Американец. Капитаны судьбы

Зато с пластинки, к моей гордости, звук воспроизводился вполне приемлемо, хрипов и шипения было поменьше, чем у обычного граммофона. Так что музыка с пением одновременно и развлекали публику, и не позволяли услышать нас посторонним.

Нет, комфорт, что ни говори! Цивилизация! Да и потом спуск до Повенца предстоял в комфортабельном электрическом вагончике, этаком миниатюрном трамвае.

А уж в ноябре – и вовсе расчудесно будет! Доплыть до Медвежьегорска, а там сесть на экспресс – и раз! – за два с половиной часа уже в Беломорске! За два неполных года стройки сумели добиться проходимости всего с одной пересадкой.

Тимонов может гордиться своим проектом! Пока же он торчал на Всемирной выставке в Париже. Золотую медаль за проект канала ему уже вручили, но предстояло дождаться окончания выставки. Самого меня дела не отпустили, так что наш концерн там представляли Тимонов и Гребеневич.

– Да не в степени дело! Я ведь видел, вы за прогресс всей душой болеете. Лекции мальчишкам читаете, электростанции в глуши строите, о рабочих радеете… Не все наши предприниматели так себя ведут, далеко не все! И в другом тоже…

– Эмансипированных дам на работу беру, революционеров привечаю, евреям покровительствую! – продолжил я.

Дмитрий Иванович поморщился. При всей широте взглядов он был глубоко верующим человеком, патриотом и монархистом. Даже с лёгким оттенком национализма[9 - Это чистая правда. Д. И. Менделеев на первых порах очень даже сочувствовал «Союзу Михаила Архангела», то есть «черносотенцам». Позже, увидев их методы, дистанцировался. Но лёгкий русский национализм был ему свойственен.].

– Не в том дело! Я же вижу, вы – человек православный. Китайских братьев по вере от смерти спасаете, пастыри местные вас очень уважают. Да и не о том я! – энергичным жестом он отмёл нежелательный поворот беседы и вернулся к прежней теме: – Как вы не понимаете, знание, переданное миру, на благо всего мира и используется! Прогресс ускоряет. Нельзя же только о прибыли думать, право!

Наталья откинулась на спинку стула, всем видом показывая, что слушает внимательно, но молчала. Тищенко с Семецким скопировали её невербальный сигнал. Олег Викторович, дождавшись первого тока с ГЭС, наконец-то вырвался в отпуск в Одессу, впервые за два года. Ну а Семецкий до Южной Пальмиры едет с ним, а потом планирует двинуться к бурам.

Очень уж ему хотелось опробовать новые карабины Нудельмана, с отъёмным магазином. Да, я выполнил обе его просьбы и даже с небольшим довеском. Соорудил примитивный гранатомёт на основе «обреза» от «берданки» и наштамповал магазинов «с двумя точками крепления». Правда, каждый магазин после штамповки пока приходилось отшлифовывать индивидуально, причём вручную! Да и ёмкость магазина была всего пятнадцать патронов, но в целом… в целом агрегат получился вполне достойный. Хотя совсем не напоминал «калашникова», образ которого вставал у меня перед глазами при словах «отъёмный магазин»[10 - Воронцову, как человеку сугубо гражданскому, позволительно этого не видеть, но авторы считают, что карабин Нудельмана поразительно напоминает СКС – самозарядный карабин Симонова. Только ствол немного длиннее, приклад пластиковый и магазин отъемный, на пятнадцать патронов. Впрочем, в более поздних и массовых вариантах для удешевления стали делать и десятизарядку с неотъёмным магазином.]. Отсутствовала пистолетная рукоять, да и магазин был почти вдвое короче. В длинном магазине пружина часто перекашивала. Наверное, сталь у нас не та, что в магазине «калаша». Стрелял он только одиночными, да и весил побольше. И точность приемлемая была только на расстоянии метров до трёхсот, не дальше. Зато в нём, как и автомате Калашникова, имелась газоотводная трубка. Просто в неё подавались не раскалённые газы от выстрела, а углекислота из баллончика.

Но, когда я, ожидая новых лавров гения, поинтересовался, почему бы и не использовать часть энергии пороховых газов напрямую, на меня только кисло посмотрели. Оказывается, не я первый такой умный. Пытались уже. Тот же пулемёт Кольт 1895 года именно на этом принципе построен. Да и в карабинах продолжают пытаться. Но пороховые газы пока что очень грязные, так что такая трубка слишком быстро забивается. Ну и кому оно надо, спрашивается, посреди боя оружие чистить?

Что за довесок я им дал? Да просто толовых шашек щедрой рукой отсыпал! Мы как раз экспериментировали с производством тола, так почему и не поделиться? Причём экспериментировали не с самим толом, там все ясно. Синтез тринитротолуола даже в этом времени был уже неплохо отработан! Нет, я разрабатывал максимально дешёвые источники самого толуола. Сейчас его из коксовой смолы выделяли, получался он «грязным», да и выходило его не очень много. Вся российская металлургия всего около тысячи тонн в год могла давать. Я же, по примеру будущего, взял за основу технологии нефтепереработки.

Увы, мои проекты по заселению и промышленному освоению Севера всё ещё упирались в проблему ограниченности топлива. Уголь приходилось везти сюда издалека, и он был дорог. Нефть с доставкой тоже обходилась недёшево. Единственным выходом на ближайшие годы была нефтепереработка. Если по приличной цене продать «светлые» продукты, то мазут, можно сказать, оставался бы почти даром.

Однако и тут была проблема. Хотя даже в моем будущем многие почему-то считают, что там ничего сложного, всего лишь «загнал в перегонный куб да перегнал», но на самом деле, нефтеперегонка – лишь начало, дающее довольно простые продукты, из которых ценным сейчас считается только керосин, а его выход не очень-то и велик. Немного позже, когда дизельные двигатели станут более распространены, ценной станет ещё и солярка. А прямогонный бензин вообще-то мало куда годится. Октановое число у него около сорока-сорока пяти, т. е. движки на нем получаются тяжёлыми и низкоэффективными.

Вот и выходило, что надо солярку и прямогонный бензин во что-то более ценное переработать. Для этого я строил установки изомеризации бензина, крекинга и прочее. Все это – довольно непростые химические процессы. Но в результате можно было получить высокооктановый бензин, кумол и толуол с бензолом.

На высокооктановый бензин у меня уже и сейчас был немалый внутренний спрос – бензопилы, лодочные моторы, а в перспективе и автомобили с самолётами. Компактный и мощный мотор без высокооктанового топлива не работает. И фишка в том, что здесь и сейчас такое топливо было только у меня!

Бензол можно было в небольших количествах добавлять в топлива, ещё больше повышая октановое число, но главное – из бензола можно было получать анилин на красители и фенол, который много для чего годился – и на взрывчатку, и для медицины, но главное для меня – на фенолформальдегидные смолы. А дальше – прямая дорога к производству дельта-древесины, карболитизированной фанеры, карболита и ДСП. Прорывные материалы. Причём и патент на них взять можно, и реализовать на здешних технологиях. И совершенствовать их можно десятилетиями.

Поэтому я использовал все три пути применения бензола.

А вот толуол лучше всего было пускать как раз на производство взрывчатки. Само производство тола я, повторюсь, знал прекрасно, знал и то, как его улучшить по сравнению с конкурентами, повысив выход продукта. А вот что нуждалось в отработке и шлифовке, так это система безопасного применения тола. Лить его или прессовать из «стружки»? Как именно готовить взрывчатые смеси с ним – аммоналы и аммониты? Нужны были эффективные взрыватели и огнепроводные шнуры, которые тут почему-то упорно называли «бикфордовыми».

Вот я и поделился, от широты души. Диверсантам и партизанам, если верить фильмам и здравому смыслу, взрывчатка всегда пригодится. Рельсы взорвать или мост, чтобы погоня отстала, или каменную осыпь на врага спустить. Да мало ли применений они могут найти?

* * *

Впрочем, я отвлёкся. А сейчас почти всем присутствующим членам моей команды явно было любопытно, как именно я донесу до Менделеева те доводы, что регулярно озвучивал им. И вообще, получится ли? Ведь на него я авторитетом давить не мог, надо было убеждать логикой. Что ж, попробуем!

– Вот вы, Дмитрий Иванович, говорите «отдать». Это что, как с вашим пироколлодием было?

– Эк вы меня, право! – аж закашлялся великий учёный. История была не слишком известна и не очень красива. Американский военный эксперт присвоил технологию, разработанную Менделеевым, оформил патент, а потом России же его и продал. – Но ведь я прав! В итоге это изобретение внедрили быстрее! В том числе и у нас. Любят у нас преклоняться перед Западом!

– Как вы могли заметить, Дмитрий Иванович, у меня со скоростью внедрения проблем нет. Но нет их лишь потому, что я не просто отдаю миру, а успеваю на своих новинках прилично заработать. Настолько прилично, что хватает и на новые разработки. И вот от этого как раз прогресс идёт быстрее. В том числе, и для остального человечества.

Менделеев задумчиво покачал головой. Он надеялся убедить меня, а получилось, что это я заставил его сомневаться.

– А вот, кстати! Вы меня пироколлодием попрекнули! Но ведь и аудиола эта, что в салоне стоит, не вами сделана. А рация в рубке, с помощью которой вы можете связаться с руководством любого участка стройки или с её штабом… Да хоть с Архангельском или Петрозаводском! Так вот рация эта – она ведь германского производства. Чем же ваш метод лучше? – лукаво прищурившись, уколол меня учёный.

– Хотя бы тем, что радиолампы в этих аппаратах – в Петрозаводске сделаны. И пластинки для аудиолы изготовлены из моего пластика, причём на предприятиях, в которых у меня половина пакета акций. Да и динамики – они из технического углерода, полученного в Петербурге, на российском заводе. Кстати, из нашего повенецкого шунгита.

– К тому же, и немцы, и французы в будущем году обязаны построить в России дочернюю фабрику. А через три года, когда она станет способна покрыть российский рынок, – передать её нам, в зачёт поставок! – добавила Наталья. – Так что мы таким способом долю импорта потихоньку сокращать будем.

– Ладно! – вскинул Дмитрий Иванович обе руки вверх. – Убедили! Обдумаю я ваше мнение на досуге. Может, и соглашусь. Но пока-то, хотя бы мне одному, под честное слово, можете рассказать, что вы там придумали? А то даже Чернов начал отмалчиваться. А про Байкова я вообще молчу! Совсем он под ваше влияние подпал! А мне же любопытно! Просто до крайности! Ну, так что, расскажете?

– О чём речь! Для того вас с собой и звал! В общем, мы готовим…

Глава 4

Петрозаводск, 24 августа (6 сентября) 1900 года, четверг

– Милый, я тебя просто обожаю! – сказала Натали, прильнув к моему плечу. Ну, какому мужику не будет лестно услышать такое от умницы да красавицы? Да ещё наедине, ведь в Петрозаводске сошли только мы двое, остальные поплыли в столицу. Разумеется, я растаял, начал гладить её по волосам и… А никакого «и» дальше не было, она отстранилась и строго сказала:

– Да погоди ты! Я хочу тебе спасибо сказать! Я ведь видела, что Морган тебя бесит, что ты ревнуешь… Даже на дуэль его, вон, вызвал! – хихикнула она, но тут же собралась и серьёзно продолжила: – Понимаешь, мне это было очень нужно! Это не блажь, нет! У него взгляд другой! Он просто задавал вопросы: «А почему вы решили строить металлургический завод в Сосновце? Почему передумали строить в Кеми? Отчего вообще не в Оулу[11 - Город на берегу Балтийского моря, расположен в Великом Княжестве Финляндском, в то время – часть Российской Империи. Действительно, с точки зрения логистики это более выгодно. Расстояние лишь чуть больше, чем до Беломорска или Сегежи, но давало выход и на экспорт, и к Петербургу, Причём с очень коротким транспортным плечом. Единственное неудобство – Ботнический залив на зиму замерзает, но оно преодолимо, т. к. до Оулу уже была железная дорога от Санкт-Петербурга.]? Ведь оттуда и строительство завода снабжать, и продукцию вывозить быстрее и дешевле?..»

– Нельзя нам в Оулу! – досадливо поморщился я. – Финнам много воли дают, пришлось бы любой чих с их Сенатом согласовывать, а то и вовсе сейм собрали бы! Нет, политика сейчас правильная, в конце концов, их уломали бы. Но на это годы ушли бы!

– Во-от! – торжествующе сказала Натали! – Потому-то я и говорю, что Морган – гений менеджмента! Простыми вопросами он сумел мне мозги прочистить!

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Да, пришлось признать, что от Моргана была польза. Натали по результатам общения с ним предложила в корне реформировала наш Холдинг. Принципы были просты:

Во-первых, разделение бизнеса по контурам. При этом внутренний круг принадлежит нашей семье либо полностью, либо мы имеем контрольный пакет. Именно предприятиям этой группы круга я отдаю своё основное внимание, о его развитии в первую очередь же беспокоюсь. В этот круг входят производства ключевых продуктов, то есть того, что кроме нас не может произвести никто в мире, либо того, что определяет наши конкурентные преимущества. То есть в обязательном порядке – это мой химический комбинат, все ГЭС, обогатительный комбинат в Костомукше, будущий завод по производству титана и тантало-ниобиевого концентрата и шунгитовый рудник. Всё остальное – строго по необходимости.

В средний круг же войдут бизнесы, важные для существования внутреннего круга, но при этом их продукты или услуги могут быть воспроизведены другими и без нашей помощи. Предприятия этого круга будут принадлежать банку «Норд» и управляться госпожой Воронцовой и её аппаратом. Сюда войдут железные дороги, электрические сети, Онежский электромеханический комбинат, Повенчанский глинозёмный завод (когда его достроят), будущий алюминиевый завод под Сегежей, железорудное месторождение в Костомукше, рудник на Ловозере, нефтедобыча на Варьеге и Ухте, нефтепереработка, все крупные ТЭЦ, месторождение калийных солей… Ну и Беломорканал, само собой, пока его у нас не выкупят.

И внешний круг. В нем будут предприятия, полностью или частично принадлежащие банку «Норд». Они будут управляться наёмными менеджерами со стороны или совладельцами. Банк «Норд» лишь контролирует качество управления. В этот круг входят предприятия, созданные для продажи или для обеспечения комфорта в зоне стройки, например, доходные дома, кафе, театры, прокат и ремонт электромобилей, цементные заводы, мельницы, водорослевый завод, птицефермы, предприятия по производству сухого и сгущённого молока, прачечные…

Во-вторых, все наши предприятия должны стремиться из внутреннего круга в средний, из среднего – во внешний, а из внешнего – на продажу. Мы вообще не должны держаться за бизнесы, иначе утонем в текучке.

В-третьих, и это принципиально, любое иностранное предприятие, в котором мы участвуем, должно открыть со временем «дочку» в России, способную полностью или в большей части покрыть потребности страны в данной продукции.

В-четвертых, мы отказываемся от приёма планов на основе одной только доходности. Необходимо подходить комплексно, для чего также учитывать риски, затраты времени и управленческих усилий. Также необходимо разработать систему весовых оценок проектов для сравнения их между собой.

В-пятых, нам необходимо усилить систему подготовки и профессионального роста кадров. В частности, включить сотрудничество с иностранными компаниями и обмен кадрами. Пусть наши учатся у иностранцев, причём и там, и тут.

В-шестых, поскольку научная и техническая составляющая в нашей корпорации невероятно важны, нам необходимо перейти от «пожарного» принципа привлечения научных и инженерных кадров сначала к среднесрочному, а затем – и к долгосрочному планированию не только привлечения, но и и воспитания таких кадров. При этом, несмотря на загруженность, крайне важно ввести проверку выполнения этих планов и отчётность по их выполнению.

В-седьмых, поскольку наша потребность в высокообразованных и грамотных кадрах будет со временем только возрастать, нам необходимо всемерно пиарить Беломорск как центр прогресса. То есть, мне надо как можно больше пропагандировать нашу повёрнутость на науке и технике, готовность открывать здесь лаборатории и финансировать чужие исследования. Также необходимо не просто привлекать сюда учёных и изобретателей, открывая здесь для них лаборатории и учебные заведения, но и презентовать все их достижения. Так что именно мне нужно, как следствие, усилить свой образ «учёного и изобретателя», «любителя науки и прогресса самих по себе» и «талантливого «самородка».

В-восьмых, для усиления образа этой «повёрнутости на науке и изобретениях» наоборот, притушить образ удачливого дельца. Поэтому весь пиар нашей продукции отныне надлежит делать не под моим именем, а от подразделений банка «Норд» и организованного вокруг него Холдинга.

Ну и девятое, последнее: «Надо любить правильно делиться». И с покровителями, и с равными партнёрами, и с подчинёнными нельзя жадничать и жрать в три горла. Иначе Холдинг нам не развернуть.