Обилие образов лилий

– Знаешь, я частенько видел тебя в этом пабе, и сейчас, склеивая все свои воспоминания в единую картину, я понял кое-что. Я ведь видел тебя здесь только по пятницам, и ты всегда пил только виски, и, если мне не изменяет память, ты уходишь, выпив один стакан! – Эрик приподнял бровь. – Нет, нет, не пойми меня неправильно, я не допытываюсь, просто это выглядит немного комично, словно ты персонаж детективного сюжета. Если я лезу не в свое дело…

– Все в порядке, – перебил его Эрик. – Скажи, ты и правда хочешь узнать почему я пью тут каждую пятницу один стакан виски и ухожу? – Ник весь приподнялся и натянулся как струна.

– Да, будь добр, – он сказал это степенно, но по всем его телодвижениям было ясно, что интерес его разгорается все сильнее.

– Я пью именно здесь, потому что паб всего в квартале от моего дома. Да и виски тут не самый дорогой. Именно в пятницу, потому что потом идут выходные, и я могу не забивать себе голову в этот вечер работой. И именно один стакан, потому что мне нравится вкус, я не прихожу сюда напиваться. Освобождаю разум и просто отдыхаю от всей суеты, как-то так. Ну а делаю это каждую неделю, потому что я люблю следовать привычкам, соблюдаю некий ритуал. Не впечатлил?

Ник тут же сдулся как шарик. Он приосанился, взял стакан виски в руку: «Ну что ж, Эрик, который любит следовать своим привычкам, твоё здоровье!» отчеканил Ник и сделал небольшой глоток, сопроводив его позвякиванием кубиков льда в стакане. Тень улыбки скользнула по гладковыбритому лицу его собеседника. Он тоже сделал глоток.

– Ты напоминаешь мне одного знакомого, – начал Эрик.

– Одного знакомого? О, Эрик, расскажи же мне о нем! – свежий грушевый вкус и дубовый аромат потешили и так довольного собой Ника. – Может быть, я взгляну на себя со стороны?

Эрик поднес стакан ко рту и сделал еще один небольшой глоток, но продолжал молчать.

– Как звали этого знакомого?

– Ричи. Ричард, но все зовут его Ричи.

Ник молчал. Он не спускал пристального взгляда с карих, немного усталых глаз.

– Человек с удивительной судьбой, – произнес он с усмешкой. Ник почувствовал смесь сладости и горечи в этой фразе.

Он молча поднялся и пошел к барной стойке. Эрик опешил, фыркнул, и сделал последний глоток виски. Тепло разлилось по каналам его тела, попадая в кровь. Он уже поднимался, чтобы взять своё пальто со стойки в двух шагах, как Ник вернулся с двумя полными бутылками дорогого виски.

– Предлагаю уговор, – сказал Ник садясь обратно на своё место. – Ты расскажешь мне об «удивительной судьбе» этого Ричи, пока мы пьём одну бутылку этого прекрасного Джонни Уокера, и, если я и правда посчитаю её удивительной, вторая бутылка твоя. Он открыл бутылку и покрыл лёд в обоих стаканах светло-жёлтой ароматной жидкостью.

– По рукам, – сказал Эрик с насмешкой и плюхнулся обратно на своё место, прямо напротив Ника. Он принял позу рассказчика, голос его был крепкий, ровный, можно было бы ожидать, что услышишь «Давным-давно, в далеком королевстве…». Ник принял позу слушателя.

II. Оэнгус

1

Едкий дым просачивался в его легкие. Маленькие, детские легкие, он ведь был ещё ребенком, лет восьми с виду. Едкий дым просачивался в его легкие, хотя ему и так было тяжело дышать, он бежал, бежал сломя голову по темному лесу, но огонь догонял его. Огонь не очищающий, освобождающий душу от самой порочной клетки когда-либо существовавшей, но огонь поглощающий, болезненный, уничтожающий, сравнимый с чумой в своей вредоносности. Языки пламени спешили за ним не отставая, но выглядели они так, будто они совсем не торопились его догонять, будто это само собой разумеющееся, он всего лишь крошечный камешек на пути, галька, наступишь – и даже не заметишь. Он бежал быстро, закашливался, но не сбавлял темп, иначе – он сгорит, огонь прямо позади него, он уверенно наступал на каменный тротуар, машины мчались по дороге, мимо него, никто не остановится и не подберет его, пламя пожирало высотные здания прямо за спиной маленького мальчика, что ему стоит поглотить и его? Ноги стали ватными, каждый шаг давался всё сложнее, алый язык пламени царапнул его по спине, ноги его совсем не слушаются, он обернулся и… вспышка. Кроваво-красное пламя поглотило его. Он открыл глаза. Потолок. На лице капли пота, дыхание учащенное, пульс просто бешенный, словно сердце пытается выпрыгнуть из грудной клетки, а сухости во рту позавидовала бы сама Сахара, – если бы Сахара, конечно, умела завидовать.

«Это был всего лишь сон. Кошмарный, страшный сон. Просто кошмар. Как же жарко в комнате, я весь вспотел, нужно открыть окно». Только теперь он услышал барабанный стук, который отстукивал равномерную мелодию с того момента, как он проснулся. Тук-тук-тук. Это был стук по окну. Капли негромко стучали по оконному отливу. Шел дождь. «Вот блин, даже окно не открыть. Ну и ладно. Пить хочу». Стакан с тёплой водой стоял на низком столике возле кровати. Он потянулся взять его, неуверенно, шаря рукой в темноте, и задел его кончиками пальцев. Стакан полетел прямо на пол. Сердце скакнуло. Он услышал глухой стук стекла о мягкую поверхность. Стакан не разбился, но вся вода вылилась прямо на ковер. «Нужно протереть, чтобы тётушка Молли не ругалась». Он стянул с себя одеяло и свесил ноги с кровати, спрыгнул, поднял стакан и направился на кухню за тряпкой.

На кухне было темно, ветки били в окно вторя каплям, не перестававшим стучать, формируя музыкальный дуэт из стуков. «Страшно. Еще и не вижу ничего». Он потянулся к выключателю, щелкнул, лампочка на потолке осветила маленькую кухню. Он стал искать тряпку. «Куда они все делись? Может сверху… в шкафчике». Он пододвинул стул к кухонной раковине, над ней висели закрытые шкафчики. Он тихонько встал на стул, медленно открыл шкафчик…

– Ричи? Ричи, ты зачем залез на стул? Что ты там ищешь? Быстро слезай, ушибешься еще! – послышался встревоженный, но успокаивающий женский голос в кухонном дверном проеме.

– Тётушка, я уронил стакан и разлил воду на ковер, прости. Но я все вытру, сейчас, только найду тряпку.

– Ох, ничего страшного, Ричи, спускайся давай. Я сама все вытру, иди спать. – произнесла тетушка Молли. Голос был мягким, но настойчивым, да и ему самому не хотелось искать тряпку, вытирать воду. «Зачем вообще ее вытирать, она же впитается в ковер и всё. Дело-то». Мальчик ловко спрыгнул со стула, понурил голову.

– Хорошо, тётушка. Мне просто приснился кошмар, поэтому я его уронил…

– Не беспокойся, Ричи, это ведь был всего лишь сон, ступай в кровать, – ответила тётушка. «Всего лишь сон. Это и правда был всего лишь сон? Похоже на то». Он прошел мимо тётушки, в свою комнату. Маленький коридорчик, три шага, вот и его дверь. Он вошел в темную комнатушку, совсем небольшую, в ней помещались кровать, гардеробный шкаф, да стол у окна со стулом.

Капли дождя неизменно барабанили по окну. Ричи подошел и уставился в него. Ничего не было видно, только смазанные капли, летящие прямо вниз, мимо окна, да его тусклое отражение. Маленький мальчик, хилый, в пижаме с свисающими рукавами. Волосы были взлохмачены. Кончики русых, почти блондинистых волос едва вились, формировали узорные завитушки. Но сейчас они копной лежали у него на голове, словно это не волосы, а вспаханная грядка. «Вспахали, редькой засадили, а закопать забыли. Ну и ладно, утром расчешусь». Он не мог разобрать в темном отражении выражение своих серебряно-серых глаз, но он был уверен, что они заспанные. Веки с невыносимой тяжестью нависали над ними. Он юркнул под одеяло, совсем как лиса, накрылся, принял удобное положение и тут же уснул. Может быть, он уснул даже за несколько секунд до того, как успел принять удобное положение.

2

Вот и наступил долгожданный праздник. «А ведь дождь лил целую неделю, а сегодня такая хорошая погода, ни одной тучки на небе». Он ждал этот день весь июль. Ричи проснулся раньше тётушки, с первыми лучами солнца он вскочил с кровати и сразу же побежал на кухню, к календарю. Ричи отметил на календаре 29 июля, свой день рождения.

Он сидел за столом в маленькой кухне и ждал. Он знал, что вот-вот на кухню зайдёт тётушка Молли с тортом в руках. Она не заставила долго себя ждать. Худая фигура в бежевом плотном пеньюаре уже показалась в кухонном проеме, тетушка несла торт с торчащими из него горящими свечами. Их было десять штук. Язычки пламени блеснули ему прямо в глаза. Они весело танцевали над шоколадной начинкой, прерывисто дергаясь из стороны в сторону. Она напевала песенку:

“С днём рождения тебя,

с днём рождения тебя,

с днём рождения, дорогой Ричи,

с днём рождения тебя!”.

– Давай, милый, загадай желание и задуй свечи поскорее, пока они не потухли! – произнесла тётушка Молли. Ричи не медлил ни секунды, он уже знал, что загадать. «Я думал пол ночи и всё утро, это точно будет лучшее желание. Я хочу стать рыцарем! Рыцарем, как в сказках, которая читает мне тётушка Молли. Да, стать добрым рыцарем, который борется со злом, с мечом и в броне, обязательно в блестящей серебряной броне. А моим знаком на щите будет красная роза!». Он набрал полный рот воздуха и выпустил его одним махом на горящие свечки. Он потушил все огоньки разом.

3

Жара стояла невероятная. Это был один из тех дней, когда горячий воздух раздувал тебя изнутри, как мехи раздувают горнило. Спасал только легкий северный бриз, да соленая вода. Уитби Бич был наполнен отдыхающими семьями, дети плескались в воде. Ричи сидел на берегу с вытянутыми ногами, ходившая взад-вперёд вода омывала их. Ему было уже двенадцать, он возмужал за последние пару лет, хотя сам считал себя уже совсем «взрослым мужчиной», как иногда говорила ему тетушка Молли, – она часто так ему говорила в моменты, когда он падал и разбивал себе локоть или колено, или когда он просил её почитать сказку на ночь, обязательно про рыцарей, она тогда ему отвечала: «Ричи, ты уже взрослый мужчина, давай, переставай хныкать, гляди, ну, гляди, у тебя на коленке лишь царапина, вот, то-то же, на, утрись», она давала ему белый платок дабы утереть детские слёзы, которые только успели выступить из его серых глаз. Светлые волосы вились до верхних кончиков ушей, стройное, почти окрепшее тело приказывало завершить своё формирование через пару-тройку лет. Он поглядывал то на детей, весело плескавшихся и брызгающих водой друг в друга, то на подростков, мирно сидевших на песке и о чем-то бесконечно разговаривающих. Он не знал куда себя деть. «Ведь не у одного меня почти нет друзей в школе. Вон мальчик ходит по берегу и собирает ракушки совсем один. А возраста он моего, я думаю. Да и в средней школе я всего лишь один год. Вот пройдет лето, и в новом учебном…».

– Привет! – голос девочки молотком выбил его из бесконечного потока мыслей. Она застала его врасплох. Тихо подошла по песку сзади и поздоровалась ему в спину, он растерялся. «Как коварно!», пронеслось у него в голове.

– Кхм, привет, – произнёс он, оборачиваясь и поднимаясь с песка. Над ним стояла девочка примерно его возраста, лет двенадцати, в синем купальнике, покрывавшем её тело от груди до бёдер. Аккуратное личико девочки было совсем ему незнакомым. Рыжеватые мокрые волосы облепляли её бледные, худенькие плечи. На левом плече виднелся белый, едва заметный шрамик в виде христианского креста. Она смотрела ему в глаза. Тонкие губы играючи преобразовались в улыбку.

– Я Иви. А тебя как зовут?

– Ричи. Очень приятно, – он протянул руку. Иви оголила свои ровные зубы в еще более широкой улыбке. Она протянула руку в ответ и пожала её. «Вот болван, зачем я вообще руку протянул?». Её рука была еще влажная, как и всё тело, она только вышла из воды.

– Почему ты сидишь здесь один, Ричи?

– Я отдыхаю, а ты почему одна? – он постарался избежать ответа.

– Я приехала на пляж с родителями, они вон там, загорают, – она произнесла это уверенно, бойко, не спуская глаз с Ричи. Они встретились взглядами, он смотрел в её глаза цвета морской волны. – Не хочешь построить замок из песка? – сказала она весело, хихикнула, приподнялась на носочках и опустилась обратно.

– Давай, – ответил он, не думая, расплываясь в улыбке.

Наступал вечер. Солнце начинало садиться, но это совсем не тревожило Иви и Ричи. Они сидели на теплом песке. Вода, приносимая волнами, каждый раз почти доходила до них, казалось, что она их вот-вот коснётся, но всякий раз она возвращалась назад ни с чем. Они сидели на песке и строили замки уже три часа к ряду, может, даже четыре, но Ричи казалось, что время остановилось, не было прошлого и будущего, да и настоящего тоже не было, была только Иви, её задорный смех и её привычка время от времени подергивать головой, как будто она пыталась сбросить все капли воды с волос разом. Он улыбался каждый раз, когда она так делала. Они строили песочный замок непроизвольно, руки машинально набирали мокрые кучки песка и перекладывали их друга на друга. Они разговаривали. Они разговаривали обо всём, сначала они говорили про себя, потом они рассказали друг другу о своих школах, семье, родителях и тёте, о друзьях и о планах, они говорили о погоде, о синих волнах, качаемых порывами ветра, об облаках и песке, она рассказала ему про шрам, упала в детстве, ничего особенного, но он это запомнил именно потому, что в этой истории не было ничего особенного, он же рассказал ей о родителях. Он их почти не помнил, они сгорели в пожаре. Они говорили о возвышенных чувствах и о обычных желаниях, о мечтах. На теплом песке сидели два уже не ребенка, но еще не взрослых человека, они чувствовали себя как Инь и Ян, начало женское и начало мужское. Сейчас они снова говорили о себе, но не как в начале разговора, по отдельности, а так, будто они вместе, как будто они и раньше всегда были вместе, вместе росли, вместе ходили в школу, вместе гуляли и вместе приехали отдыхать на Уитби Бич.

Иви то и дело запрокидывала голову, взрываясь громким смехом с шуток Ричи, расправляя свои яркие, тоненькие плечики, скидывая с них свои уже высохшие, рыжие волосы. А Ричи всё улыбался. Он чувствовал себя целым. В голове не было и мысли, которая металась бы из стороны в сторону, был только штиль. Тотальное спокойствие разума.

– Иви! Иви, нам пора, пойдем! – спокойствие перебилось, послышался крик в их сторону. Кричала высокая женщина, уже полностью одетая и готовая к отъезду, очевидно – её мама. Иви приподнялась, она уже хотела прощаться с Ричи, но он не дал ей сказать и слова.

– Иви, мы должны снова встретиться, ты ведь сама из Пенрита, и ты пробудешь в Йорке до сентября? Давай договоримся, ровно через две недели ты уговоришь своих родителей снова приехать на Уитби Бич, а я свою тётю? – протараторил Ричи с такой скоростью, словно он актёр закадрового дубляжа, озвучивающий в рекламе побочные эффекты нового лекарства. Она улыбнулась своей самой тёплой улыбкой.

– Хорошо, Ричи, я была бы рада. Ровно две недели, так?

– Да, да, через две недели, на этом же пляжу.