Теплый год ледникового периода

Вот несколько фрагментов общения писателей с одним из главных политических долгожителей страны.

Ильдар Абузяров: «Мы, по моему ощущению, стоим на пороге очередной глобальной войны. Нестабильность в мире нарастает. Югославия, Ирак, Ливия… Сейчас на очереди Сирия и Иран. В Грузии и Армении всё заметнее присутствие НАТО. В Восточной Европе строятся ПРО… Кольцо вокруг России сжимается. У меня первый вопрос: поддерживаете ли вы режимы вроде того, что существует сегодня в Сирии? И второй: Россия сдаёт одного своего союзника за другим, и их уже практически не осталось. Как нам остановить сжимающееся кольцо? Может быть, поддерживать движения вроде «Захвати Уолл-стрит» или, может, как это было раньше, вводить свои контингенты в страны, которым угрожает агрессия извне?»

Геннадий Зюганов:«Намой взгляд, американская идея сделать мир под американцев – под большим сомнением. Тем не менее такой возможности они не исключают. Если посмотреть, куда американцы вкладывают самые большие средства, то это – новые технологии. Они хотят владеть космосом и одновременно захватить основные энергетические потоки. Им крайне важно установить контроль над нефтью и газом. Сейчас они очень энергично разрабатывают сланцы, и самое поразительное, что две недели назад цена на газ в Америке стала меньше, чем в России, а Россия добывает 35 % газа, и, казалось бы, сам бог велел нам продавать его своим гражданам по дешёвке, газифицировать всю деревню.

У США идея фикс: установить свой порядок от Гибралтара до Гималаев. Отчасти они справились с этой задачей. Их не устраивали довольно устойчивые режимы, которые были им хотя бы отчасти неподвластны. Им нужно иметь контроль над их ресурсами, а для этого нужно разрушать традиционно складывающуюся ситуацию, при которой потребление этих ресурсов на планете должно повышаться. Им опасен крепнущий Китай, – если бы китайцы сегодня потребляли столько энергоресурсов, сколько потребляют американцы, разведанных запасов хватило бы лет на 15–20.

В эту стратегию вмешивается новая составляющая – климатическая. Природно-климатические условия разбалансированы, и ситуация, похоже, будет усугубляться. Вот почему, скажем, на Балканах американцы создали самую мощную военную базу? Там, где они выдавили сербов… Отдельный город с великолепной инфраструктурой. Дело в том, что если мировой океан поднимется хотя бы на один метр, то такие города, как Лондон, Амстердам, Нью-Йорк, будут плавать. То есть, идёт поиск мест на Земле, где бы было более удобно жить в этом отношении. Няне исключаю, что Северная Африка в перспективе будет самым хлеборобным краем и главным огородом для «золотого миллиарда».

Отсюда выстраивается ещё одна линия, которую американцы проводят внешне почти незаметно, но тем не менее довольно интенсивно. Их не устраивают национально мыслящие, самостоятельные государства, такие как Иран, Куба, Белоруссия. Абсолютно не устраивает и наша власть, которая бы была национально ориентирована и думала о своих. В нашей стране осталось 2 % населения планеты и треть главных стратегических ресурсов… Многие считают, что стратегические ресурсы нефть и газ. Нет, они уже на грани исчезновения. Главные ресурсы – чернозёмы, лес, чистая пресная вода. И у нас, вместе с Украиной и Казахстаном, половина чернозёмов; у нас более половины хвойного леса планеты; чистой пресной воды у нас в одном Байкале 24 % мировых запасов. Мы могли бы жить преуспевающе, если бы сами этим распоряжались и всё это контролировали. Наши просторы могут кормить 700–800 миллионов человек, а мы половину продовольствия завозим чужого… И вот их задача – любой ценой не допустить у нас национально мыслящую власть, поэтому они всячески поддерживали Ельцина, подкармливают Немцова и целый ряд других. И в этом плане они добились, намой взгляд, довольно больших результатов.

Сегодня ситуация усложняется вокруг Ирана. Мы, Иран, Катар и Алжир – 80 % мирового газа. Если бы у нас была серьёзная власть, можно было создать газовый ОПЕК Сегодня цена на газ привязана к нефти. А цены на нефть устанавливают в Лондоне и Нью-Йорке. И Иран будут душить не потому, что он разрабатывает ядерное оружие, а потому, что он как кость в горле стоит поперёк той политики, которую американцам позарез нужно провести, подчинив своим интересам огромную кладовую. Их планы понятны, а мы… Пока у нас есть ядерный зуб, нас не тронут. Но… Первое, что у нас угробили – базу на Чукотке, затем базу на Алтае, сейчас добивают базу на Урале… Недавно были сюжеты о больных солдатах в Красноярском крае – это последняя дивизия, которая стережёт наш покой, но время уходит… У нас было одиннадцать пороховых заводов – осталось полтора. Нам с вами надо укреплять все звенья. Нынешняя реформа армии направлена на её развал, и ни один умный человек не держал бы Сердюкова на руководстве армии ни одного дня…»

Голос: «Геннадий Андреевич…»

Геннадий Зюганов: «Я заканчиваю… Нам надо думать, как бы в ближайшее время вывернуть курс, чтобы Россия снова стала сильной и крепкой, и без мощной армии и военно-промышленного комплекса мы не обойдёмся. А он сейчас работает вхолостую или ржавеет… Извините, что я так подробно, но что делать, если вопросы задают на докторскую диссертацию.»

Всеволод Емелин: «Что ж делать, если у нас теперь, после двадцати лет, все вопросы на докторскую диссертацию. Я тоже задам такой: что делать с Кавказом? Вот вы становитесь президентом и получаете Чечню, Дагестан в том виде, в каком они есть. Со всеми завязками на деньги и прочим… Только, ради бога, не отвечайте, что всё будет хорошо и все будем дружить. Конкретно, как распутывать ситуацию?»

Геннадий Зюганов: «У нашей сегодняшнем власти нет ни кавказской, ни восточной, ни серьёзной западной политики… На Кавказе мы воевали больше всего. Сорок шесть лет шло покорение Северного Кавказа, и когда имам Шамиль сдался, у императора было два варианта: или казнить его, или – почётный плен. Выбрали второе. Поселили в имении, сыновей определили на царскую службу… На многие десятилетия вопрос был решён… Сегодня власть предпочитает от Северного Кавказа откупаться и ничего там не делать, не работать с ним. А ведь это уникальные районы нашей страны. По Тереку, Манычу растут лучшие сорта пшеницы в мире, но эту пшеницу не хотят покупать за нормальные деньги. В районе перевала Гумбаши в сторону Домбая, на высоте 2300 метров ходило сто отар суперклассной породы овец. Любой ресторан за золото бы брал. Не берут, отказались. Дербентские, кизлярские коньяки – лучше французских, но их тоже не хотят брать, чинят препятствия. Но тогда каким образом людям жить? Из десяти молодых: людей у восьми нет работы. Отсюда и сегодняшняя нестабильность, раздражение, взрывы, всё остальное… В Москве и вокруг Москвы 5 миллионов гастарбайтеров. У многих нет работы, а кто работает, тем выписывают сорок тысяч, дают на руки пятнадцать, а остальное забирают себе. Это выгодно.

Военного решения у этой проблемы нет. Нужна умная политика, развитие экономики, и тогда мы получим колоссальные результаты… Туризм, красоты Домбая, Приэльбрусье – золотое дно. Люди бы работали, и сюда бы никто не бежал… Раньше за нас в Дагестане голосовали 80–90 % людей.

Сегодня они отчаялись, превращены в ничто, ни во что уже не верят. По нашим данным, явка на парламентских выборах по Дагестану была 7-1576. Написали 85 и всё ссыпали «Единой России». Никаких протестов…А ведь там много удивительных, ярких людей, но они вынуждены быть пассивными. Если мы будем работать в плане возрождения Северного Кавказа, то мы сможем их вернуть. Но власть бросила и русских, и все остальные 180 народов и народностей России. Нужно о них заботиться. Поэтому я всё-таки за дружбу.»

Удалось задать вопрос и мне: «В последнее время всё чаще вспоминают президентские выборы 96-го года – и ваши, судя по всему, потенциальные сторонники, и противники утверждают, что тогда победили вы, но не захотели взять власть. Действительно ли это так, или это очередная фальсификация?»

Геннадий Зюганов: «Если хотите исследовать эту проблему, то надо посмотреть всё, что напечатано между 1996-м и 2000-м годами. В те годы никто ни разу не утверждал, что я победил. Это возникло на встрече Слиски и Жириновского, чтобы нас подсадить на выборах 2000 года. Для этого и изобрели такую байку… Что касается 96-го года. Страна раскололась: за меня проголосовали от Тихого Дона до Тихого океана по югу России. За Ельцина – крупные города и обе столицы, Урал, большая часть молодёжи и деловые люди, которым ельцинская власть позволяла обогащаться. Получилось почти пополам. Возникли вопросы: начинать войну Севера с Югом? Возможно ли проверить результаты?. На кассе сидел Рябов. Мы подготовили документы, пришли на Первый канал, но нас не пустили, хотя у меня по закону было десять минут эфирного времени. Тогда я вместе с Говорухиным и Горячевой провёл пресс-конференцию, где было двадцать с лишним телекамер. В итоге показал один иностранный канал… Мы попытались добиться проверки результатов выборов в суде, открыть дело по воровству голосов в Татарстане. Три года добивались, истратили море денег, нервов, нужно было пройти все этапы – районный суд, городской, республиканский, верховный, конституционный… В итоге 600 тысяч голосов я выспорил, но Рябова в ЦИК уже давно не было, а бюллетени через полгода после выборов уничтожили. Ни с правовой, ни с любой другой точки зрения доказать, что результаты были подтасованы, уже было нельзя. Конечно, и согласие Александра Лебедя принять от Ельцина пост секретаря Совета безопасности сыграло большую роль, хотя перед тем он заверял меня, что будет агитировать за нас… Напомню, что он набрал в первом туре 14 %, и большинство этих голосов во втором ушли Ельцину…

Вот так было в 96-м. Сейчас сценарий повторяется, для этого среди претендентов и Миронов, и Прохоров. Зато убрали Лимонова, Бориса Миронова, Ивашова и Явлинского, которые могли бы реально набрать значительное число протестных голосов…»

Дмитрий Чёрный: «Геннадий Андреевич, но вы готовы стать нашим стенобитным орудием?»

Геннадий Зюганов: «Если говорить о моих физических данных, то во мне 110 килограммов, могу стену пробить. А если серьёзно, то, конечно, готов. Но всё-таки я хочу быть лидером, который предлагает реальные идеи, имеет команду, опыт. Чужие идеи всё-таки нужно давить своими идеями.»

Не раз возникала тема того, что грядущие выборы уже заранее нелегитимны, так как до них не допущены представители довольно больших групп населения страны. Поступали предложения Зюганову стать переходным президентом сроком на три года. В ответ Геннадий Андреевич рассказывал о своей программе, которая рассчитана на пять лет. Но в конце концов его удалось уломать.»

Леонид Развозжаев: «Я давно участвую в левом движении, хожу на акции протеста. Люди вам симпатизируют, но эти выборы считают нечестными. Спрашивают меня, как быть. Что им отвечать? – готовы ли вы дать какие-то сроки переизбрания нового президента после проведения вами демократической реформы. Вы как президент-реформатор, скажем, через три года принимаете участие в выборах по новым правилам. Что мне отвечать людям на следующих акциях? Согласны ли вы на это?»

Геннадий Зюганов (с улыбкой): «Согласен.»

На этом, собственно, встреча завершилась. Началась в меру скромная неформальная часть. Общение, кстати, продолжилось.

Да, ещё: вопросы и ответы были тщательно зафиксированы съёмочной группой «Первого канала». Правда, в эфире о встрече в «Фаланстере», кажется, не было сказано ни слова.

Февраль 2012 г.

Умереть не обещаем

Уже совсем скоро, в воскресенье ближе к ночи всё станет ясно. Конечно, ясно стало уже довольно давно, числа 10 декабря, когда массу недовольных итогами парламентских выборов увели с площади Революции на Болотную площадь. Осталось человек сто пятьдесят, тесно окруживших памятник Карлу Марксу. Они выкрикивали сердитые лозунги, но были уже безопасны и безобидны; полиция их не тронула. Безопасны оказались и те десятки тысяч, что пришли на Болотную. Они могли делать там, за отделённой Москвой-рекой спиной Кремля, что хотели, хоть жить остаться, – никакой реальной угрозы режиму эти десятки тысяч не представляли.

С тех пор случилось ещё несколько массовых акций и даже шествие – от Калужской до всё той же символичной Болотной. Создавались комитеты, объединения, лиги, даже встреча внесистемных политиков с завершающим свой срок президентом. Вроде бы довольно бурные три месяца, но на деле… А на деле всё текло своим, заданным ещё двенадцать лет назад чередом, и вытекло к 4 марта, которое укажет, как нам жить ещё много-много лет. Близких катастроф не предвидится, трудные времена наверняка разделим вместе со всем цивилизованным миром, основную часть населяющих Россию людей не бросят умирать от голода, так как только голод (или отсутствие сигарет) могут привести к реальному бунту, а бунт хоть и довольно легко подавить, но режиму на него потребуется отвлекаться от более важных дел, тратить деньги, которых жалко.

Да, под митинги, автопробеги и шествия оппозиции всё шло своим чередом – кандидаты на президентский пост были зарегистрированы какие надо, главный кандидат написал несколько статей, в которых пообещал процветание, смысл и вообще большое будущее. Десятки известных людей стали доверенными лицами главного кандидата – то есть, фактически хотя бы на время сделались его копиями, в меру сил и таланта, доказывали, что только он может быть у руля России. Пошли в дело и протестные настроения. И они оказались благом для главного кандидата. Дескать, они – признак демократии, подтверждение, что предвыборная кампания проходит по всем правилам, и впереди ожидается углубление и расширение демократических процессов.

Вот, к примеру, как пел известный Михаил Барщевский на радиостанции «Эхо Москвы» 21 февраля:

«Вот эта предвыборная кампания – она 4 марта не то что закончилась, её в шкаф убрали и забыли. Всё, что произнесено (слово не воробей, да?), всё это уже в обществе. И я имею в виду не только статьи Путина, но и высказывания оппозиции. Плюс ко всему очевидно совершенно, на этом сегодня уже, по-моему, все сошлись, что политическая ситуация в стране поменялась кардинально и возврата к старому больше нет. Ну, одна встреча Медведева с лидерами незарегистрированных партий… Знаете, когда я смотрю, когда рядом сидит Медведев, Рыжков, Немцов, Бабурин, ну, как-то уже, вот… Год назад это себе представить было невозможно. <…>

Демократия – это то, что вырастает. Её нельзя, там, инъекцию демократии сделать. Это вырастает. Вот, с моей точки зрения у нас сейчас становится совершенно нормальное по западным стандартам общество с очень жаркими дискуссиями, с отсутствием неприкасаемых. Знаете, когда Миронов начинает ругать Путина, у меня такое ощущение, что я сошёл с ума. Да? Ну, как-то, вот, вспоминается особенно предыдущая предвыборная кампания. То есть к старому возврата больше нет. <…>

А вот этот процесс уже необратимый. С моей точки зрения, он уже необратимый. И плюс ко всему, по-моему, уже наступает конец думских старцев. На следующих выборах их не будет, с моей точки зрения. Вот, очень интересная фигура, по-моему, Прохоров. Я за Прохоровым, наблюдаю по понятным причинам очень пристально, с момента, как он возглавил «Правое дело». И надо сказать, что, с моей точки зрения, он растёт просто на глазах. То есть когда он был в «Правом деле», знаете, я смотрел на него, на то, что он делал, с такой доброй, иронической улыбкой. Ну, такие детские ошибки. Но! Когда вот августовский скандал произошёл, я так думал, сломается, не сломается? И вдруг не сломался. А просто, там, в октябре появился другой человек. <…>

И у меня такая есть абстрактная мечта. Я бы очень хотел второй тур, Путин-Прохоров. Потому что вот тогда россияне окажутся перед выбором между настоящим, вот, действующим, стабильностью, если хотите, и перспективами. Сложным, несладким, потому что Прохоров ничего сладенького не обещает. Кстати, Путин тоже, между прочим. А второй тур Зюганов-Путин – вот это вот означает, что ничего не поменялось, это означает, что по-прежнему выбираем между прошлым, ностальгируем по прошлому, и между настоящим. Когда выбор между прошлым и настоящим, нет перспектив развития. <…>

Вы знаете, я с достаточно большим уважением отношусь к выбору народа, – в данном случае не населения, а народа, – и мне кажется, что в больших городах, я думаю, что соотношение Путин-Прохоров где-то два к одному в пользу Путина. Но согласитесь, это уже колоссально для Прохорова. Потому что только что как чёрт из табакерки выскочил в октябре – его никто не знал. И с учётом тяжелейшего анамнеза – миллиардер….миллиардер наберёт больше пяти процентов, это значит, что Россия выздоровела, у нас стало всё нормально с головой. Потому что идеология «Если богатый, значит, сволочь» – это идеология, которая вела страну и ведёт страну в тупик. Если мы начнём понимать, что богатый – это не значит сволочь, а значит умелый, то у страны появляются перспективы».

Хочется схватиться за голову и закричать: «На что тратится человеческий интеллект!» Но, с другой стороны, тратится он не впустую. Десять, двадцать таких пений здорово промывают мозги, и уже кажется, что Прохоров – перспективная фигура, и пусть не сейчас, но через шесть лет он может стать чем-то уже реально серьёзным; что Миронов действительно стал противником главного кандидата; что за Зюганова голосуют только ностальгирующие; что встреча нынешнего президента с «лидерами незарегистрированных партий» принесёт какие-то ощутимые результаты.

Что ж, посмотрим, что будет 5 марта с миллиардером, как трансформируется ролевая ругань Миронова. Левые идеи не исчезнут вместе с Зюгановым и ностальгирующими, и когда-нибудь прорвутся новой социальной бурей, и чем дольше их будут заваливать историческим мусором, тем сильнее грянет буря. Многие лидеры, собравшиеся у пока ещё президента, вряд ли могут таковыми считаться – лет десять о них не было слышно ни слова, да и ещё пока активные почти наверняка не станут лидерами зарегистрированных партий. Так и обессилят, и состарятся, время от времени выходя на улицу, изредка проговаривая свою позицию в некоторых СМИ. Хотя тоже не факт. Методов лишения слова сегодня предостаточно.

Народ же массово не станет возмущаться ограничению свободы слова. Даже его отсутствию. Уж чего народ точно не хочет, это повторения 90-х. А большая часть вожаков протестного движения ассоциируется именно с ними. Так называемые праволиберальные силы идут во главе марша, выступают со сцены, координируют мероприятия. Левых не гонят, но и не пускают вперёд, слушают речи Удальцова с терпеливой полуулыбкой: ладно, дескать, пускай пока…

Но если вдруг завтра нынешний режим рухнет и придут Немцов и компания, что произойдёт? Значит, на белом коне вернётся Березовский? Этого люди боятся, и потому многие, очень многие проголосуют за того, кто Россию от Березовского избавил (или, скажем так, сделал видимость того, что Березовский как явление – вне России). Люди недовольны сегодняшним положением дел, но боятся худшего, и выразителем этих настроений является писатель Александр Проханов.

Но сколько можно верить в проблесковый маячок? Какие же силы никак не дают национальному лидеру возрождать Россию?.. А может, их и нет уже, и дело в другом?

Я был рад объединению оппозиции. Она объединялась медленно и вопреки идеологическим убеждениям разных её течений. Были Марши несогласных и коалиции; к горстке тех, кого именуют экстремистами, пытающихся подойти раз в два месяца к памятнику Маяковскому, присоединялись бывшие думцы, вице-премьеры, ветераны диссидентского движения. И кульминацией этого объединения должна была стать площадь Революции 10 декабря. Но не стала. И всё останется по-прежнему.

Впрочем, по-прежнему вряд ли.

Речь главного кандидата 23 февраля в «Лужниках» была сильной, впечатляющей. Особенно эффектным оказался переход от позитивного настроения выступающего к суровости и почти гневу к тем, кто России угрожает. Лучше приведу отрывок из речи:

«Главное – чтобы мы были вместе. Мы – это многонациональный, но единый и могучий российский народ. Я хочу вам сказать, что мы никого не отталкиваем, никого не шельмуем и не цепляем. Наоборот, мы призываем всех объединиться вокруг нашей страны, конечно, всех тех, кто считает нашу Россию своей собственной Родиной, кто готов беречь её, дорожить ею и кто верит в неё. И мы просим всех не заглядывать за бугор, не бегать налево, на сторону и не изменять своей Родине, а быть вместе с нами, работать на неё и её народ и любить её так, как мы – всем сердцем. И я спрошу вас ещё раз: мы любим Россию?.. Да.

Я хочу вас всех поблагодарить за поддержку и всех, кто здесь на стадионе находится в «Лужниках», и за его стенами, и всех тех, кто поддерживает нас в каждом уголке нашей огромной великой Родины. Я не могу обнять каждого из вас и каждому из вас пожать руку, но я всё вижу и благодарю вас и за поддержку, и за моральную помощь, благодарю вас за каждый ваш голос. Мы ещё очень многое должны сделать для нашей России и для нашего народа. И мы будем делать это, опираясь на талант нашего народа, на нашу великую историю, которая написана потом и кровью наших предков. В этом году мы будем отмечать 200-летие со дня Бородинской битвы. И как не вспомнить Лермонтова и его чудо-богатырей, мы помним эти слова ещё с детства, со школы. Помним этих чудо-богатырей, воинов, которые перед битвой за Москву клялись в верности Отечеству и мечтали умереть за него. Помните, как они говорили?.. И Есенина будем помнить, будем помнить всё наше величие… Так вот, вспомним эти слова: «Умрёмте ж под Москвой, / как наши братья умирали!/ И умереть мы обещали,/ И клятву верности сдержали/Мы в Бородинский бой». Битва за Россию продолжается. Победа будет за нами!»

Хорошая предвыборная речь, и в США кандидаты выступают ещё более экспрессивно, поэтому анализировать каждое слово не хочется, тем более размышлять о местоимении «мы» (дескать, кто так величается – только лишь выступающий или, может, плюс к нему и доверенные лица, или же все, кто любит Россию)… Но вот поневоле приходят вопросы: а где работать на Родину и её народ? Подскажите, главный кандидат. Я бы гвозди делать пошёл, да нет у нас уже гвозде-делательных заводов. А перепродавать гвозди из Германии или Индии – не хочу. Это не является работой на Родину… Или вот хотелось бы уточнить: что значит заглядывать за бугор и изменять своей Родине? Тут даже и гадать страшно… Меня в Финляндию на два дня пригласили, уже и в посольстве ихнем побывал, теперь даже не знаю, что и делать… А критика политической и общественной жизни нынешней России, это наверняка измена, и я, хоть и не очень активный критик, а ведь наверняка засветился…

Мурашки побежали по коже, когда главный кандидат декламировал Лермонтова. Сильно. «И умереть мы обещали»… Где француз, или кто там? Нет, имя врага не прозвучало. Или это про внутренних? Размышляю.

Во всяком случае, я, да и большинство умереть не обещаем. Будем жить в тех рамках, в какие нас поместят. Тетрадки и ручки (даже отечественного производства!) пока в магазинах продаются, компьютеры (забугорные) имеются. Будем фиксировать, что тут у нас происходит. Носить свои тексты в журналы и издательства, предлагать… Может, и рамки раздвигать попытаемся. Конечно, Сартры из нас вряд ли получатся (посадят за экстремизм в два счёта), но будем стараться.

В России десятки и десятки талантливых людей, пишущих прозу. Александр Морев на Сахалине, Василий Авченко и Наталья Литовченко в Приморье, Екатерина Базарова и Жанна Райгородская в Иркутской области, Дарья Антипова, Михаил Тарковский, Евгений Эдин в Красноярском крае, Полина Корицкая в Томске, Екатерина Гашева в Пермском крае, Яна Кондрашкина в Екатеринбурге, Зоя Игнатова в Костромской области, Сергей Кубрин в Пензенской области, Степан Ломаев в Ижевске, Алексей Захаров в Кургане, Ирина Михайлова в Люберцах, Евгений Москвин в Королёве, Сергей Самсонов в Подольске, Алексей Полубота в Реутове, Сулиман Мусаев и Аслан Шалаев в Чечне, Екатерина Вольховская и Денис Гуцко в Ростовской области, Ирина Богатырёва и Дмитрий Манцуров в Ульяновске, Анна Андронова, Алёна Чурбанова, Захар Прилепин в Нижегородской области, Борис Екимов в Волгоградской области, Станислав Харин в Северной Осетии, Андрей Иванов (Юрич) в Кемерово, Герман Садулаев, Ксения Букша в Питере, Марина Кошкина в Ярославле, Данил Гурьянов в Саранске, Ирина Мамаева в Петрозаводске, Екатерина Ткачёва в Калининграде… И ещё множество молодых и не совсем молодых, и пожилых людей, имеющих писательский дар.

Это огромная армия, которая в состоянии показать, как и чем живёт современная Россия. Или уже доживает? Гибнет или, наоборот, возрождается. Если бы каждый написал повесть о том, что происходит в его городе, городке, посёлке, на месте его работы, с его соседями, родными, то это стало бы весомейшим документом, который придавил бы все песни, ликующие крики, бесконечные обещания и лозунги.

И не стоит бояться публицистичности, не нужно бояться вставлять в прозу справки и отписки, приказы и квитанции.