Приключение Арчибальда Д'энуре: проклятье камня и пепла

– Но согласия он же не дал.

– Но и отказа-то тоже! Я понимаю, ты в людских полунамеках получше моего соображаешь, братишка, но я тоже кое-чему у тебя нахваталась. Старик-то и намека на отказ не дал.

– Ты что, совсем не заметила, как он потух после моего признания?! Думаешь, что он всего лишь в медитацию ушел? Не-е-е, сестра, старик не пыль пещерная, сразу понял, что к чему и чем все это ему грозит.

– Дубина ты, Ульз! Ну и что с того, что старик унылым стал?! Вон, вспомни Родда Плоскожопого, что он временами не засыпал без повода, а?!

– Которого Родда именно?

– Старого, конечно! Младший-то и без сна идиот идиотом. А старый, чуть что и сразу на боковую. Возраст-то, он и у людей и цвергов возраст! А этому старику триста сорок годов, как никак! Ты хоть до половины-то этого срока докряхти, а потом и на тебя глянем, каким ты бодреньким и свеженьким будешь, братишка!

Ульз не стал спорить с сестрой: воспоминания о стариках действительно говорило, что они склонны к беспричинной меланхолии. Только он хотел приняться за еду, как в дверь их комнаты постучали.

– Войдите.

В комнату вошел сын хозяина таверны, что здесь же работал, помогая отцу.

– Это Вам, господин Краздурр, – мальчишка поклонился до пояса, что Ульз считал излишним, и протянул цвергу сложенный запечатанный конверт.

– От кого это?

– Он представился, как Ренций Тарикус. Сказал, что Вам это имя известно.

В горле Ульза пересохло и он, с плохо скрываемым волнением, сменял конверт на пару медяков чаевых. Мальчишка взял деньги и тут же убрался, закрыв за собой дверь. Ольдра подошла сзади, облокотилась на плечо Ульза, и сказала:

– Ставлю свой молот, что новости хорошие.

Ульз почувствовал, как его широкие ладони вспотели и дрожащими пальцами он сломал печать, вскрывая конверт. На небольшом листе пергамента, была лишь одна надпись, написанная на простом имперском языке, так что Ульз понял слова и без магического перевода: «Мой ответ: ДА!».

Глава 4.

Подготовка хоть и была хлопотной, но много времени не заняла. Сразу же после написания послания для цвергов, Арчибальд принялся за письмо Августу Седьмому. В нем, он в завуалированной форме, выказывал Императору свое недовольство, но со скрипом в зубах соглашался на отъезд в далекие края. Согласно этикету, то, что он не докладывал лично, было хамством, но Д’Энуре был уверен, что Август ничего против него не предпримет: тому было не выгодно удерживать его здесь. Монарху было проще проигнорировать такое неуважение, аргументируя его сложностью положения в Королевстве цвергов, а после того, как старый заклинатель вернется назад, сделать вид, что ничего не было. Некоторые из знатных людей, конечно, попытаются раздуть этот скандал, только наврятли это будут те, кто действительно определяют политику Империи: высшие дворяне понимали ценность Д’Энуре и ссорятся с ним не станут.

Так же, Арчибальд не хотел, чтобы Император догадался, о возникшем в душе старого заклинателя искреннем порыве помочь цвергам. Этот порыв возник после эмоционального спича цверга и последующего разговора с Юиль. Свою жажду нового приключения, Арчибальд сравнивал с прахом, что остался после сожжения тела Тог’река, и был абсолютно уверен – этот пепел не запылает больше никогда. Но искра ярко горела вновь, разжигая в нем остатки жизненных сил, будто бы сбрасывая прожитые годы. Глазами и поступками он помолодел на десяток-другой, а то и целую сотню, лет. Такие перемены заметила и Юиль, и Ренций. Император же, умел превосходно не только улыбаться и выкручиваться из щекотливых ситуаций, но и обладал талантом к «чтению» людей, и меньше всего Арчибальд хотел, чтобы тот догадался, как сильно старику захотелось отправится в данное путешествие.

Всячески выказывая наигранную обиду, Арчибальд написал пару писем во дворец, в том числе и Ее Величеству, Императрице Елене. Девушка безмерно его уважала, но в ответном письме «мягко» намекнула, что этот разговор они продолжат после его возвращения, и ничего хорошего для Д’Энуре он не сулит.

Следующий день Арчибальд, совместно с Юиль и ее «облачной» библиотекой, с самого утра обосновались в библиотеке Магической Академии. Магистр Академии, леди Форкарс, видимо, получив от Императора указание не вмешиваться, не пыталась им препятствовать, даже когда Арчибальд забирал с собой очень древние и очень ценные книги, фолианты и свитки, что вызывало у библиотекаря приступы, вводя того в полуобморочное состояние. Более десятка раз за день, он срывался со своего рабочего места и бежал, сломя голову, пытаясь убедить леди Форкарс, что указания Императора – это преступление против магии и истории, и что даже Арчибальду не должно быть позволено забирать эти книги. Но судя по все более бледному и кислому лицу, Магистр оказалась глуха к его мольбам и угрозам. К тому же, Арчибальд пополнил и свою библиотеку парой старинных книг, на которые положил глаз много лет назад.

Утро второго дня началось с препирательств с Юиль: Д’Энуре предложил ей остаться в Капитолисе, но девушка была решительно против. Арчибальд напомнил ей, что большая часть городов цвергов находилась под землей, а ей, как равнинной эльфийке будет невероятно сложно находиться в них долгое время. К тому же, ему могут понадобятся еще книги, и тогда, связавшись с помощью магического зеркала, он может попросить их найти. Девушка же была уверена, что выдержит испытание подземельем, а книги, не главное; они и так забрали почти все, что могли им помочь. Если среди взятых книг не будет нужной, то значит, что в библиотеке их никогда и не было. Так они проспорили почти весь день, ничего толком и не сделав. В конце концов, у Арчибальда кончились аргументы, и он согласился.

А магическое зеркало они отдали помощнику посла эльфов Рееста, его троюродному кузену, Аяту Руугэту. Аят должен был информировать их о действиях Императора, ведь и по сей день не было известно, зачем тому выпроваживать Д’Энуре из Империи. Вначале они хотели подключит к этому самого Рееста, но тот был почти всегда на виду. К тому же, за ним могли наблюдать люди Августа.

Третий день их сбора они начали с банковской ячейки Д’Энуре. Арчибальд забрал большую сумму денег, чтобы Ренций мог спокойно вести хозяйство пару лет, если вдруг произойдет что-то непредвиденное. А еще, забрал с собой несколько магических предметов: [Бесконечный Рюкзак], [Кольцо Пути], и [Липкие Сапоги], больше всего опасаясь, упасть куда-нибудь или оказаться застигнутым врасплох приступом клаустрофобии. И на их удачу одним из колец, что лежало в ячейке была [Печатка Родных Земель], что позволяла чувствовать себя комфортно в любой местности. Кольцо не было уникальным: многие путешественники имели похожие кольца. Такой магический предмет позволял южанам спокойно заходит далеко на север и наоборот, а непривыкшим к морским путешествиям, помогал пережить тошноту от постоянной качки. Арчибальд отдал его Юиль, и та приняла его, немного посопротивлявшись, больше для приличия.

Вторую половину дня они собирали вещи в [Бесконечный Рюкзак], подготавливали одежду для дороги и писали последние, перед отъездом, письма. И так, на утро четвертого дня, группа была готова отправиться в далекое путешествие. Арчибальд, с вечера предупредивший цвергов, прибыл к ним на рассвете.

– Вы готовы? – спросил он у цвергов, но ответа не требовалось: пара собранных сумок, стоявших у самой двери, говорили сами за себя.

– Да, господин Д’Энуре, – кивнул цверг-мужчина.

– У меня осталась лишь маленькая просьба, господин Краздурр. Раз путешествие предстоит долгим, то позвольте мне говорить с Вами и Вашей сестрой на «ты».

– Хорошо. Но только мы не сможем заставить себя обращаться к Вам на «ты», господин Д’Энуре.

– Тогда обращайтесь ко мне, как господин Арчер: не стоит сильно афишировать мое имя, а как господин Арчер, я уже путешествовал.

– Мы согласны, – сказал цверг, после того, как переглянулся с сестрой. – А вы, леди Хааман, под каким именем путешествуете?

– Не стоит обращаться ко мне как «леди». Зовите, «Юиль», этого будет достаточно, ведь наша разница в возрасте не столь велика.

– Как Вам… точнее, тебе, будет угодно.

Следующие полчаса они потратили на обсуждение маршрута. Самым безопасным был проезд через родное для Д’Энуре Приграничье и Королевство эльфов. Но далее на запад находился Великий Лес. Обойти его можно было или с юга, по горным узким тропинкам территорий горных эльфов, или двумя путями с севера: более опасным, между Великим Лесом и мертвыми территориями близ вулкана, и более безопасным, через Ничейные Земли, место обитания варваров, и Государство Зверолюдей.

Первый путь, был опасен нападениями монстров, живущими в горах, постоянными обвалами, варварами южных степей и необычностью компании: Арчибальд был уверен, что ни в Приграничье, ни в землях равнинных эльфов, они не смогут путешествовать неузнанными.

Безопасность второго целиком зависела от розы ветров: подует ветер от вулкана к Лесу, и путники могут задохнуться от ядовитого пепла. Так что его преодолевали или очень подготовленные, или очень быстрые. Третий был самым далеким: пол года сверх планируемого.

По причине непредсказуемости, путь через Приграничье был не самым удобным. Еще одним маршрутом стал морской, торговыми суденышками вдоль берега, от полиса к полису. Этот маршрут был опасней, чем казалось. На их пути могут встретиться пираты, магическая аномалия Дно Мира, да и про самих жителей полиса забывать не стоит: не все города-государства поддерживали дружеские отношения с Империей.

И последним, был путь через Зултанат: пересечь море до Алтынабада, и доплыть с торговцами до Барган-Б`айлэ, города, что находился в гигантском горном гроте. Этот город был главным торговым портом цвергов и появление там людей не было чем-то необычным. Именно через Барган-Б`айлэ цверги вели всю торговлю с полисами, Зултанатом и другими государствами по обоим берегам моря, на обоих континентах, что располагались на востоке от города. Единственным государством, что не торговало на территории Барган-Б`айлэ было Королевство Зверолюдей, но исключительно лишь по причине северного расположения относительно городов цвергов.

Арчибальд не хотел показываться в Зултанате без явных причин. Он не знал был ли Великий Шах Силлаидин в курсе, что старик поспособствовал казни его старшего брата или нет, но рисковать проверяя, не торопился. Может, ныне покойный дядюшка Великого Шаха, Эридим, и не сказал ему об этом ни слова, а может, расписал все в ярких подробностях.

Решено было добраться до Раденкузы, полиса, стоявшего на юго-востоке от Капитолиса. Там, заплатить торговцу, что двигался на запад морем, и такими перебежками добираться исходя из новостей и сложившейся ситуации. Арендовать корабль, что сразу поплывет к Барган-Б`айлэ было рискованно, а учитывая нарастающие слухи о проклятье, еще и не безопасно. Небольшая группка путешественников, что двигается в пределах двух-трех дней пути, не бросалась в глаза, даже несмотря на необычность их компании: древний старик, пара цвергов и девушка-эльфийка.

Сразу же после обсуждения, они направились на торговую площадь, где Ульз, игравший роль лидера группы, (Д’Энуре могли узнать в лицо, а эльфийка не была на лидера похожа), договорился наняться сопровождающими в караван, что шел в Раденкузу. К полудню они уже приехали к деревеньке, где, переждав жару, снова направились на юг.

Путешествие через степи шло тихо и спокойно, и варвары потревожили их лишь один единственный раз. Магия Юиль и Арчибальда спугнула их, и те не решились рискнуть, сопровождая караван еще несколько дней. Ульз, что понимал в магии не в пример больше сестры, хоть потрясен и не был (ни Юиль, ни Арчибальд не использовали магию выше третьего круга, чтобы не напугать торговцев каравана), оценил, то, с какой легкостью они ей владели, и укрепился во мнении, что старик действительно невероятно силен.

Ульз и Арчибальд проводили все время за разговорами о магии, отчего Ольдра немного скучала. Эльфийка быстро заняла себя, записывая разговоры Ульза или же вычитывая что-то новое про проклятья, в те не многие минуты, когда Ульз уделял ей время. Скучающая Ольдра ярче всего проявляла себя на остановках и привалах. Женщина-цверг устраивала спарринги с простыми охранниками каравана, и не многие могли ей противостоять.

Арчибальду это напомнило, как Тог’рек, был готов сойтись в поединке почти с каждым. Интересно, будь он сейчас жив, кто бы победил, варвар или цвержка? Конечно же, варвар! Ольдра, хоть и была сильным и тренированным бойцом, но явного превосходства, что показывал каждым движением здоровяк, в ее стиле боя не проглядывалось. Единственный козырь, что у нее был, так это необычное оружие. Молот девушки состоял из толстого, почти в руку человека толщиной, древка и пары среднего размера молотов, на обоих его концах. Она держала древко двумя руками по середине, нанося удары молотами с отличной скоростью и мощью. Ее широкие ладони, что были в два раза шире ладоней человека, мощные руки и плечи, позволяли ей менять направления ударов с невероятной скоростью. Ольдра редко останавливала движение молота, превращая его во вращение, напоминая собой смертоносную мельницу. Ее оппоненты могли уследить за одним из молотов, и очень редко за двумя сразу, но на такой случай у нее были кулаки, почти по пол ведра размером. Даже опытный наемник, что когда-то был изумрудным охотником, не смог уследить за быстрым движением диковинного оружия и, сконцентрировавшись на его вращении, пропустил удар латной митенкой под дых, в тот самый момент, когда Ольдра вращала молот другой рукой.

Наемники, после пары зуботычин прекращали такие спарринги, но лишь трое из десятка, не упускали возможность, «обучиться новым приемам». На вопрос Арчибальда об уникальности оружия, Ольдра лишь пожала плечами: среди стражников народа цвергов, такое оружие не было чем-то уникальным. Она назвала его «даордом», и Юиль старательно все записала и зарисовала.

В Раденкузу они прибыли на пятый день и быстро нашли корабль, что направлялся на запад. Большую часть плаванья Арчибальд провел в изучении книг о магических проклятьях. Но их причины и источники были столь разнообразны, что выявить хотя бы какие-то общие черты, что могли знать цверги не представлялось возможным, и он отложил это дело до прибытия, вновь переключив свое внимание на Ульза. Юиль тоже включалась в разговор о магии и магических искусствах цвержского народа.

Ульз рассказывал, но с неохотой. Не потому, что боялся выдать секреты, а потому, что банально опасался выглядеть неумехой перед столь сильными заклинателями. Но постепенно отношения все налаживались, и Арчибальд даже дал Ульзу пару магических уроков.

Магия цвергов, была сильно связанна со школой земли. Даже их заклинатели чаще именовали себя геомантами, в том числе и Ульз. Их знания и умения восхищали Арчибальда: скорость заклинания школы земли была в два, а то и три раза выше, чем у заклинателей-людей. Сам Д’Энуре, применяя ускорения и усиления, был способен не отставать от них, но большая часть обычных заклинателей не смогла бы и приблизиться к цвергам. Ульз рассказал о множестве заклинаний, что Арчибальд и не слышал, такие как: [Железная Кожа], что защищало сильнее чем [Дубовая Кожа] и даже [Каменная Кожа], заклинание [Взор Василиска], позволявшее на время обездвижить своего противника или, например, [Зов Металла], что помогало при поиске полезных минералов, и многие-многие другие.

Некоторые, из самых талантливых цвержских геомантов, были способны применять слабые заклинания первого-второго круга школы земли, без создания магических кругов. Это удивило и Арчибальда и Юиль. Такое сопряжение с магическими силами могло быть характерно для ифритов или сильных магических монстров, но никак не для представителей разумных рас. Такое открытие позволило Ульзу почувствовать себя лучше, ведь не часто твои знания превышают знания сильнейшего магического заклинателя с опытом трех с половиной веков. Беседы, что они вели сильнее сближали их, и все лучше раскрывали перед Ульзом Арчибальда: старик действительно был отзывчив, мудр и прост в общении.

Единственным в их компании, кто изнывал все время плаванья, так это Ольдра. Но не от морской качки, а от тотального безделья. Участвовать в магических дискуссиях ей было не интересно, а найти себе партнера для тренировок не получалось: в отличии от наемников на суше, моряки были почти всегда чем-то заняты, и свободного времени либо не имели вовсе, либо использовали его для отдыха.

По просьбе Арчибальда шефство над цвержкой взяла на себя Юиль, но не будучи способной помочь в сражении, она пыталась придумать хоть что-то. Сначала эльфийка подумала, что Ольдре, как воину, стоило бы попрактиковаться в умении противостоять заклинателям. Цвержка отнеслась к идее со скепсисом, но это было лучше, чем ни делать совсем ничего.