Наш последний эшелон

Премьер. И вы с ней, простите, Егор Егорович, у? Или – у?

Президент. Нет, как же можно! У меня же жена, понимаешь, дети, э-э, внуки. Как можно? Тем более – репутация президента… Но вот по утрам… Идет она утром по коридору в умывальник, шлепанцы, понимаешь, – чмок, чмок, и во мне всё, э-э, переворачивается так, понимаешь. С кровати тихо так соскочу, дверь так, э-э, приоткрою. А она уже далеко, а коридор-то длинный такой… Такая она, понимаешь, воздушная, э-э, милая, на Скворцова совсем не похожа. И тут жена еще (морщится) как всхрапнет, понимаешь… Эх, трудно, Леша, трудно, э-э, быть президентом… Давай просто выпьем!

Пьют.

Премьер. М-да, Егор Егорович…

Президент. Только никому, Леша! Понимаешь – государственная тайна. (Пауза.) Да и стыдно как-то… Хотя, знаешь, как вижу ее, Марину, чувствую, что, э-э, молодею, силы в меня, понимаешь, так и вливаются. Но ты не думай – президент понимает!.. Правда, вот подкладывали же молоденьких нашим генсекам, громыкам, и те ничего, долго жили, понимаешь, руководили. Может (смеется), и нам эту практику вспомнить? Указ (смеется) напишу.

Стук в дверь.

Войдите!

Входит жена премьера.

Жена премьера. Добрый вечер, Егор Егорович!

Президент. Добрый, добрый, Анжела Степанна. Э-э, присаживайтесь, остограмьтесь, понимаешь!

Жена премьера. Спасибо, не хочется. Я за своим (кивает на премьера) премьерчиком. Можно забрать? Поздно уже, а завтра на участок с утра, потом в деревню собрались. Электрички-то бесплатные завтра.

Премьер. Как это бесплатные? Кто тебе чушь такую сказал?

Жена премьера. Да вот сказали… Пойдем. Можно, Егор Егорович?

Президент. Что ж, можно. У нас, понимаешь, свобода теперь… Мне тоже пора, уже вон и, э-э, жена прибегала, сердилась тут… А электрички я специальным указом бесплатными сделал. Пускай вздохнет народ. Ничего, не обеднеем… Что у вас на ужин сегодня?

Жена премьера. Котлеты по-полтавски, картофельное пюре и салат овощной.

Президент (вздыхает). У нас, значит, то же. (Поднимается, ставит в шкаф пустую бутылку, слышен звук соприкосновения с другими пустыми, извлекает полную.) Вот вам, понимаешь, «Серебро Сибири». Выпейте за успех завтрашнего, э-э, волеизъявления. Чтоб, понимаешь, в сторону реформ так и идти. Углублять, понимаешь, и расширять (смеется), как Миха, дружок, говорил… Хорошая водка, э-э, Анжела Степанна, честно!

Жена премьера (принимает бутылку). Спасибо от всей души, Егор Егорович, но ему сегодня больше ни капли. И так уже…

Премьер. Да ладно тебе…

Звонит телефон.

Президент (снимает трубку). Президент слушает! А-а, Федот Мартемьянович, здравствуйте! Уже, понимаешь, пришли?.. Конечно, конечно! Наша разведка не спит. (Смеется. Зажимает трубку ладонью; серьезно.) Теплицын пришел!

Премьер. Шустрый старик!

Президент. Просит принять, понимаешь, немедленно. (В трубку.) Ну, э-э, конечно, Федот Мартемьянович, нам есть о чем поговорить… Понимаю. Проходите… Ну, передайте ему трубку… Дежурный, президент говорит. Пропустите там совесть нации, понимаешь, но прозвоните хорошенько. Не дай бог что, понимаешь!.. Ага, ну всё. Отбой. (Кладет трубку.) Со Спасских ворот звонил. Щас, э-э, явится.

Жена премьера (недовольно). Еще, поди, и останется ночевать.

Президент. Ну а куда ему, на ночь-то глядя… Вон в задней комнате, э-э, постелим. Как раз, понимаешь, любимый его Иосиф Виссарионыч там (смеется) думать любил. (Садится.) Так-то, друзья: тяжело, понимаешь, быть президентом.

Премьер (самоотверженно). Мне остаться, Егор Егорович?

Президент. Да нет, Леша, иди, э-э, отдыхай… Или лучше так – через полчасика подходи, будто случайно. И скажешь, что, мол, устал президент, только черт-те откуда приехал… Уведешь, э-э, меня.

Премьер. Понял, Егор Егорович. (Подталкивает жену к двери.) Пошли скорей ужинать.

Премьер и его жена уходят.

Президент (смотрит на часы). Ни сну, ни, понимаешь, покою… Сейчас будет морали читать до утра. Совесть нации, едрить его!.. (Встает, прохаживается по кабинету.) А благодаря кому, спросить, он, э-э, совестью стал? У? Ну и гнил бы до сих пор в своей эмиграции. А теперь вот надо морали читать, в лаптях, понимаешь, ходить! Пупулист, понимаешь…

Стук в дверь.

Да!

Входит Теплицын.

А-а, Федот Мартемьянович! (Идет навстречу; здороваются за руку.) Ну, как здоровьице? Как, понимаешь, творчество? Над чем работаете, коль не секрет?

Теплицын (со вздохом садится). Не работаю ныне совсем.

Президент (тоже садится). Э-э, а что так? России нужны, понимаешь, хорошие книжки.

Теплицын. Душа мечется, сердце болит… Даже статьи написать не могу. А ведь надо писать, надо слово свое сказать!

Президент. Надо, надо, Федот Мартемьянович! Особенно в такое, понимаешь, судьбоносное время. На вас ведь, э-э, вся Россия смотрит, совета вашего ждет, понимаешь, мнения.

Теплицын. Да… Россия… Терять я стал веру в нее и в народ ее.

Президент. Кхм… (Встает, подходит к шкафу.) Если уж вы, э-э, Федот Мартемьянович, веру теряете!.. (Ставит на стол бутылку, рюмки.) Ладно, сейчас вот хлопнем чутка, и всё, понимаешь, вернется! «Серебро Сибири», Федот Мартемьяныч! Отличная, э-э, водка! Вот где-то, черт знает где, ее делают, а отличная получается!

Теплицын. Не пью водки я… стар я уж для водки…

Президент (наполняя рюмки). Э, да какая старость! Вы же русский человек, Федот Мартемьяныч, а русские водочку в любом, понимаешь, возрасте не отвергают. Давайте вот за возрождение!

Теплицын. За возрождение?.. Что можно считать возрождением?

Президент (с рюмкой в руке ходит по кабинету). Возрождение, э-э, России, это, во-первых, не допустить к власти этих (кивает на бюсты на шкафу), во-вторых, не пустить, понимаешь, под откос наши реформы. Россия устала от потрясений, она не хочет, э-э, пятиться назад. Даже человеку это трудно, а тем более, понимаешь, целому государству.

Теплицын. Мы же про возрождение…

Президент. А это и есть, и есть возрождение! Э-э, сделать Россию снова великой державой! Сделать богатой, сильной, понимаешь, смело войти в мировое пространство! Выпьем же, Федот, э-э, Мартемьянович!

Теплицын. Сомневаюсь я…

Президент (упавшим голосом). В чем?

Теплицын. В реальности… в правильности курса… Плохо народу, Егор Егорович, очень плохо… Веришь, нет, а на грани он…

Входит жена президента. Еще за дверью слышны ее возмущенные восклицания.

Жена президента. Ну сколько можно, в самом-то деле?! Что я, по десять раз разогревать, что ли, должна?! Идешь ты домой, наконец, или нет, в самом деле? (Замечает Теплицына.) Ой, Федот Мартемьянович… Здравствуйте, дорогой!