Проклятая каста

– Ну и нечем тут гордиться. Думаю, недельку тут просидишь, там какие-то сложные детали вот-вот должны закончить, загрузим вместе с тобой. Так что обрадуй свою соломенную вдовушку.

На улице уже не морозно, в свете фонарей порхают еще несмелые снежинки. Пожав друг другу руки, мы разошлись по своим подъездам.

Осторожно, стараясь не звякнуть лишний раз ключом, открываю дверь, вслушиваюсь в темную тишину квартиры. Лампочка под потолком загорается особенно ярко после полного мрака. Снимаю шинель, вешаю ее на вешалку. Теперь отнести на кухню кастрюлю.

Прикрыв за собой дверь, открываю воду в раковине. М-да, брусок хозяйственного мыла и тряпка не особо хорошо заменяют губки и «фэйри». Сейчас-то уже привык, а по первости, мытье посуды просто бесило. Поставив вымытую кастрюлю на расстеленное полотенце, выключаю свет.

В спальне, в свете уличных фонарей, проникающем сквозь окна, не так темно, как в прихожей. Тикают ходики, оставшиеся от предыдущих хозяев квартиры, на комоде с зеркалом поблескивают какие-то склянки и баночки. Аня спит на своей половине кровати, рядом на подушке лежат наушники и телефон. Ей нужно учить английский, чтобы стенографировать международные встречи. Блин, ноут товарищ Сталин отжал, телефон жене оставить придется, а то научиться воспринимать английский на слух без практики очень сложно. Что я делать-то буду у себя в Сибири? Придется в лагерную библиотеку идти, вспомнить детство, когда читал бумажные книги.

В тепле квартиры меня слегка подразморило, пока раздеваюсь, немного пошатывает. Ныряю под одеяло в сонное тепло женского тела, стараясь поменьше дышать в сторону жены. Но Аня, даже не просыпаясь, переворачивается и удобно устраивается под моей рукой. Закрываю глаза, голова слегка кружится. Все, спать.

14

Кажется, я все-таки уснул. Сказались нервотрепка и недосып организации отправки на фронт нашего ракетного подразделения. И то, до нас ни кто еще не выводил к линии фронта 50 железнодорожных транспортеров с баллистическими ракетами. Учитывая, что размещали их после сборки на разных удаленных станциях, собрать всю эту рать было не так уж и легко. А, может, и не уснул, пейзаж за окном вагона не изменился. Такой же лес, только поезд стоит, именно толчок остановки состава привел меня в чувство.

Выглянув в окно, я увидел, что от остановившегося позади в кривой состава уже бегут в лес бойцы батальона НКВД, осуществляющие ближнее прикрытие позиции старта нашего поезда, везущего пять пусковых с установленными на них ракетами. Так что ни какому диверсанту, не добраться до нашего секретного груза. Каждую из пяти железнодорожных линий, на которые выведены поезда, прикрывает своя стрелковая дивизия из состава резервных фронтов, так что и оказавшихся в неглубоком тылу вражеских подразделений тоже опасаться не нужно. А вот от пиратов Геринга каждые два поезда, защищает истребительный авиаполк.

Из пассажирских вагонов нашего поезда тоже сыпался народ в форме. Но эти далеко не бежали, строились у насыпи под окрики командиров. Расправив затекшие от долгого сидения на полке плечи, я вышел из купе и направился в командный центр всего нашего ракетного подразделения в/ч №707 НКВД СССР. В центре мягкого вагона сломали стенки трех купе и разместили там столы, шкафы и все, что необходимо для работы штаба. Кроме телефонистки и радисток здесь был только явно волнующийся Королев.

– Здравствуйте, Сергей Павлович, волнуетесь перед бенефисом?

– Да, есть немного, – улыбается конструктор.

– Может, коньячку против нервов?

– Нет уж, давайте, сначала удачный пуск, а потом уже коньячок.

– Ну, как хотите, пойдемте глянем на работу нашей команды?

– Пойдемте.

Когда мы спустились из вагона, стройные шеренги бойцов уже рассыпались вдоль состава, одни копошились на мощных четырёхосных платформах, снимая с ракет маскировочный брезент. Другие раскручивали рычагами мощные опоры транспортеров. Третьи тащили от паровоза и подключали гидравлические шланги. В майском воздухе, смешиваясь с ароматами свежей зелени, поплыли запахи угольного дыма, машинного масла и нагретого металла. Каждая ракета с пусковой располагалась на двух транспортерах. С каждой стороны состава было установлено по мощному паровозу типа «ФД».

Рядом с каждой пусковой командир с секундомером в руках. Помогают ракетчикам, где крепким словцом, а где и делом, у них свое соревнование, какой расчет первым подготовит свою ракету к пуску. Такое же соревнование идет и между поездами. Работа спорится, одна за другой направляющие под действием мощных гидравлических домкратов поднимаются вверх, после чего разворачиваются на 90 градусов, выводя двигатель ракеты за пределы транспортера. Теперь самая «приятная» часть работы – через новую систему шлангов залить из прицепленных к составу цистерн ракетное топливо – С2Н5ОН – правильно, спирт. Но еще больший геморрой – заправка кислородом. Удержать этот активный газ в закрытом объеме в то время было практически не реально. Так что, закурив сигарету рядом с заправляющейся ракетой можно было легко и непринужденно превратиться в факел. По этой причине у ракетчиков на построении перед работой отбирали все сигареты и спички, инструменты обрезинены, даже сапоги небыли подкованы, чтобы не было искр.

Один за другим командиры пусковых рапортуют командиру поезда о готовности. Направляющие подняты и развернуты, ракеты заправлены, личный состав убрался в укрытия, заранее отрытые с противоположной стороны насыпи. Получив последний рапорт, командир поезда по телефону сообщает в штабной вагон. С другими поездами разница только в том, что там сообщение передается по радио.

Из вагона выпрыгивает начальник связи и с кипой бланков в руках направляется к нам.

– Товарищ комиссар госбезопасности, ракетная дивизия в 15-минутной готовности к запуску.

– Передавайте запуск, – начальник связи убегает в вагон, размахивая фуражкой машинисту, который, подав гудок, плавно трогается, увозя в укрытие кривого участка пути штабной вагон.

– Пойдемте и мы в укрытие, Сергей Павлович.

Бросив последний взгляд на готовые к старту ракеты, мы, не спеша, направляемся на свой командный пункт. В отрытой в земле щели, перекрытой маскировочной сетью с секундомером в руках уже стоит командир поезда.

– Сергей Павлович, – киваю на ракетницу в руках командира, – ваш бенефис, берите.

– Спасибо, – командир отдает Королеву ракетный пистолет.

Томительно тянутся минуты под монотонный отсчет, вот пошли секунды: «десять», «девять», «восемь», «семь», «шесть», «пять», «четыре», «три», «два», «один».

– Поехали, – с громким щелчком секундомера безбожно плагиачу Юрия Гагарина, а Сергей Павлович выпускает в зазор между сеткой и землей зеленый светлячок.

В ответ, спустя несколько секунд, раздается могучий рев пяти ракетных двигателей. Из-под колес транспортеров вырываются клубы дыма, огневые струи бьют в землю с противоположной стороны насыпи. В клубах дыма серебристые рыбины ракет медленно и торжественно начинают свой подъем под радостные крики ракетчиков, перекрывающие даже рев реактивного пламени.

– Ну вот и весь бенефис, – с некоторой грустью говорит Королев.

«Да уж, – думаю про себя. – Это как с Новым годом, ждешь, готовишься, крошишь салаты, дом намываешь, наряжаешься. А пробило 12 и вон он, вам Новый год».

А вслух сказал.

– Думаю, что продолжение будет, когда придут данные о результатах удара. Давайте поедем в штаб Западного фронта, там сейчас все командование тоже ожидает этого отчета.

15

– Ну сколько вас можно ждать-то? – приветствовали в штабе Западного фронта нас с Королевым генеральские упреки.

Добраться сюда оказалось нетривиальной задачей. Пока свернули обратно в походное положение поезд, я вызвал по радио из штаба Западного фронта машину на безымянный разъезд в районе Кричева. Поскольку наши ракетные поезда были секретными, остановиться на любой станции и сойти мы не могли. Однако поезд уже ушел, а нам с Сергеем Павловичем пришлось коротать еще несколько часов в будке стрелочника в ожидании машины. И потом тащиться с черепашьей скоростью по трассе на Дрибин, забитой движущимися в обе стороны грузовиками и войсковыми колоннами. Так что в штаб мы попали только к ночи.

– К вам сейчас только самолетом можно быстро долететь, товарищи, представляю вам нашего гениального конструктора ракет – Королев Сергей Павлович, – вспомнился в тему анекдот про «Али-бабу и сорок разбойников на конях и, да иди ты нафиг, ежик», потому что от рукопожатий рука устала, здесь все, Блюхер, Миша Потапов, Рокоссовский и командующий фронтом Иван Степанович Конев, со товарищи штабные чины. Честно говоря, к героям моего прошлого уже немного привык. Думаю, что если бы встретился с пусть еще и не маршалом Коневым в пору своего попаданчества, тоже смотрел бы во все глаза и думал о селфи. Но сейчас уже как-то обвыкся, ну Конев, ну Иван Степанович, но уже не легендарный маршал, а простой человек из плоти и крови, один из многих героев войны, которая, к счастью, не стала Великой Отечественной, тут ее называют Отечественной Второй. Последним руку мне подал полковник с удлиненным овальным лицом, увенчанным высокой шапкой волос, его губы были сложены в благожелательную улыбку, от чего вокруг них образовалась складка, а внимательные глаза под широкими бровями смотрели изучающе.

– Борис Николаевич Кампов, – представил полковника Михаил, корреспондент газеты «Правда», будет писать про ваши с Сергеем Павловичем дела.

– Если коротко, то как, успех? – спросил я у Михаила.

– Вполне, от станции и складов, а также поселка Марьина Горка ничего не осталось, можно сказать, что уничтожена четверть всех припасов и топлива, 40 танков «Пантера» сгорело прямо в эшелоне из-за горевших вокруг цистерн с топливом, а снаряды рвутся до сих пор.

– А люди? – ужаснулся Сергей Павлович.

– Потери среди немцев пока неизвестны, мирное население же из Марьиной Горки немцы выселили еще год назад, когда расположили там крупный узел снабжения.

– Ну, ладно, давайте уже смотреть пленку, – нетерпеливо прервал наш разговор Василий Константинович, и мы всей гурьбой прошли в импровизированный кинозал: затемненную одеялами комнату, в которой был установлен кинопроектор, а на стене вывешена белая простыня как в фильме «Человек с бульвара капуцинов». Стульев всем не хватило, так что штабным пришлось постоять.

Погасив свет, кинооператор завел свою «шарманку», отобразив на экране съемку с борта самолета-разведчика. Внизу виднелась железнодорожная станция с большим развитием. Большинство путей были забиты составами вагонов и цистерн, среди поездов явно виднелся подготовленный к разгрузке на бетонную платформу эшелон танков со снятыми уже брезентовыми накидками. Отдельные ветки отходили к рядам складов, поселок по сравнению с этим складским хозяйством казался и вовсе небольшим. По дорогам к складам и от них тянулись маленькие коробочки многочисленных автомашин. Да, почти за два года немцы успели понастроить здесь мощный логистический центр. В объективе то и дело вспухали облака шрапнельных разрывов. Зенитная артиллерия лениво вела огонь по назойливому соглядатаю.

Внезапно экран прочертили несколько падающих в разных местах предметов, в которых даже никто не успел опознать ракеты. Зато на земле в разных местах атакуемого объекта вскинулись султаны взрывов, выкинув вверх огонь, обломки складов, вагонов и просто земли. Пламя, охватившее несколько эшелонов с топливом, немедленно перекинулось на соседние. Очевидно, произошел разлив пылающих нефтепродуктов. Пылали и несколько складов, было видно, как к ним и на станционные пути несутся пожарные автомобили. Только огненная стихия внизу несколько подуспокоилась, пожарные включились в борьбу с огнем, как начали падать другие ракеты. По ощущениям, в течение 20 минут ролика пришли все пять прилетов, которые опять распределились по всей площади объекта. После того, как упала последняя ракета, уже не было видно ни станции, ни складов. Не было и поселка, камера уже фиксировала на земле только море огня и дыма, из которого в воздух взлетали султаны все новых и новых уже самопроизвольных взрывов. А когда лента кончилась, и киномеханик зажег свет, все обернулись на Королева, маршал встал и молча пожал ему руку.

– Сергей Павлович, вот это – настоящий бенефис, – произнес я, тоже потрясенный увиденным, а остальные присутствующие зааплодировали.