Дух некроманта

К этому времени наёмник, прячась за стеной магистрата, уже доставал отравленный нож специально припасённый для магистра. Яд на лезвии был смертелен, и являлся не более чем гарантией, которая ещё ни разу особо не пригодилась. Разматывая вначале тугую ткань, а потом вынимая нож из плотных кожаных ножен, юноша продолжал слушать разговор, выжидая момент для атаки.

– Один из дозорных рассказал, что всё началось со взрыва западной башни, а затем загоревшиеся от взрыва смола охватила склад и всю крепость, – торопливо докладывал один из воинов, судя по всему, являющиеся главой стражи. – Больше я ничего не знаю.

– Как это вообще могло произойти!!? – воскликнул магистр, начиная торопливо шагать вперёд.

– Не могу знать… – растерялся глава стражи. – В крепости нет такого человека, который бы рискнул подойти с огнём к военным припасам.

– Видимо, такой человек нашелся, – злобно проговорил магистр.

Хоть наёмник и не видел магистра, он слышал постепенно отдаляющийся голос, который то и дело напоминал о необходимости действовать. Выглянув за угол, он заметил, что из магистрата всё ещё выбегали воины; они, конечно, являлись проблемой, но к счастью их внимание было сосредоточено на внутреннем дворе и на пожаре в нём. В такой обстановке Елеазар уже не надеялся сделать всё, как он привык, по-тихому и незаметно. Без лишних раздумий он вышел из угла и поочерёдно пустил все три ножа в цель.

Магистр находился примерно в двенадцати шагах, поэтому юноша не стал рисковать и первым пустил нож с отравленным лезвием. Первый бросок, как правило, всегда самый точный; на второй и третий наёмник не позволял себе такой роскоши, как трата времени на прицеливание, все, что он мог сделать за мгновенье между бросками – это слегка «подправить» меткость, если первый нож летел не так, как надо. Магистру шел уже пятый десяток, а значит, даже одна капля яда приведёт к смерти.

Елеазар был практически уверен в своей победе, все три ножа летели в правильном направлении и ничего не предвещало неудачи, однако в последний момент командир стражи резко обернулся и успел оттолкнуть здоровенное тело магистра, приняв на себя два ножа, включая и первый, отравленный. Для наёмника это оказалось самой большой неудачей за все те годы, когда он выполнял самые сложные задания на всём западе. При атаке магистр не пострадал, а третий нож и вовсе ни в кого не попал. В такой ситуации любой другой убийца принялся бы убегать, пока есть такая возможность, но Елеазар слегка отличался от всех других, он тяжело вздохнул от досады и даже немного разозлился.

– Как же я ненавижу свою работу… – проговорил Елеазар и ринулся в сторону магистра, пока ещё не все поняли, что происходит.

Глядя на то, как посреди его же ордена на него бежит убийца в чёрной маске, даже закалённый в боях магистр опешил на несколько секунд. По его крепкому телосложению и шрамам на лице было понятно, что он повидал многое, поэтому, как и ожидал наёмник, глава ордена не испугался и тут же сдёрнул с себя красный плащ магистра, всем своим видом показывая готовность к бою. Магистра даже не смутило то, что на нём нет доспехов, только свободная повседневная одежда и два меча которые он вскоре достал. Несмотря на недостаток информации Елеазар, конечно же, знал, что так будет. Он уже устал удивляться на какие глупости способны люди придерживаясь чести и наигранной отваги.

– Нападение!!! – закричал кто-то из воинов.

Чем ближе наёмник приближался к магистру, тем отчётливей и громче слышался звук обнажающихся мечей. Стоит отдать должное подготовке воинов, несмотря на весь хаос происходящий вокруг, они не растерялись при виде убийцы и тут же вступили в бой. Некоторые даже успели выстрелить из лука, но к их большому удивлению стрелы не смогли пробить накидку, которой убийца закрылся на бегу. Они едва входили в ткань, а затем, словно остановленные какой-то «магией» падали на землю. Про убийц в масках ходило много нелепых слухов, от этого особо впечатлительные увидев, как накидка останавливает стрелы, всерьёз начали верить, что Елеазар демон, и в страхе даже негромко об этом вскрикнули. Однако для самого Елеазара это звучало как очередная чушь, такая же, как и рассказы про ведьм, бабаек, и остальной подобной живности. Он лично сделал на заказ специальную лёгкую кольчугу и лично вшил её в накидку.

– Защищайте магистра!!! – послышалось от одного из воинов, который подбежал к магистру и встал в боевую стойку.

В открытом бою Елеазар предпочитал использовать неожиданные, и нередко подлые атаки, чтобы как можно быстрее убить цель; в данном случае такая тактика необходима, учитывая, что через десяток секунд к нему сбежится пол крепости. Перед столкновением с врагом наёмник буквально на лету достал саблю из «мягкой» стали, а затем, всё что успел увидеть воин перед смертью, это несколько отблесков света в воздухе.

Шесть лет назад, недалеко от ордена незримой тени.

– Ты хочешь сказать, что всего за два месяца освоил все умения, которые я дал? – с недоверием спросил Назар, поправляя рукой капюшон черной накидки.

– Да, мастер… – однотонно ответил Елеазар. – Как вы и говорили, у любого предмета есть своя энергия. Я ещё не научился ощущать всю энергию, но вещи, которые принесли смерть, намного легче почувствовать.

– Энергия смерти одна из самых тяжелых и неестественных энергий в природе, её легче почувствовать, потому что она сильно отличается от любой другой энергии, – тяжелым голосом говорил Назар, раскладывая много разного оружия на длинный камень. – Найди из этого оружия то, которым ещё не проливали кровь. И не подходи к камню, пока не определишься с выбором.

Елеазар закрыл глаза и начал мысленно «осматривать» оружие, пытаясь почувствовать какое из них не отдаёт в груди тяжестью, отчаянием, и кровожадной ненавистью.

– Второе справа, – через десяток секунд произнёс ученик, подходя к камню.

– Твои умения поражают Елеазар, не знаю, откуда у тебя этот талант, но я такому научился лишь к четвёртому десятку, – не скрывая своего удивления, проговорил учитель, а затем принялся складывать оружие обратно. – Теперь ты должен научиться распознавать другую, не менее важную энергию. Научись чувствовать предметы несущие опасность, а так же научись чувствовать желания и эмоции людей.

– А как мне это поможет в бою? – нетерпеливо возразил ученик.

– Пока никак, однако, как только усмиришь лишние мысли и сделаешь разум достаточно чистым, то сможешь, по меньшей мере, всегда чувствовать удары летящие в спину. Мы живём опасностями, ты должен не терять концентрации, если не хочешь погибнуть на первом же задании, – терпеливо поучал учитель. – Отравляя разум мыслями и ослепляя дух эмоциями, ты делаешь стену между чутьём и осознанием. Я понимаю ту ненависть, которая засела внутри тебя, но в твоих же интересах обернуть её в силу.

– Вы хотите сказать, что я должен быть всегда сосредоточен на своих ощущениях?

– В этом нет ничего сложного, чутьё со временем развивается, а умение держать разум чистым рано или поздно перерастёт в привычку.

– Я понял вас мастер, спасибо за наставление, – припустил голову Елеазар, сделав поклон. – Разрешите продолжить тренировки.

– Продолжай, – заканчивая складывать оружие, говорил Назар. – Как только освоишь духовное чутье я дам тебе новые писания, однако не забывай, никто из ордена не должен узнать о твоей истинной силе. Только тут мы мастер и ученик, в ордене ты обычный последователь, не забывай.

– Само собой мастер, я всё помню.

Настоящее время, орден короткого меча.

Когда один из воинов ордена пытался нападением со спины застать убийцу врасплох, он уж точно не ожидал что Елеазар, не поворачиваясь, отрежет ему половину руки. Так уже не раз происходило, они думают, что убийца не видит и поэтому пренебрегают защитой, но вместо того, чтобы застать врасплох своим нападением, врасплох застают их. Елеазар настолько быстро наносит удары своей «мягкой» саблей, что в темноте она становится практически невидимой, сочетание лёгкости лезвия и непревзойденного навыка позволяет наносить до трёх ударов в секунду, каждый из которых может стать смертельным.

Наёмник не мог затягивать бой, он как можно быстрее пробивался сквозь воинов к магистру, рассчитывая сбежать сразу после его смерти. Какие бы ни были навыки, человек остаётся человеком и юноша это всегда помнил, он мог легко увернуться от одного или двух ударов, но когда его окружит толпа, то ему не удастся продержаться и пяти секунд. Ожидалось, что магистр, лично участвовавший в сотни сражений, не испугается ещё одного боя; по догадкам Елеазара он должен был тут же ринуться вперёд, спасая от необходимости оставаться в неравной схватке. Именно на этом строился весь план, на глупости магистра, но тот в свою очередь оказался умнее и «понемногу» принялся отступать за спины своих воинов.

– Не вступайте в бой, окружайте его! – прозвучали команды магистра, который хоть и не убегал, но начал держатся от убийцы подальше.

– Проклятье… – без доли эмоций проговорил наёмник и тут же ринулся в противоположном направлении, к крепостной стене.

Как только убийца начал сбегать, все уже окончательно забыли о пожаре и направились вслед за ним. До этого у солдат виднелся ужас и страх на лице, но теперь даже магистр, недавно прячущиеся за спинами своих воинов, устремился вперёд с призывами погони.

Те, кто вскоре понял, что убийцу не догнать, начали стрелять из лука пытаясь попасть в голову, однако на их удивление, даже при самом метком выстреле юноша успевал уворачиваться. Елеазар не видел стрел, но это было и необязательно, направляясь к стене, он спешно обдумывал свои дальнейшие действия, а затем, когда план был готов, поднялся по лестнице и принялся торопливо сбивать верхушки факелов своей железной перчаткой. За время бега наёмник сильно оторвался от преследователей, и прежде чем его смогли окружить по двум сторонам, он успел пробежаться почти по всей западной стене, сбивая каждый факел на своём пути. Несмотря на трусость, магистр ни на секунду не переставал командовать, по его указаниям воины ордена разделились на три отряда; один из них бежал за убийцей, второй остался охранять магистра, а третий выступил на опережение. Однако когда два отряда почти сошлись, окружив Елеазара, тот исчез. Последнее что увидели преследователи, это как убийца ногой сшиб факел, а затем, воспользовавшись возникшей темнотой, куда-то пропал.

– Чего встали! – крикнул магистр воинам, растерянно смотревшим со стены куда-то вниз, в кромешную темноту. – Помогите раненным и приступайте к тушению пожара, – злобно проговорил он, понимая, что если отправит воинов в погоню, то нагнать убийцу они точно не смогут.

В это же время наёмник уже направлялся к другой части западной стены, чтобы вновь проникнуть в крепость. Магистру явно не повезло с противником, Елеазар имеет привычку всегда доводить дело до конца, как смертельная болезнь он не оставит в покое жертву, пока она дышит. Сейчас на стене не было факелов, дозорные торопливо тушили пожар и помогали раненным, а из-за громкой суеты никто даже не услышит, как убийца вновь будет карабкаться по грубым камням. В таких условиях странно, что никто не ждёт возвращения Елеазара. Теперь ему даже не придётся искать магистра.

Забравшись на стену первое, что сделал наёмник, это неторопливо осмотрелся. Как он и думал, магистр находился во дворе и командовал воинами даже не ожидая, что нападение повторится так скоро. Конечно, без отравленного ножа будет чуть сложнее, но зато Елеазар теперь точно знает, что у магистра нет доспеха, а значит он одна большая мишень независимо от числа стражников рядом, которых, к слову, почти не было, ведь все они тушили пожар.

Наёмник решил действовать незамедлительно. Пока пожар не утих, у него есть все шансы убить магистра без лишних неприятностей. Спрыгнув со стены и тихо пробравшись ко двору, он всё ещё не знал, как сделать лучше: убить магистра вблизи, но наверняка или издали, увеличивая шансы быть незамеченным, однако вновь подвергая риску всё задание. Так как в основном пожар охватил землю рядом с разрушенной башней, то и главная масса воинов тоже была там, в отличие от магистра, который стоял ближе к магистрату. При этом и воины, и магистр, сосредоточили всё своё внимание на пожаре, что давало ещё больше шансов приблизиться к магистру незамеченным.

Оценивая обстановку наёмник принял решение совместить две эти тактики; вначале будет попытка совершить убийство вблизи, но если что-то пойдёт не так, он тут же бросит несколько заранее припасённых ножей. Этот план Елеазар придумал на ходу, и на ходу же к нему приготовился, не теряя ни секунды драгоценного времени. Готовый ко всему, он ринулся словно ветер.

Направляясь прямиком к магистру, убийца замечал почти все, что происходило вокруг, начиная от каждого подозрительного движения, заканчивая случайно брошенным взглядом в его сторону. Елеазара, конечно, трудно заметить, но что в жизни, что на заданиях, он всегда готовился к наихудшему исходу. Он знал, в этом мире надежды никогда не сбываются: не надеясь, не будешь разочарован, не доверяя, не будешь обманут.

Елеазар ещё ни разу не действовал так открыто как сейчас, в глубине души он знал, что ему уж точно не удастся так просто убить магистра, во всяком случае, не прямо посреди его же ордена. До последнего наёмник ждал подвоха, но на его удивление магистр даже не повернулся, а воины, похоже, были действительно слишком заняты пожаром. Уже и не вспомнить когда последний раз Елеазару «улыбалась» удача, обычно в его жизни происходит всё с точностью наоборот. Вскоре, воодушевленный столь неожиданным успехом убийца, наконец, подобрался к магистру, а затем тут же воткнул ему нож под рёбра, одновременно закрывая рот, чтобы тот не закричал.

– Зря ты подумал, что я не вернусь, – как всегда безэмоционально проговорил Елеазар и, высунув нож из-под рёбер, одним движением прорезал магистру глотку, после чего вновь исчез в темноте.

Вскоре в ордене поднялась паника, воины заметили что магистр мёртв; может из-за того что прекратились команды, а может они быстрее увидели тело, какая разница. Важно лишь то, что глава стражи тоже мёртв, а значит опасности погони точно ожидать не стоит. Теперь этот орден и события в нём не интересовали убийцу, он вычеркнул его из памяти так же, как вычёркивает любой другой день из своей жизни. Завтра же из других крепостей ордена короткого меча придут подкупленные кандидаты в магистры и через них главный магистр возьмёт под контроль ещё один, последний из неподчиненных орденов запада. Что до Елеазара, то у него свои цели… и это отнюдь не деньги.

Сандра, храм небесного света.

Ночная темнота едва начала сходить с высоких гор вдали, Сандра всегда любила наблюдать за этим зрелищем. Свет медленно наступал на окутанные мраком леса, одновременно освещая небольшие каменные дома, где жили духовные последователи храма небесного света. Для Сандры рассвет всегда значил больше, чем просто восход солнца над горизонтом, она всегда сравнивала это с новым началом и новой жизнью, которая приходит вместе с первыми лучами солнца. Разве не чудо, когда деревья, способные навести страх в темноте, обретают красочный окрас самых разных цветов радуги, красивый окрас, способный вселить надежду на то, что в жизни каждого, как и в это утро, ещё настанет рассвет. Надежда действительно чем-то похожа на свет, если надежды нет, то во мраке постепенно будут исчезать все краски в душе, доброта и счастье скроются, смиренно дожидаясь пока в душе вновь засверкает хоть один лучик. Потому, как её учили в храме: нет человека, у которого бы не было светлых чувств, есть люди у которых попросту померк свет надежды в душе.

Внезапно, утреннюю тишину нарушила почтовая птица, судя по тому, как она едва двигала крыльями, скорее всего этот белокрыл заблудился в ночи или того хуже. Только заметив замученную птицу, настоятельница тут же поднялась и подставила руку, на которую бедная птица точно «упала», уж настолько она измоталась.

– Кто же тебя так отправил… – сочувственно проговорила настоятельница, прижав птицу к себе.

Белокрыл прижался, словно нашел спасение в объятьях Сандры, это настолько её поразило, что она даже забыла о письме на какое-то время. Только потом, когда бедная птица успокоилась, настоятельница начала понимать что если белокрыл прилетел утром, значит, отправили его ночью, а это делается только в крайнем и очень важном случае.

Внимательно рассмотрев футляр для писем, прикреплённый к когтистой лапе белокрыла, настоятельница заметила вычерченный синий крест. Она не знала значения этого креста, но что странно, на месте, где он изображен, всегда находился знак важности послания. Считалось, что три черты это крайне важное послание, а одна черта, это, конечно, тоже важно, но больше походит для обычной, не самой значимой новости. Можно предположить, что крест это неумело прорисованные две черты, но как не посмотри, на линиях нет ни одного лишнего изгиба, а пересекаются они ровно посередине.