Темный исток

– Только вот весь твой план пошел прахом: старуха умерла, тебя самого ранили, а мне пришлось отбиваться вилкой от своры озверевших наемников. Отлично сработано! Браво!

– Не начинай, – предупредил Мекет. – Я понимаю, что кое в чем просчитался, однако главной цели мы все же достигли – Шубит устранен и, казалось бы, все получили, чего хотели. Только мы недооценили Треззлу. Возглавив фебовцев, он стал опасаться, что правда о заговоре всплывет наружу, и задумал убрать с дороги единственных свидетелей. На всякий, видимо, случай. Он решил натравить соплеменников на нас и тем упрочить свое положение. Благо, Желтый Малыш предупредил меня прежде, чем Треззла вышел на наш след самостоятельно и мне удалось сделать так, чтоб он немого поплясал под мою дудку…

Что в итоге вылилось в печальную историю у ангара, мысленно закончил я за брата, но вслух сказал:

– Я тебе поражаюсь! Дважды умудрился подставить меня под нож, но при этом даже словом не обмолвился. И ты еще ждешь, что я буду тебе доверять?

– Не драматизируй, – поморщился Мекет. – Все не так страшно, как кажется. К тому же, открой я всю правду сразу, ты бы ни за что не подписался участвовать. А так, можно сказать, даже проявил себя с самой лучшей стороны. Высокие моральные качества там и все такое…

– Ну и скотина же ты, – не веря ушам своим, констатировал я.

Но Мекет возразил:

– Неа. Я просто забочусь о нашем с тобой благе.

– Знать бы еще, что именно под словом «благо» ты подразумеваешь. Надеюсь, не постоянные стычки с Треззлой, которому позволил сбежать?

Брат отмахнулся:

– О Треззле можешь не беспокоиться. Он здорово в штаны наложил и еще нескоро осмелится высунуть нос из укрытия. Он понимает, что я нарочно сохранил ему жизнь и теперь голову сломает, пытаясь разгадать, почему я так поступил.

Если в этом и был какой-то особенный смысл, то я его не видел.

– И что с того? Что это даст?

– А то, мой дорогой Мозголом, что Желтому Малышу будет крайне легко им манипулировать, а это, в свою очередь, таки позволит нам с тобой существенно расширить поле деятельности. Как и задумывалось.

– Только не забывай, что этот Треззла, с его-то связями, без труда отыщет тех, кому твое существование уже набило оскомину. Судя по тому, что я видел, в долгу он точно не останется.

Усевшись обратно в кресло, Мекет положил руки на подлокотники и самодовольно произнес:

– А ведь на это я и рассчитываю.

Несколько долгих секунд я молча разглядывал физиономию брата, пытаясь понять, на самом ли деле он спятил или всего-только претворяется. Так и не сумев определить, я сказал:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Мекет подмигнул:

– Как всегда, братик. Как всегда.

Немного помолчали. Затем я спросил:

– Куда ты спрятал тела?

Брат пожал плечами:

– Оттащил в утилизатор. Брэнд обещал все устроить.

Я понимающе кивнул. Брэндом именовали хозяина местной станции утилизации отходов. С Мекетом он был на короткой ноге и уже не раз помогал ему избавляться от нежелательных последствий, время от времени возникавших в ходе расследований. Увы, но такова была неприятная специфика занятий частным сыском на Семерке.

– Ну так что насчет Яртеллы? – желая поскорее покончить со всем этим, напомнил я.

Едва услышав название ненавистной планеты, Мекет мгновенно помрачнел. Он долго-долго размышлял над чем-то, постукивая пальцами по подлокотнику, и наконец сказал:

– Ладно, мы летим. Наша таинственная подруга слишком хорошо платит, чтобы отказываться от такого дела. Но предупреждаю: робота находим и назад. Никаких блужданий по развалинам, никаких раскопок и прочей мути, от которой ты так тащишься, усек? Приземлились, забрали металлолом и сразу ходу. И без возражений. Учти, глаз с тебя не спущу!

Какое-то время я молча разглядывал лицо брата: челюсти стиснуты, глаза чуть ли не мерцают от ярости.

– Интересно, – негромко проговорил я.

– Чего тебе интересно? – осведомился он.

– Лейров вырезали больше двухсот лет назад, а ты их так ненавидишь, словно у тебя с ними личные счеты.

Мекет не то, чтобы вздрогнул, но как-то по-особенному дернулся и машинально почесал шрам на ладони. Само собой, это заставило меня задуматься о наличии здесь причинно-следственной связи. Однако задавать наводящие вопросы я не рискнул. А брат заговорил, хоть и далеко не сразу:

– Это не ненависть. Это – здравый смысл. Не люблю, когда кто-то берет на себя больше, чем в силах унести. Лейры слишком много хапнули и подавились. Возомнили себя полубогами и поплатились за свое вероломство, отправившись в небытие. Туда им и дорога.

Я хотел кое-что добавить, но он не дал мне и рта раскрыть.

– Я знаю, тебя эта тема здорово забавляет, но предупреждаю: увижу хоть одну из тех инфернальных книжонок, что ты прячешь в своей каюте, тут же повыбрасываю в открытый космос. Так что лучше даже не заикайся об этом.

Я вспыхнул:

– Не смей совать свой нос в мои вещи!

– Не смей говорить мне что делать! – рявкнул Мекет. – Это мой корабль и мои правила. И покуда не разживешься своим собственным, будешь делать то, что я говорю!

Я с трудом сдержал приступ раздражения, окативший меня волной раскаленной лавы. Я много чего мог сказать братцу, много, о чем напомнить и предъявить. И если бы хоть чуть-чуть верил в то, что это поможет, так бы и поступил. Человека упрямее Мекета я в жизни своей не встречал. Кроме того, насколько легко и быстро он выходил из себя, настолько же быстро успокаивался, сожалея о брошенных в гневном порыве словах. И поэтому я просто промолчал, сделав вид, будто уступаю. В конце концов, еще не случалось момента, чтобы последнее слово так или иначе оставалось не за мной.

– Позови девчонку, – сказал Мекет уже мягче, будто сам понял, что почти перегнул палку. – Пора лететь.

Стоило мне подойти к створкам лифта, как те сами собой разбежались в стороны, пропуская Диану в рубку.

– Ты вовремя, – заметил я, заставив себя отмахнуться от мысли, будто она каким-то образом могла подслушать наш с братом разговор.

Девушка ничего не сказала, лишь молча прошествовала к пассажирским креслам и опустилась в одно из них.

– Ты бы тоже прижал свой зад, – посоветовал мне Мекет, пробегая пальцами по панели управления. – Взлетаем.

Громче загудели антигравитационные двигатели и корабль с легким толчком оторвало от поверхности. Я поспешил усесться, чтобы в случае чего не кувыркаться мячиком по рубке, и пристегнулся ремнями. Полеты в космосе всегда доставляли мне удовольствие, но вот процесс отрыва от планеты, как правило, заставлял все мои внутренности сжиматься в одним маленький, но твердый комок.

Позади осталась «воронка» причального дока и длинный нос «Ртути» беспрепятственно вспарывал легкие перистые облачка, видимые через лобовой иллюминатор и окружившие Глосс с утра пораньше. Что ни говори, а Мекет был первоклассным пилотом и очень плавно уводил звездолет в открытый космос.

Высоту набирали быстро и уже через какие-то секунды атмосфера Семерки начала истончаться, темнея на глазах.

– Расслабься, малыш, – проговорил Мекет. – Мы почти на свободе.