В рифму и/или в столбик. Записи из дневника 2001‒2014

Как и весь советский мой народ.
Обезврежен я и обнажен,
Обнаружен нежною Европой
Злой, голодный, пьяный, с голой жопой,
С наглой рожей прущий на рожон.
Ах, не жаль стального корабля,
Только жаль варяга и корейца,
Грека, и коряка, и еврейца,
И грузина, и узбека, бля,
Чукчу, молдавана, гагауза,
Русского, эстонца и француза
Из Бордо, заехавшего к нам,
Армянина, что лобзал гречанку,
И китайцев, гонящих тачанку
По ржаным украинским полям,
Где лежит папаха Т. Шевченко,
Жаль Гренаду, Кубу, Гондурас,
Жаль монголов (как они без нас?)
И цыган. Особенно – Сличенко…
Мертвую державу погребли,
Подгребли оставшиеся крохи.
Вот и все. Салют. Конец эпохе.
Уплывайте на хер, корабли.

    11/20/2004 01:03:00

***

На пляже было много солнца и голых разнополых лиц. Одни лежали, как котлеты, другие мыкались в воде. Одна ужасная старуха руководила стариком, чтоб он водой не захлебнулся и не стоял, как идиот. Потом сама полезла в воду, всех испугав своим бельем. А неизвестные эстонцы играли рядом в волейбол. Но вот настал прекрасный вечер, и мы ходили в магазин. Там продавалось все, что надо, и даже кое-что еще. Спустилась ночь, сгустились тени, ударил гром, как молоток. И перепуганная Мурка залезла в шкаф, дрожа, как тварь. Зато отважная Сережа не испугалась ничего. Она глядела за окошко, где начинался тарарам. Там было очень много шума и электрической воды. Сережин лоб браздила дума. А дождь смыкал свои ряды.

    07/25/2004 02:04:00

8 марта 2005

Здравствуй, дедушка, с букетом нарциссов в шерстяных и двупалых лапах.
Я помню твой жесткий кашель курильщика, твой конкретно собачий запах,
Твои наставленья скабрезные по части юных жен, да и нежных дев:
Борода из ваты, инвалид из меньшинств, все подарки
Зажавший на год вперед, дышащий букетом «Примы», «Шипра», «Кадарки»
Гадский папа, как (не) сказал бы (по незнанию русского) Зигмунд Ф.

Здравствуй, март восьмой, телеграмм поставщик, открыток.
Как ты прыток, братан, даже, может, себе в убыток:
Не поспеть туда и сюда, вот и приходится брать такси.
У таксиста Петрова застарелая бронхиальная астма,
Он слушает, как по радио, сомнительно любострастна,
Поет ахинею певица Земфира. Боже, и ее тоже, если можно, пожалуйста, спаси.

Здравствуй, сынок, снежок, амурчик в вечных поисках псиши.
Я мог бы сказать это громче, но я скажу это тише
Воды, которая временно белым все выкрасила вокруг:
Весна уже наступила, это мы ее просто опять неизбежно просрали,
Гляди, как цветут асфодели вдоль трассы нашей местной теплоцентрали,
Проступающей черным сквозь снег, как тайные знаки на ладонях любимых рук.

    03/08/2005 23:52:00
***

За окнами вечер трамваем грохочет, с брюнеткой гуляет блондин. Что ж, если красотка кататься не хочет, поеду кататься один. Неясная масть – это тоже неплохо, с шатенов и спрос никакой. Счастливый билетик в кармане у лоха, и книжка всегда под рукой. Мелькают за окнами люди и кони, швед, русский, собаки, дома. Смеркается. Свет зажигают в вагоне. Вот так-то и сходят с ума. Вот так-то и мыслят о доме, о доле, о прелестях сказочных стран. На Лиговке сяду, сойду на Подоле, матрос, железняк, партизан.... Во дни, когда липы цветение скоро, и август, зараза, впритык, одна мне поддержка, одна мне опора – мой грешный и длинный язык.

    07/03/2005 19:42:00

Памяти памяти

Уже слетаются вороны
силлаботонику оплакать,
и сквозь желтеющие кроны
сквозит небес осенних мякоть,
как бы душа сквозит сквозь тело
(ср. «чахоточная дева»),
сказать короче: бабье лето,
тепло, светло, не в этом дело.

Мужчина продает картошку
у магазина. Три подростка
пугают небольшую кошку.
Она бежит. У перекрестка
стоит нетрезвый неизвестный,
подмигивая хулигански