Эгоист

– Куда там. Больше не буду, – махнул рукой Миша, – прощай.

Он взял свой рюкзак, вышел и хлопнул дверью. Миша направился на почту. Написав письмо родителям, он, немедля, направился в ближайший военкомат. Дойдя до места, он сразу же отдал все свои документы в первом кабинете. Его отправили на медкомиссию. Народу было немного. Такие же призывники ждали своей очереди, переговариваясь группами по 2-3 человека. Миша остался в стороне, он не хотел ни с кем общаться, да и не трогал его никто. Пройдя медкомиссию, их оставили ждать в распределительном пункте. Уже вечерело, поэтому все располагались на скамейках, лавках, стульях, даже на полу, как кому было удобнее. Миша занял место в углу, положил под голову куртку и уснул. Ему снилось, будто он бродил по большому бескрайнему полю абсолютно голый. Никого вокруг не было, солнце грело. Он кричал изо всех сил, но крик не мог вырваться наружу. Его разбудил громкий гласный голос. Это был командир, который забирал часть призывников к себе в часть. Он перечислил с десяток фамилий. Свою Миша не услышал, а потому лёг обратно. Через час пришёл ещё один командир. Повторилась ранее пройденная процедура. Его снова не назвали. Миша особо за это не переживал – все равно куда-нибудь да отправят. А потому он лежал и размышлял о своём сне. На третий раз пришёл крепкий офицер невысокого роста, и процедура повторилась снова.

– Прокофьев! – гаркнул он.

Миша встал и по примеру предыдущих ребят подошёл к нему. Офицер назвал ещё порядка пятнадцати фамилий и их увели в автобус. Там сказали, что им предстоит отслужить на Сахалине в пограничных войсках. По автобусу раздался недовольный гул. У Миши вырвался истерический смешок.

Он сидел и качал головой, не понимая, как вообще могло такое произойти. И почему это произошло именно с ним? Чем больше он думал о жизни, тем больше её не понимал.

Их отвезли на вокзал.

– Мы что же на поезде до острова поедем? – усмехнулся парень в очках.

– Лично ты пешком пойдёшь, – огрызнулся один из сопровождавших их военный.

Им предстояло добраться поездом до Хабаровска. А затем на остров – самолётом. Новобранцев построили у вагона и по одному стали запускать внутрь. У двери Миша увидел лицо, которое уже ему встречалось. Это был Матвей. Тот его не узнал, и Миша решил пока не выдавать себя по той простой причине, что он не хотел лишних вопросов от командиров и сослуживцев. Зайдя в вагон, он занял свое место на нижней боковой полке и стал смотреть в окно. Его грел тот факт, что он не один – Матвей его вспомнит.

Поезд тронулся и началось длительное путешествие. Миша думал о том, что должен быть благодарен судьбе за то, что его отправили так далеко. Не каждый человек готов провести в тесном пространстве с ещё пятидесятью людьми больше шести дней, но зато он мог увидеть бескрайние просторы России, раскинувшиеся на безграничной земле, потрясающие своими пейзажами и видами, закатами и рассветами, степями и лесами, горами и реками. В этот момент у него начался душевный подъем. Многие описывают это, как второе дыхание. Он почувствовал прилив сил и желание постигать, изучать новое, доселе неизведанное. Он наслаждался видами из окна, и у него появилось желание творить. Это чувство настигает каждого человека – хочется вырвать частичку своей души, вложить её в картинную раму, книгу, музыку. Будучи в нирване, не замечая ничего вокруг запечатлеть момент и передавать остальным силу своей души. Да даже не остальным – отдавать природе, миру – такому беззащитному, идеально продуманному и бескорыстному.

Он поискал в вещах тетрадку и карандаш и расположился за столом на своей нижней боковой полке.

Миша до этого момента рисовал только в школе на уроках ИЗО, где ему всегда говорили, что искусство это не его. Но сейчас ему было плевать. Поддавшись чувствам, он стал вычёркивать кривые витиеватые линии – будущий пейзаж. С каждым движением его рука все легче и легче витала над листком бумаги. Он дорисовывал детали, дополняя узорчатые мелочи и интуитивно кладя тени. В конце концов, получилась незамысловатая зарисовка – линия горизонта поля упирается в лес, мощные корни которого Миша изобразил с особой тонкостью. Ему понравилось. Он закрыл тетрадь, положил сверху карандаш, улыбнулся и прислонился к сидению, положив голову за руки. Наслаждаясь моментом, он словно погрузился в себя, ему неважно, что происходит вокруг: одни смеются, другие спорят, кто-то храпит – ему все равно. Миша понял – главное момент.

Спустя некоторое время, он решил сходить к Матвею, но того не оказалось, его напарник сказал, что тот ушёл в соседний вагон и вернётся через час. Миша не расстроился, сделал себе чай и остался смотреть в окно возле купе проводников. Допив чай, он вернулся на свою полку, разложил её и лёг спать.

Его разбудил шум в вагоне – была первая долгая остановка. Целых сорок минут можно размять ноги в Костроме. Мише запомнился этот город только тем, что он сбегал с этого самого вокзала от милиции. Он улыбнулся и вышел на платформу, где их построили. Затем им дали свободное время побродить по платформе, но запретили уходить дальше. Миша подошёл к Матвею.

– Привет! Узнаешь? – поздоровался он, оголяя голову, – это я, Миша!

– Ого, ничего себе! – удивился тот, – сколько времени прошло? Год? Два? Привет!

Они обнялись, как старые добрые друзья. Матвей покачал головой:

– Всё-таки армия?

– Да, так получилось, – отмахнулся Миша, – я подумал, что это полезный опыт.

– Не без этого, смотря как повезёт, – в своей философской манере ответил Матвей, – куда отправили?

– На Сахалин, – Миша посмотрел наверх, как будто остров находился там.

– Надо же, – удивился Матвей, – как это у них устроено? Меня в Мурманск отправляли, тебя – на Сахалин. Поближе ничего что ли нет.

– Зато Россию посмотрю, – оптимистично сказал Миша.

– О да, – Матвей потянулся, – Россия большая, я с тех пор, как мы распрощались, уже столько всего повидал! Ни о чем не жалею. Правда от Москвы до Владивостока только в городах и есть что посмотреть и то вас вряд ли выпустят в сам город. Но это ничего. А вообще удивительно, что ты снова оказался в моем вагоне, не находишь?

– Я сам вначале не поверил, – развел руками Миша.

– Слушай, мне сейчас по делам надо, – Матвей посмотрел на часы, – заходи ко мне вечером, поболтаем.

Он подмигнул и удалился, Миша отправился ходить туда-сюда по платформе. За все время, что они едут из военкомата, он познакомился только с одним парнем – Антоном. Мише не хотелось заводить знакомств, но деваться было некуда – с этими ребятами ему предстояло провести целых два года. Он подошёл к группе призывников, стоящих на платформе. Представившись друг другу, они обменялись дежурными фразами. Миша быстро влился в разговор – речь шла о новинках в сфере кино. Обсуждали "Гладиатора" и "Властелина колец". Он успел посмотреть только "Гладиатора" – ходил на ночной сеанс после работы. А фантастика его не сильно привлекала.

Их снова построили на платформе, и они по очереди зашли в вагон. Поезд поехал дальше. Окончательно разговорившись с ребятами, время до ужина пролетело быстро.

Миша постучался в купе Матвея, тот открыл и пригласил войти.

– Тебя там не потеряют? – спросил он, когда Миша закрыл дверь.

– Куда я денусь, найдут, – пожал плечами Миша.

– Давай, рассказывай, мне жуть интересно узнать, как ты в Москве был, – нетерпеливо попросил Матвей.

– С чего бы начать, – задумчиво пробормотал тот.

– Давай сначала, вернее будет.

Миша начал свой рассказ, собеседник слушал внимательно, не перебивая, изредка вставляя фразочки вроде "вот это да" и "ну, дела!". А в конце согласился, что армия для него единственный выход.

– И вот я здесь, – улыбнулся Миша, заканчивая свою историю.

Я рад, что ты не унываешь и на все смотришь с улыбкой, – заключил Матвей, – ты молодец.

– Иногда проще улыбнуться, чем забивать голову, – согласился Миша.

Они ещё немного поболтали, и Мише нужно было идти, поскольку его действительно могли не досчитаться.

Последующие дни они с Матвеем общались по несколько часов в день, в зависимости от того, как предоставлялась возможность и у одного, и у другого.

Поезд прибыл на конечную для Миши и его собратьев-призывников остановку – Хабаровск. Матвей пожелал тому удачи и выразил уверенность, что они ещё обязательно встретятся, поскольку иначе быть не могло. Миша же подарил на память рисунок с пейзажем, который тот нарисовал, будучи вдохновленный дорогой и природой.

Мишу доставили на Сахалин и началась его монотонная, но отнюдь не бесполезная, как казалось вначале, служба. Последующие два года прошли как день сурка. Из воспоминаний у Миши остались только две поездки на учения к океану да то, что он посвящал свое свободное время рисованию. У него открылся талант – он понял, что ему это действительно нравится делать, вдохновение передаёт через призму пейзажей ауру и руки сами начинают волнистыми изгибами вырисовывать различные картины. У Миши неплохо получалось, в последствии его сослуживцы просили нарисовать портреты, но не выходило – симметрия лиц и глаз были кривыми и непривлекательными. Он решил сосредоточиться на пейзажах и натюрмортах.

За два года он старался посвящать рисованию хотя бы по пятнадцать минут в день. За несколько дней или неделю получалась полноценная черно-белая картина, выполненная карандашом. Карявая, конечно, видно, что до мастера очень далеко, но зато с душой. Однажды он спросил у командира можно ли найти для него краски и кисти, чтобы попробовать рисовать в цвете, но тот его высмеял, дал краску и велел малевать забор. За два года Миша изрисовал два блокнота и три тетрадки. А ближе к окончанию службы всерьёз задумался о том, чтобы пойти учиться в художественную школу. Разумеется, его тянуло в крупный город, в котором можно было развернуться, и где были перспективы. Он начал задумываться между Москвой и Петербургом. Для большей ясности, пообщался с ребятами, которых прислали служить из Питера, про Москву он и сам уже знал, его стала манить чарующая тайна города на Неве. И он решил обязательно туда съездить, а уже потом думать, где ему оставаться. Мишу не пугали очередные скитания по новым местам, наоборот, за время службы он соскучился по свободе. Впереди он видел будущее, связанное с творчеством. Миша хотел стать известным художником или декоратором. Ему нравилось это, его тянуло и поглощало бескрайнее море фантазии, которое он сам мог воплотить на холсте или бумаге. Конечно же, его посещали и тщеславные мысли, куда без них. В идеале Миша хотел стать известным, чтобы оставить память, проходящую сквозь года, десятилетия и даже века. Чтобы смотря на картины, писанные им, люди видели его душу, мысли, чувства и весь мир. В этот момент он твёрдо решил, что пойдёт учиться в художественную школу.

Оставив армию позади, став окончательно свободным, он, получив полагающееся ему со службы жалование, решил не тратить время, и лететь самолётом до Санкт-Петербурга. В Южно-Сахалинске он первым делом поехал в аэропорт покупать билет. Прямых рейсов не было, а на ближайшие дни оставались билеты с двумя пересадками – в Хабаровске и в Москве. Не долго думая, Миша взял билет на следующий день. У него впереди был целый день и половина ночи. Он решил поехать к океану, а вечером вернуться в аэропорт и переночевать там – смысл переплачивать за гостиницу, когда в 5 утра вылет? Так и поступил.

Доехав до железнодорожного вокзала, он узнал, как ему добраться до океана. Сев в нужную маршрутку, он стал смотреть в окно – мимо пролетали центр города, окраины, а затем поля. Через час Миша уже был в городке под названием Корсаков. Он сразу же направился к побережью, ушёл подальше от припортового шума и стал наслаждаться моментом.

Его мысли были обо всем и сразу. Он был счастлив. Где-то через полчаса к нему подошёл приятного вида дедушка. Он был небольшого роста, крепкого телосложения, его небесно-голубые глаза излучали доброту, а улыбка передавала умиротворение.

– Можно? – спросил он слегка осипшим голосом, показывая на лавочку.

– Разумеется, – добродушно ответил Миша.

– Солдат? Отслужил? – поинтересовался тот, глядя на форму.

– Да, хватит, два года из жизни, как-никак, – ответил он.