«Куда смеяться? или В поисках рофла»

Эго Пети зацепилось за слово «Увиливаешь». Увиливаю? В смысле я увиливаю? Я и не должен ни хера, чтобы увиливать. Он произнес эти слова вслух.

– Но ты же, как и все остальные катаешься тут. Все убираются и потом пользуются чистым катком. А ты что особенный какой-то? – с армянским акцентом недовольно высказал Тигран.

Поникнув головой, Петр хотел уж было пристыдиться этими вполне справедливыми словами, однако его маленький внутренний имеющий по русскому языку трояк патриот уловил акцент. Еще с самого детства он слышал армянский язык, который внушал ему страх перед неизвестным: казалось, немытые гости затевают что-то неладное, прикрывая свои коварные планы неизвестным языком, они могут говорить что угодно, даже оскорблять тебя, а ты и не поймешь… Глаза перевели взгляд с коньков на лицо и разглядели в нем армянские черты: Этот отвратительный большой нос, смуглый оттенок кожи, маленькие черные глаза; все это было так не похоже ни на него самого, ни на людей, обыденно его окружавших, и вызывало в нем глубочайшее непреодолимое отвращение, он сразу вспомнил обезьянок из зоопарка, которые выпрашивают у тебя банан. Человек, стоящий перед ним, в его глазах лишь отдаленно напоминал такового. С человеком можно договориться, каким бы он не был, но с животным договориться нельзя, оно просто не понимает цивилизованной человеческой речи, оно только и может приехать в твою страну и издавать странные звуки именуемые языком, скрывая тем самым аналогичное отвращение и неуважение к человеку и его.

– Ну, так что, Ефремов? – не унимался Тигран.

Петр увидел, как за супостатом наблюдает целая орда таких же. Оглянувшись за спину, он почувствовал, что русских на коробке не меньше. Поднимая груз последствий и преодолевая страх расправы со стороны ига, он громко, в надежде быть услышанным белым братством, сказал: «Я живу в России, и какой-то чурка мне не указ, так что свободен!»

Глаза Тиграна налились кровью, и через минуту снег уже ожидал синего цвета, дабы сильнее походить на флаг прекрасной России для русских. Петр утирал окровавленный нос, пытаясь маневрировать возле противника. Их окружила небольшая лужа людей интернационального разлива. Та редкая вещь, еще способная показать нечто общее между армянином и русским на постсоветском пространстве – первобытное месиво одного человека с другим в попытке его уничтожить.

Петр пнул Тиграна между ног тяжелым коньком, но тот продолжал напирать, будто удара и не было. Пятясь от недруга, он оглядывал собравшийся каток, ему казалось, все кричат то ли «Power! Power!», то ли «Петя! Петя!», поднимая вверх кулаки. Это воодушевило его, и он ударил Тиграна прямо в нос, сразу получив в ответ. Не успев оправиться от удара, он уже валялся на земле под тяжелым весом басурмана, гнев и страх сковали его, и он плевался как мог, не понимая, почему подмога так и не приходит, где же они, мои кровные кореша? Повернув голову направо, он увидел, как русская часть толпы по-прежнему что-то кричит, но никто не осмеливается вызволить его из беды.

Через минуту героических барахтаний бойцов разняли родители. Как только бойня прекратилась, толпа начала редеть как ряды зубов у хоккеиста к тридцати.

Петр еще больше разочаровался в дружбе, и разборки не вызывали у него былого азарта. Он стал меньше уделять времени пацанам со двора. Им было все сложнее уговорить его даже выйти покурить, иногда все же удавалось.

– Петро, че с тобой? – спрашивал его один друг – чего не выходишь, случилось чего?

– Да нет, просто чет устал, настроения нет – нехотя ответил тот.

– Э, слышь, малой, сюда иди – свиснул он проходящему мимо – есть че по карманам?

– Нет… – неуверенно произнес парень.

– А если найду – молодец резко мотнул головой наискось.

– Бля харэ уже хуйней заниматься пацаны – вмешался вдруг Петр – ему может дома жрать нечего, а мы еще у него последний хлеб отбираем.

– Ты чего, Петь, еще дадут дома, мне-то какое дело?

– Отъебись от него, я сказал – он легонько толкнул друга в плечо.

– Слышь, голову-то не теряй! – сказал друг и начал напирать на Петра – ты либо с нами, либо против нас – выбирай.

– Да пошли вы нахуй все, мудаки душные! – повысил голос Петр и хотел развернуться уйти, но друг накинулся на него сзади. Они повалились на землю и начали колотить друг друга кулаками. Друг начал душить Петра, лежа на нем, после чего ему прилетело попавшейся под руку бутылкой. Дружба разлетелась на осколки вместе с бутылкой при столкновении с головой.

После этого Петр не выходил на улицу целый год, редко общался с оставшимися друзьями, которых раньше считал слабаками. В целом он стал представлять себе дружбу как нечто ненужное, важнее семьи ничего в этой жизни нет: там тебя постоянно поддержат и никогда не отпустят, всегда поймут и простят, что бы ты ни сотворил.

Однажды парень открыл для себя еще одну особенность мира взрослых. Петр покупал сигареты у бабушек, продающих товар поштучно. Взял сигарету, хотел закурить, но внезапно почувствовал чью-то руку на левом плече. Обернувшись, он увидел отца.

– Ну, закуривай – с интересом сказал мужчина.

Петя остолбенел, пытаясь скрыть страх и недоумение.

– Спичек дать? – с иронией сказал отец.

Подросток, наконец, закурил и они с отцом зашли во двор. Обычный двор: Лес белых берез, распустивших зеленеющие листья целыми ветвями, с вкраплением детских площадок, разукрашенных всеми цветами радуги. Летом здесь можно спокойно на свежем воздухе подышать сигаретным дымом, что и собрались делать отец с сыном, сев на лавочку.

– А ты откуда? – резко с подозрением спросил сын.

– В магазине водку брал. Да еще там черножопых встретил: они там по-своему балакали чего-то. Опять про нас наговаривают, наверное – досадливо сказал отец.

Петр вспомнил наставление дракона «будущему поколению держателей района».

– Матери только не говори про водку и про курево свое тоже – отец подмигнул.

Такие вот встречи, повторяясь раз за разом, то на улице то дома, разжигали в Пете надежду, что и он с возрастом станет таким же свободным и крутым как отец.

– Че-за синяк у тебя? – заметил мужчина.

Петя никогда не раскрывал особенностей своей «пацанской» жизни: Что с первого по четвертый класс у него продолжали отбирать деньги, что с пятого по девятый он начал этим заниматься, что с ребятами из соседнего двора он участвует в драках, что недавно он попробовал новый способ уйти от реальности, а именно – спайс, который ему, правда, не пришелся по вкусу из-за слишком сильного отрыва от собственного «я» и от реальности вообще. Но больше всех убегать от реальности научил его именно отец, как ни парадоксально. Позднее Петр поймет, что лучше водки для него проводника в другие миры не найти: и безопаснее и дешевле.

– Да так упал – отмазался парень.

– Знаю я все… бейся до конца, но если понадобится помощь, батя всегда рядом – отец похлопал сына по плечу, вставая с лавочки – Ладно, я на Восточку ( название остановки и по совместительству места сборища маргинальных элементов разного калибра), с пацанами надо встретиться.

Петр смотрел в спину уходящему отцу и думал: «Своих друзей он тоже называет пацанами… значит он где-то в глубине души такой же, как и мы пацан…»

Подобные мысли делали в глазах подростка «вечно молодого» пьяницу героем. Однако настал момент, когда герой переступил черту. Случилось это во время очередной ссоры между родителями Петра, когда он стал свидетелем избиения собственной матери. В 18 лет он уже мог постоять за себя и решил влезть в ссору.

– Батя, успокойся! – Петр оттащил его от женщины.

– Че, совсем охуел!? – отец со всего маху ударил парня кулаком в лицо.

Не смотря на беззвучный плачь сына отец продолжил бить жену.

– Не бей нас, пожалуйста! – простонал парень.

– «Пожалуйста»!? Да я для вас все делаю. Еле успеваю вас обеспечить. А тут еще этого мелкого выродка она сюда вписала – он имел в виду уже подросшего Сережу – Сколько еще ртов мне кормить!? – Гневно кричал мужчина, опрокидывая кухонный стол с посудой и поднимая тем самым грохот на всю квартиру.

– Да ты давно уже на пенсии сидишь. Че ты мелешь, дурак? – возразила мать, оправившись от побоев и вступившись за сына – работаю здесь только я! Или ты что-ли бутылки по вечерам после работы собираешь? Ты только в тихушку бухать бегаешь к дружкам своим, пока я здесь спину гну!

– Ах ты паскуда! – отец попытался наброситься на жену, но сын его оттолкнул и получил за это удар ногой в живот.

– Еще раз руку на меня поднимешь – пиздец тебе! – пригрозил мужчина и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.

Пока Петр лежал избитый на полу, в его голове мелькнула мысль: «Я мог бы вышвырнуть его из дома… но он же мой родной отец….так нельзя! Просто не думай, не думай об этом, не думай не думай не думай….»

Через три года отец умер внезапно для всей семьи и как бы то ни было, его все оплакивают, ведь в жизни с ним были и светлые моменты. Мать внезапно начала проклинать отца, будто они и не жили вместе все эти годы. И нередко в процессе проклинаний Петр заступался за отца.

Сверх того судьба и алкоголь, к которому Петр все более и более пристрастился, внесли свою лепту. Возвращаясь домой с очередной пьянки, он попал в аварию. На дороге его сбила машина, раздробив ногу. Последнее, что он помнил с места аварии, это торчащие из порванной штанины кости. Его экстренно доставили в больницу и ускоренно прооперировали.

– ААААА – действие алкоголя прошло, и он готов был убить врачей просто за то, что ему адски больно – сделайте что-нибудь!

Врач ввел анастезию третий раз подряд.

– Если на этот раз тебя не вырубит, терпи. Более трех раз вводить опасно для организма! – сказал хирург, орудующий в ноге.