Бойцы с окраины галактики

– А это означает, что мои конкуренты не оставят без внимания ни одного моего шага. Так что если бы я попытался устроить нашу встречу еще где-нибудь, то к этому месту мгновенно слетелась бы целая стая стервятников, пробавляющихся крохами информации, которые они подбирают с пола у моих ног и продают конкурентам. – Он усмехнулся. – Впрочем, если бы я рискнул нелегально использовать поле подавления, то этих тварей стало бы столь много, что ни о каком сохранении тайны не могло бы быть и речи.

Он снова сделал паузу, но, заметив, что его невольные собеседники совершенно не реагируют на столь старательные потуги на оригинальность мышления, нахмурился. Однако его собственный апломб не позволил ему долго сердиться. Господин криво усмехнулся:

– Так что пришлось найти нестандартное решение. – И его усмешка стала самодовольной.

В кутузке установилась тишина. Потом Энтони осторожно спросил:

– И что же это за бизнес?

Но ответ неожиданно прозвучал с другой стороны:

– Господин – букмекер, не правда ли?

Все обернулись в сторону Берса, произнесшего эти слова. Господин букмекер торжественно вскинул руки и еще несколько раз хлопнул в ладоши:

– Браво, браво, лэр Биерс, вы еще раз порадовали меня, уже третий за сегодняшний вечер. – И, поймав недоуменные взгляды Энтони и Стива, пояснил: – Первый раз это было в баре, а второй здесь, когда вас только привели. – И он с довольным видом уставился на Берса, ожидая его реакции.

Берс молча смотрел на букмекера. Несколько мгновений они обменивались взглядами, потом лощеный господин не выдержал и отвел глаза. И тут же, спохватившись, что стоящие рядом подчиненные могут истолковать это как непростительную слабость, побагровел и принужденно рассмеялся:

– А ну-ка удивите меня еще раз. Скажите, что же мне от вас нужно?

Берс пожал плечами:

– Это очевидно. Вы хотите, чтобы мы проиграли.

Господин снова хлопнул в ладоши, но на этот раз в каждом его жесте сквозила развязанная вальяжность. Энтони и Стив удивленно переглянулись.

– Но зачем? – пробормотал Млокен-Стив. – Игры флотского чемпионата не котируются в тотализаторах. Это же чисто любительские соревнования.

Букмекер снисходительно рассмеялся:

– А почему бы нет? Потому что так установили эти желтоголовые снобы-лорды? Ха! Они до сих пор воображают, что продолжается золотой век и империей правит император. Империей давно правят деньги. – Он презрительно поджал губы и ткнул тростью в сторону мерцающей мембраны. – Ибо если бы это было не так, то я находился бы здесь не по своим делам, а по решению суда. – Он сделал паузу, давая собеседникам время для того, чтобы те оценили его очередную шутку, а потом продолжил: – Я из тех, кто умеет делать эти деньги, и основным моим принципом является то, что если люди чего-то хотят, то им следует это дать. – Он картинно развел руками. – И если люди хотят делать ставки на команды флотского чемпионата, то тот, кто первым застолбит этот бизнес, получит максимальную прибыль. – Тут он тонко улыбнулся и с нажимом закончил: – На этой планете первым был я.

На несколько мгновений в камере установилась тишина, потом Берс спокойно спросил:

– И что вы нам за это предлагаете?

Млокен-Стив изумленно уставился на него, но Берс не обратил на это никакого внимания. Букмекер снова улыбнулся:

– Вы продолжаете меня удивлять, мистер Биерс. Я думал, что мне будет достаточно сложно с вами договориться, и, честно признаюсь, вы вызывали у меня наибольшие опасения.

– И потому вы взяли с собой столько уговорщиков, – зло пробормотал Стив.

Букмекер рассмеялся:

– О, со мной всего лишь семеро. Остальные – шушера, которая не имеет ко мне никакого отношения.

– Но вы же говорили о строгой конфиденциальности, – удивился Энтони.

– Совершенно верно, – кивнул букмекер, – но в данном случае соблюдать ее имеет смысл только в течение ближайших трех дней, а за это время ни один из присутствующих не покинет этого помещения. Это я могу вам обещать абсолютно точно. За исключением нас, конечно.

Млокен-Стив зло сощурился:

– Значит, через три дня каждая собака в округе будет знать, что мы сдали матч?

– Ну и что? – удивился букмекер. – Вам-то что за дело? Вы же не профессиональные игроки. Вас не смогут привлечь к судебному разбирательству, и это никак не отразится на вашей карьере. А мои клиенты прекрасно представляют, что вступают в конфликт с законом лордов, уже когда обращаются в мою контору, и им тем более не придет в голову никого обвинять. К тому же, – тут он улыбнулся, – вы к этому времени будете уже далеко и, – он многозначительно поднял палец, – с очень приличными деньгами в кармане.

Тут Стив взорвался:

– Да на кой черт нам ваши деньги, если…

– Сколько? – спокойно спросил Берс.

Млокен-Стив осекся и изумленно уставился на него. Букмекер же покровительственно кивнул:

– Уважаю деловых людей. Скажем… по три тысячи кредитов. Каждому.

Берс покачал головой и произнес:

– Прибавьте нолик.

Букмекер изумленно вытаращил глаза, а потом саркастически расхохотался:

– Простите, лэр, но на подобные гонорары у меня могут рассчитывать только ведущие игроки высшей лиги.

Берс молча пожал плечами. Какое-то время они смотрели друг на друга, потом букмекер отвел глаза и произнес деланно равнодушным тоном:

– Что ж, господа, мне очень жаль, но я не могу согласиться на ваши условия.

Млокен-Стив, которому все это очень не нравилось, облегченно расслабился, но следующие слова букмекера показали, что он рано обрадовался.

– Но это не означает, – с нажимом продолжил тот, – что мы можем просто разойтись по сторонам, не придя ни к какому соглашению. Я вложил в предстоящую игру слишком много, чтобы положиться на волю случая. – С этими словами он кивнул двум мордоворотам.

Те шагнули вперед и, сноровисто ухватив Энтони, заломили ему руки. Млокен-Стив рванулся вперед, но тут же был перехвачен еще двоими. Остальные развернулись к Берсу, но тот стоял спокойно, невозмутимо рассматривая эту кутерьму. Букмекер несколько мгновений напряженно ожидал, что же предпримет Берс, но тот классически держал паузу. Господин слегка расслабился и расплылся в улыбке, которая на этот раз была с налетом презрения:

– Что ж, разумное решение, лэр Биерс. Утром вас двоих выпустят, а ваш друг, – он кивнул в сторону Энтони, – который, по моей информации, участвовал всего в одном из прошедших матчей, останется у нас, так сказать, в гостях, – он хохотнул, – чтобы мы были уверены в вашем хорошем поведении. Как объяснить его отсутствие – ваша проблема. – Букмекер сделал паузу, ожидая реакции Берса, но тот все еще хранил молчание, и господин вальяжно закончил: – Кстати, мое предложение по-прежнему остается в силе. После игры вы получите по три тысячи, – и он замолчал.

На несколько мгновений в камере повисла тишина, потом раздался придушенный голос Стива, которому зажали горло:

– Ну… берсерк… давай…

Один из конвоиров грубо выругался и сильнее стиснул пальцы на его горле. Стив захрипел. Берс повел глазами по сторонам, на мгновение задерживая взгляд на каждом из мордоворотов букмекера, а потом… исчез. Вернее, всем присутствующим в камере показалось, что он исчез, но это было не так. Двое верзил, держащих Стива, вдруг взмыли в воздух спинами вперед и с грохотом рухнули на нары, сделанные по трем сторонам камеры. За ними последовали двое, которые держали Энтони, и только в этот момент воздух прорезали несколько разрядов парализаторов, ударившие в то место, где находился Берс во время разговора. Но было поздно.

– Прикажите им бросить парализаторы, лэр букмекер.

Трое оставшихся верзил нервно обернулись на голос. Берс занял позицию за спиной главного режиссера всей этой кутерьмы, и тому вряд ли понравилось, как развивается постановка, которую он считал успешной, поскольку в данный момент он стоял на коленях, голова его была слегка вывернута и пригнута к левому плечу. В общем, было не очень больно, но господин букмекер чувствовал, что если сильные руки, держащие его голову, сдвинутся еще хотя бы на полпальца, то его шейные позвонки лопнут с веселым, звонким треском.

– Бросить… – просипел букмекер. Трое верзил пару мгновений неуверенно обменялись взглядами, потом одновременно швырнули оружие на пол. Берс отпустил руки и сделал шаг назад. Окинув взглядом напряженные фигуры верзил, он негромко произнес: