Приключение Арчибальда Д'энуре: проклятье камня и пепла

Августу не нравилось воинственное рвение дочери. Он списывал его на подростковый возраст, не забывая, что сам помог своей матери «уйти на заслуженный отдых», будучи в тех же годах, что и его дочь сейчас.

– Августина, ты же понимаешь, что их ультиматум равносилен псу, кусающему колесо, мчащейся телеги?

– Отец, но они уже потерпели от нас поражение! Еще не много и…

– Поражение потерпел не Тран, а его дальний родственник, Дранут.

– Тоже Король «Истинной» Валирии? – с насмешкой спросила девушка.

– Тоже Король Истинной Валирии, – кивнул Август.

– Пф-ф-ф!!! Эта пара глупцов даже не способна определить, кто из них настоящий правитель!

– Таково их наследие. Лишь один в их роду, Трад Валирийский, оказался достаточно силен, чтобы бросить вызов династии Августов. А остальные, талантами и на дворян Империи среднего пошиба потянули бы с натяжкой.

– Я помню эту историю: Трад поднял восстание во времена Августа Третьего; Августа Темного.

– И?! – с наигранной заинтересованностью спросил Август.

– Отец, мы не на занятиях по истории!

– Важна не история, важны уроки, что из нее можно вынести. Так, что было дальше?

Августина насупилась, но возражать отцу не стала:

– Август Третий, для сохранения Империи целой, вынужден был признать независимость Валирии. И однажды, даже принимал Трада, как равного себе. Но судьба подарила ему не счастливый подарок: его первенцами стали двое мальчишек-близнецов. Они росли одинаковые во всем: как во внешности, так и в талантах. И чем дальше шло время, тем больше Трад понимал, что выбрать придется лишь одного. Когда мальчишки подросли и тоже стали это осознавать, то стали соперниками, все более друг от друга отдаляясь. Трад пытался это исправить, но ничего не получалось.

Последней его попыткой примирения, стало совершеннолетие двух принцев. В тот день он сказал, что забудет все их капризы и разногласия, если те, прилюдно пожмут друг другу руки и отринут прошлые обиды. Его попытка кончилась полнейшим провалом: принцы не то, что рук друг другу не пожали, а при всей знати королевства перешли на ругань, позоря себя и Трада.

И тогда у старика сдали нервы. Он выхватил свой церемониальный меч и одним ударом разрубил стол, на котором располагалась карта Валирии. Скомкав два примерно равных куска карты, он сунул их в руки принцев и, сказав лишь «Такова моя воля!», покинул столицу, больше при дворе не появляясь. Как бы его не уговаривали, Трад так и остался жить в своем далеком имении, а Валирия с того дня разделилась на Западную и Восточную. При том, что каждый из королей уверен, что именно его Валирия «Истинная».

– Все верно, моя хорошая, – улыбнулся Август. – И чему же нас учит история Августа Темного, и наследников Трада?

– То, что нужно лучше воспитывать своих потомков? – неуверенно предположила Августина.

– Почти. Эта история учит тому, что глупость рождается и бедняцких лачугах, и в королевских покоях. Не бывает рода, в котором не рождалось бы глупцов. Но чтобы государство не пало, нужно созидать и внедрять такие механизмы управления, что подержат его в ожидании нового, более толкового правителя. А теперь взгляни на этот пергамент еще раз. Что ты видишь?

Августина старательно прочитала все, что было написано несколько раз, но отблеска понимания на ее лице Август не увидел.

– Порой смотреть нужно не на то, что написано, а на то, что НЕ написано, – подсказал Август.

Августина насупилась и ее лоб покрылся морщинами. Эта ее привычка не нравилась Августу: чем сложнее ее будет «прочитать», тем легче ей станет принимать решения.

– Это не ультиматум…

– Угу, – кивнул довольный монарх.

– А значит, это сделка? – удивленной предположила Августина.

– Умница!

– Только я не понимаю, что именно он предлагает.

– Не буду тебя мучить: он предлагает военный союз.

– Против Западной Валирии?! Ты серьезно?!

– Не кричи и веди себя достойно. Не забывай, ты королевских кровей, а экспрессивность нам не свойственна.

– Прости, отец. Но я все еще не понимаю…

– Мы захватили четыре десятых Западной Валирии; к тому же ее самую плодородную часть. И король Восточной зарится на остаток, но понимает, что придется иметь дело с нами, раньше или позже. Своим ультиматумом он готов уступить нам половину оставшихся земель, в обмен на то, что другую половину оставшихся он приберет себе, а между нами возникнет воинственный нейтралитет. Это значит, останется лишь одна независимая Валирия – его Валирия.

– А как он ее захватит? Не думаю, что это одобрят соседи.

– Ну, тут масса вариантов. Я бы, например, сделал это под предлогом защиты от несостоятельной и неумелой знати Западных, перед этим подготовив почву провокаторами. Или, например, ввел войска под лозунгами, что лучше братский народ Восточной Валирии, чем порабощение Империей Августа. Или, можно было бы…

Его на полуслове прервал скрип двери. Август и его дочь обернулись и увидели трех вошедших женщин: Елену, коронованную Императрицу и его жену, Аурелию, его шестилетнюю дочь, и Тарию, секретаря и помощницу Августа на протяжении уже множества лет.

Жена и дочь сделали книксен, а секретарь поклонилась до пояса. Август слабым движением руки поманил их и, поднявшись вместе со старшей дочерью, направился в их сторону. Когда до них оставалось пять шагов Август, согласно этикету остановился, а женщины сделали еще три шага навстречу.

– Мой Император, – снова сделал книксен Елена; Тария молча поклонилась.

– Мой Импелатол, – детским шепелявым голоском произнесла Аурелия и, так же, как и ее мать, попыталась сделать книксен. Вышло это у нее не в пример хуже, но это лишь сильнее умиляло Августа.

– Как прошла прогулка?

– Вашими молитвами, мой дорогой муж, все прошло отлично.

Даже самому себе Август не мог признаться, любил ли он эту женщину или нет. Он не был наивным глупцом: жениться по любви ему было не суждено, и тем не менее пытался взрастить в себе чувства к ней. Единственное чувство, что он испытывал по отношению к своей жене безо всяких оговорок, так это огромнейшее уважение, за то, что она оказалась способна нести столь тяжелое бремя – бремя жены Императора.

На секунду он позволил себе быть не правителем, а любящим отцом и подхватил маленькую Аурелию, отчего та громко рассмеялась. В эти немногочисленные мгновения, когда он отбрасывал всю тяжесть правителя, он чувствовал себя истинно свободным.

– А меня так не баловали, – чуть ревниво произнесла Августина, под вспыхнувшим испепеляющим взглядом матери. Порой Август был уверен, что если бы он отдал своей жене под командование легион, то этот легион стал бы самым дисциплинированным в истории, а своего командира, солдаты боялись бы сильнее гнева богов.

– Так с тебя и спрос большой, – подмигнул старшей дочери Август и, спасая ту от гнева матери, произнес. – Будь столь добра, убери пергаменты со стола. Думаю, что небольшое семейное чаепитие нам не повредит.

В этот момент проявила себя, стоявшая статуей, Тария. Она едва заметно переминулась с ног на ногу, и Август, зная, что так незатейливо секретарь привлекает внимание, обратился к ней:

– Что-то случилось?

– У вас просит личной аудиенции сенатор Ростак Альпин, Ваше Величество.

Август нахмурился. Альпин хоть и был постоянным членом ближайшего круга его советников, но личную аудиенции просил крайне редко. К тому же, момент для аудиенции был выбран не очень удачно: не часто им выпадала минутка провести время, как нормальная семья.

Видимо это слишком сильно отразилось на лице Августа, и его жена с легкостью смогла прочитать его недовольство:

– А как насчет того, чтобы провести семейный ужин в беседке, в саду, мой Император? Пока мы ко всему подготовитесь пройдет около получаса.