Пушки и колокола

– Да при том, что твоими словами мечты князя о единовластии в дела сотворяться начали. Твоими заботами – и орудия, и науки, стращать строптивых. Так, плода сладкого вкусив, уж и остановиться – беда. Еще Дмитрию Ивановичу надобно. А удачи мужьи то ведь и жены доброй заслуга; муж, он что малец. Холить, лелеять и баловать надобно бы. А без того всего – тьфу – человечишко пропащий.

– Ох и умна же ты, колдовка, – вдохнув чуть глубже насыщенного раскаленным паром воздуха, пожилой человек закашлялся.

– Мужа стезя – подвиги великие вершить, жены – огонь в мужике своем поддерживать да на свершения великие сподвигать.

– Откуда же мудрость твоя, Аленка? – потянув руку к упругой женкиной груди, выдохнул Николай Сергеевич. Вместо ответа женщина поднялась на ноги, и, взяв в руки веник, словно опахалом, начала обмахивать им учителя, нагоняя жар.

– Не торопись, Никола, успеется, – улыбнулась в ответ та. – Ты сейчас слушай, что говорят тебе, да запоминай. А паче благодари, что есть кому теперь за тобой приглядывать да от сумасбродства твоего же оберегать. Ты, муж мой, – резко распластав тяжелый веник по спине прогнувшегося мужчины, продолжала та, – яхонт добрый. Так, и камень драгоценный в руках одного мастера погибнет, а у другого – еще дороже станет. Князю же самые бесценные камни надобны бы.

Растерявшийся от такого, Булыцкий ничего не отвечал, лишь, то и дело теряя чувство реальности, наблюдал за действиями супруги, порою даже сомневаясь: а обычная ли она женщина вообще или ведьма какая, вещи непростые глаголящая. И настолько все это необычно было, что ни холод даже отрезвляющий снега, в который падал Николай Сергеевич между лупцеваниями вениками, ни кваса бодрящего свежесть не могли вернуть ощущение реальности. Хотя, казалось бы, – баня простая.

Уже закончив и в дом войдя, тяжко повалился на скамью. Тут же, словно по волшебству, перед ним возникли чаши с душистым липовым отваром да с медом, а за стол, прямо напротив мужа, села раскрасневшаяся и посвежевшая Алена.

– Откуда мудрости столько-то? – осторожно отхлебнув из керамического блюдца[39 - Очередное нововведение. В Московском княжестве в то время не использовались.] душистого напитка, поинтересовался Николай Сергеевич. – Как посмотреть, так и молодуха, – в ответ девушка скромно потупилась, – как послушать, так… – запнулся он, не зная, как бы четче мысль сформулировать, – так и женщина, век прожившая да всего повидавшая.

– Какая мудрость, Никола? – кротко поинтересовалась та. – Не до разговоров-то и было. На тебя, супруг мой, поглядеть, так и муж седой… А как до дел, так и богатырь.

– Чего? – Пенсионер удивленно отставил блюдце в сторону.

– Затяжелела я, – скромно улыбнувшись, отвечала Алена. – Малая у нас будет… Или малой.

– Во дела, – только и смог ответить Николай Сергеевич.

После разговора этого крепко задумался пришелец. Ведь уже не впервые ловил он себя на таких вот провалах. И если часть из них он еще хоть как-то мог списать на нездоровье, горячку и жар, то сегодняшнее происшествие совершенно выбивалось за данные рамки. Ну, разве устал больше обычного. Но ведь здоров! Настолько, что уже после обеда он, чуть отлежавшись, умахнул на доменную печь, поглядеть, как успехи с литьем.

Беда, конечно, с ядрами этими получалась! Как сообразил, что князь мусором всяким стволы заряжает, так и взвился. На кой пушки мощные, если как ни попадя пользоваться ими?! Ядрами из таких палить, да и только. А лучше – снарядами! Тогда лишь и дальность будет, и точность! А иначе – ну беда ж!

– Что за ядра такие? – полюбопытствовал князь.

– Шары литые. По размеру дула.

– Чего? Литые, говоришь?!

– А как иначе? – тут уже пора Николаю Сергеевичу удивляться пришла.

– Ох, и дорого твое орудие получается-то, – вскипел Дмитрий Иванович. – Мало того что сами – бронзовые, так тебе еще и ядра!

– А как иначе-то?!

– Вон, у тебя артель целая литьем чугунным мается! Их и заставь!

– И то верно, – разом согласился пришелец. – Не подумал о том. Благодарю тебя, князь.

– Не благодари, а ядра свои дай лучше!

Так и порешили. Покинув княжьи хоромы, пожилой человек крепко призадумался. Не знакомый с технологией литья таких вещей, начал он варианты перебирать, один другого фантастичней придумывать. И в воду холодную порции чугуна выливать, уповая на то, что он сам как-то там форму примет нужную, и ложку выковать полукруглую, чтобы ею материал зачерпывать да остужать, а потом эти полусферы как-то там и объединять. И ведь ходил, сам себе на уме, пока женка-то, состоянием его вечно смурным озабоченная, не поинтересовалась. Чего, мол, мрачнее тучи ходишь? Нехотя, но поведал Николай Сергеевич о беде своей.

– Так, а в формы если залить? Вон, как и пищалки твои, – Аленка лишь удивленно пожала плечами.

– Так потом бить формы эти?

– Ну и побьешь. Глина ведь. Вон, что сору ее.

– А ведь и права ты, – согласился мужчина, в очередной раз отмечая сметливость супруги своей. – И прок, и польза; и мастеровые не попусту чугун лить будут, да и чего нового, может, удумают. Ох, и мудра, – в очередной раз восхитился пришелец из грядущего.

– А чего мудрого-то? – удивилась в ответ женщина. – То ты все перемудрить норовишь.

У самой домны копошились несколько человек, разбивая глиняные комки, высвобождая из них темные шары неправильной круглой формы.

– Бог в помощь, – приветствовал он работников.

– Здрав будь, Никола, – оторвавшись от занятия своего, понуро отвечали те.

– Никак?

В ответ мужики хмуро кивнули в сторону невысокой пирамидки, выложенной из неказистых ядер.