться, – смутился Петя.

– Займись, будь добр.

Он отключился. А я не трогался с места, гонял двигатель вхолостую. У меня появилось ощущение, что вокруг меня что-то затевается. Какой-то маленький вихрь, зародившийся много лет назад, но только сейчас набравший силу.

8. Параллельная реальность. Утренний ангел

Голова как в тумане. Подбирается третья стадия опьянения. Предметы и люди, тебя окружающие, превращаются в проекции обрывочных воспоминаний. Ты как будто все еще в строю, но одновременно и в другой галактике. Тебе странно, что собутыльники наутро убеждают и успокаивают, как безнадежного больного, что ты вполне владел языком, смеялся и говорил разумные вещи… но ты-то точно знаешь, что ничего этого быть не могло. Все врут друзья.

Это один из моих вечеров после дела Чебурашки. Я уже подал рапорт об увольнении. Убеждения и разговоры ни к чему не приведут. Я майор уголовного розыска, я учился своему делу с тщанием и преданностью, я старался быть достойным мундира, а меня – носом в писсуар. Нет, ребята, пока я еще без пивного брюха и с относительно чистой репутацией, так что пойду подобру-поздорову. Хотите выпить со мной напоследок – милости прошу.

Пьем долго и страшно. Шумим. Разговариваем, пытаясь перекричать музыку – чертов блюз, как в американском кабаке в Техасе, где собираются пятничным вечером водители грузовиков и местные копы. Табачный дым давно застилает не только глаза, но и разум. Где-то бьется посуда, падает стул… или стол. Я уже не знаю, кому я рассказываю на десятый круг свою грустную историю праведника, попавшего в вертеп. Кто-то слушает, но мне уже не важно, я рассказываю самому себе.

И вот, наконец, долгожданная третья стадия опьянения. Я есть… и в то же время – отсутствую.

Утром кто-то просыпается рядом со мной. Женского пола. Голая. Точнее, лишь в трусиках. Сосок левой груди глядит в потолок, второй прячется под одеялом. Судя по площади залегания, грудь у моей вечерней знакомой что надо. Впрочем, девушка отнюдь не красуется передо мной, просто одеяло соскользнуло. Ангел спит и не замечает моего озадаченного взгляда.