Миссия невыполнима

Бюджет в результате хозяйственной деятельности монарха начал испытывать очень большие проблемы. Королевский совет сделал солидные займы на других планетах, однако это позволило выправить ситуацию только на время. Поэтому в правительстве и высших слоях государства начало подспудно созревать мнение, что Абдельмаджида следует как можно скорее отстранить и от государственных финансов, и от принятия глобальных решений.

Не видя других способов спасти ситуацию, члены совета скрепя сердце начали готовить дворцовый переворот.

Ученый принц Рашад в очередной раз категорически отказался от предложения встать во главе государства, поэтому в короли начали готовить наследника второй очереди – одного из племянников покойного дедушки Абдаллы. Переворот был уже практически готов, парламент предупрежден, армия и полиция объявили о своем нейтралитете, до назначенного часа оставались всего сутки, когда король, беспомощный неумеха и глупый прожигатель жизни, совершенно неожиданно нанес виртуозный и сокрушительный удар. Он мгновенно поменял руководителей почти всех силовых структур государства, поставив во главе армии, полиции и прокуратуры людей из своего круга, и практически одновременно арестовал заговорщиков. При этом молодой волк сразу показал зубы. Все наиболее влиятельные члены заговора во главе с претендентом на престол были убиты при аресте – якобы за сопротивление полиции или при попытке к бегству. Однако и тем мятежникам, кто был арестован и отправлен в тюремный терминал в поясе астероидов, не удалось дожить до суда. При следовании к месту предварительного заключения поразительно часто происходила случайная разгерметизация отсеков, причем именно тех, где находились арестованные заговорщики.

Среди тех представителей элиты, кто в заговоре не участвовал, но одобрял его или просто позволил заподозрить себя каким-нибудь неосторожным словом, внезапно разразилась короткая, но весьма интенсивная эпидемия самоубийств и криминальных убийств. При этом все убийства были немедленно раскрыты по горячим следам, однако судов по ним тоже практически не было, поскольку все предполагаемые убийцы по странному совпадению тоже были расстреляны при попытках сопротивления властям.

Получив жестокий урок, самые влиятельные семейства прикусили языки и почтительно склонили головы, а король окончательно забрал в свои руки неограниченную власть и деньги государства, перестав даже обращать внимание на королевский совет, который теперь почти полностью состоял из послушных ему болванов, трясущихся за свои жалкие жизни.

Сам Шариф, один из главных заговорщиков, уцелел в этой мясорубке только чудом. Осторожный, как дикий кот, он сразу постарался до минимума свести свои контакты с другими участниками мятежа. Именно это его и спасло. После того как один из его непосредственных контактеров погиб при аресте, пытаясь отстреливаться от агентов «Аламута», а второй принял яд за полчаса до того, как к нему нагрянули незваные гости, причастность господина министра к заговору осталась скрытой для спецслужб. Его неоднократно допрашивали в связи с несостоявшимся мятежом, но Шариф ухитрился не оговорить себя даже под «сывороткой правды», умело уведя допрос в сторону.

Подозрительный Абдельмаджид почти полностью поменял состав приближенных придворных – даже те, кто не был заподозрен в заговоре, по большей части оказались отправлены в провинцию или под благовидными предлогами удалены из королевского дворца. Однако Абдунасер Шариф всегда выказывал столько глубочайшего почтения монарху и такую искреннюю преданность, что он стал одним из тех немногих избранных, кого монаршья немилость обошла стороной. К тому же у молодого короля не было никого, кто разбирался бы в экономике королевства хотя бы вдвое хуже, чем старый министр его отца. А трудности с деньгами ощутил даже он. Так что Шариф оставался одним из двух министров, которые вошли в королевский совет еще до того, как Абдельмаджид взошел на престол Аль-Сауди.

Вторым был Адиль Азулай, новый глава секретной политической контрразведки «Аламут».

Шагая по дворцовым коридорам в направлении зала, где вскоре должно было начаться заседание королевского совета, Шариф скрипнул зубами. Разумеется, при разгроме заговора не обошлось без предательства. И имя предателя не было для него тайной за семью печатями. Потому что эфенди Азулай, накануне мятежа уверявший высокопоставленных заговорщиков в своей полной лояльности и сочувствии к идее сместить с престола великой страны недостойного тирана, уже на следующий день собственноручно пытал их в тайных подвалах своего ведомства. Из тех, кто заранее знал о заговоре, выжили и сохранили свои посты лишь они двое. Вот только Абдунасер Шариф на Страшном суде мог поклясться, что не предавал друзей. Методом исключения роль Иуды доставалась почтенному Азулаю.

Эта змея тоже будет сегодня на заседании. И ему придется улыбаться, придется сказать ему несколько слов, чтобы коварная и подозрительная змея ничего не заподозрила.

Некоторые семьи, главы которых ранее входили в королевский совет, а затем были казнены Абдельмаджидом, не смирились со случившимся. Но предпринимать новый заговор никто не рисковал. Родовые кланы были изрядно ослаблены массированным кровопусканием, к тому же те, кто сейчас возглавлял их, даже близко не могли сравниться ни по влиянию, ни по искусству интриги с теми, кто стоял у власти во время предыдущего мятежа. А ведь даже те мудрые герои потерпели поражение. Поэтому все затаились. Никакие разумные доводы не действовали на них, оглушенных и загипнотизированных страхом. По сведениям Шарифа, какой-то тайный кружок сопротивления организовал в своем военном округе полковник Али Мухаммед, министр даже оказывал ему в строжайшей тайне финансовую помощь, но едва ли приходилось рассчитывать на то, что в ближайшее десятилетие этот вольнодумный офицерский клуб сможет организовать что-либо вроде полномасштабного государственного переворота.

А королевский министр Абдунасер Шариф слишком ненавидел мерзкую обезьяну на престоле, чтобы ждать столько времени. Поэтому он форсировал события. Хотя в случае, если все откроется, кары, которые могут обрушиться не только на его голову, но и на головы его семьи, оказались бы просто немыслимыми. Потому что он рискнул пойти на то, что не приснилось бы самым отмороженным заговорщикам в самом страшном ночном кошмаре. На убийство. На убийство одного из Саудов! Это было просто немыслимо! Нет, между собой члены рода Аль-Сауди могли творить все, что заблагорассудится. В том числе и руками своих подданных. Но подданный королевства по собственной инициативе не мог даже и подумать поднять руку на священную кровь правящей династии. Монарх мог быть низложен, отстранен от власти, отправлен в почетную ссылку, выслан с планеты, на худой конец, заточен в тюрьму, – но посягнуть на жизнь монарха означало бросить вызов Аллаху.

Это было страшно. Шариф сам боялся думать об этом. Безусловно, бессовестный тиран, грешник и сладострастник, влекущий королевство в бездну, заслужил такую участь. Но он был рукой Аллаха, а нам не дано знать божественные помыслы и замыслы. Для чего-то Всевышний поставил над страной такого слабого и богопротивного повелителя, для чего-то он испытывал народ Аль-Сауди. И чем ответит народ Аль-Сауди – подлым и жестоким убийством тирана королевской крови? Такого ли толкования этой жизненной притчи ждет от него милосердный Аллах?..

Шариф поежился, хотя в просторном дворцовом коридоре было тепло. Теперь, когда заговор, который готовили самые умелые и опытные интриганы королевства, был жестоко подавлен, шансы найти союзников для нового заговора практически отсутствуют. А вот отыскать мастера для одного выстрела… Он понимал, что другого выхода нет, и все же ему было весьма не по себе. Весьма.

Он уже давно начал собирать сведения о мафиозных и террористических группировках, способных осуществить столь дерзкий план, как физическое устранение короля Аль-Сауди. Господин министр прекрасно понимал, что эта идея граничит с безумием, поскольку после неудавшегося мятежа короля охраняли как живого Пророка. И все же нет такого хитрого замка, к которому нельзя было бы подобрать отмычку. А галактические преступники ради денег способны на все – даже воплотить безумную идею в жизнь.

О нет, эфенди Шариф не собирался узурпировать власть в государстве, когда Абдельмаджида не станет. Он даже не собирался получить какие-то бонусы от смены власти – ну, разве что самые крохотные. Королевский министр действовал исключительно из благих побуждений – на благо государства и всех его обитателей.

Сначала ему не везло. Все самые знаменитые и прославленные в узких кругах наемные убийцы, а также предоставляющие подобные услуги кланы и группировки, к которым обращались секретные эмиссары Абдунасера, категорически отказывались влезать в это дело, едва ознакомившись с деталями. Похоже, они знали о сложившейся ситуации немного больше, чем глава семьи Шарифов. Хуже того, некоторое время спустя его доверенные посланники начали загадочно погибать, едва покинув пределы Аль-Сауди и еще даже не связавшись с очередной преступной группировкой. Это не было похоже на почерк «Аламута», тем более что на эфенди Шарифа спецслужбы так и не вышли. Не оставалось ничего другого, как окончательно признать, что Аллах против его богомерзкой затеи и жестоко карает исполнителей.

Министр горестно опустил уголки губ, мысленно разворачивая свиток со скорбным списком потерь. Абдусалям Дарауи, верный сторожевой пес, три поколения предков которого надежно служили телохранителями Шарифам. Умер в космопорту на Талголе от внезапно развившейся сердечной недостаточности – совершенно здоровый, тренированный человек в полном расцвете сил. Аладдин абу-Азим, ученик эфенди Шарифа, видный экономист и финансовый теоретик, участвовавший в разработке нескольких государственных программ Аль-Сауди. Упал со скалы в одном из туристических горных замков в Алемании, где должен был на нейтральной территории встретиться с представителями ниппонских якудза. Абдулькахар аз-Зубейди, друг детства эфенди Шарифа, знаменитый классический виолончелист, избороздивший с гастролями пол-Галактики, утонченный эстет, но очень скромный и дружелюбный человек, истинный мусульманин. Покончил с собой в дорогом мирмикейском ресторане во время переговоров с представителем клана наемных убийц. Возможно, эта информация соответствовала правде, потому что Шариф лично снабдил аз-Зубейди быстродействующим ядом, который тот должен был принять в случае возникновения внезапной опасности попасть в лапы «Аламута». Видимо, представитель клана оказался вовсе не тем, за кого себя выдавал, и виолончелиста попытались задержать. Но не исключен был и другой вариант – ведь так легко во время обеда в ресторане подсыпать яд отвлекшемуся собеседнику…

Однако когда министр-мститель окончательно опустил руки, его старый друг и сподвижник, знаменитый нейрохирург Сейфуль Сулеймани, когда-то учившийся в Гарварде и имевший солидные знакомства в американской правящей элите, сумел раздобыть информацию о некоем суперкиллере, проходившем под кодовым наименованием «мистер Сименс». О нем никто ничего толком не знал. Лишь в недрах самых могущественных спецслужб Галактики – русской и американской разведок – при помощи своих солидных связей Сулеймани сумел обнаружить следы упоминаний о нем. Судя по всему, Сименс имел самое непосредственное отношение к таким шумным делам, как устранение губернатора одной из крупных ниппонских колоний, загадочное убийство мятежного генерала Альваро Герреры, ликвидация президента одного из миров Бутана и уничтожение нескольких глав мафиозных кланов Талгола. Судя по послужному списку, мистер Сименс действительно был специалистом экстра-класса, для которого не существовало непреодолимых преград. Спецслужбы знали о существовании этого феномена, но до сих пор так и не смогли не только поймать его, но даже выйти на его ближайшее окружение. То ли он был воистину неуловим, то ли секретные государственные конторы время от времени использовали его для обделывания своих грязных делишек и поэтому прикрывали по мере сил.

Пациенты Сейфуля Сулеймани всегда отмечали, что он необыкновенно везучий человек. Он брался за самые безнадежные операции, однако никто из его коллег не мог похвастаться таким количеством излеченных пациентов. Вот и в этот раз, видимо, сказалось его запредельное везение. Поскольку ему удалось не только передать сообщение о мистере Сименсе министру Шарифу, но и выйти на контакт с самим Сименсом – сначала виртуальный, а затем и реальный, когда нейрохирург отправился в Соединенные Миры на очередной международный симпозиум.

Поразмышляв, господин Сименс запросил просто немыслимую сумму. Но к тому моменту ненависть эфенди Шарифа к королю Абдельмаджиду была уже столь велика, что королевский министр перечислил астрономический аванс, не колеблясь ни мгновения.

На этом поток воспоминаний прервался. Рослые привратники с усилием распахнули перед господином министром огромные позолоченные врата, и он стремительным шагом вошел в зал королевского совета.

Глава 5

Мистер Сименс вошел в стеклянные двери казино отеля «Бахир» ближе к полуночи, когда в игровом зале разгораются настоящие страсти и появляются серьезные игроки.

Здесь было многолюдно. У входа в несколько рядов выстроились игровые автоматы, за которыми в основном расположились пожилые дамы в мехах, по виду американки. В противоположном конце помещения находились ломберные столики, за которыми солидная публика играла в карты – друг с другом либо с вежливыми смуглыми крупье. Ближе ко входу дугой выгнулась обитая каким-то мерцающим благородным материалом стойка бара, а в центре роскошного зала расположилось сердце казино «Бахир» – четыре рулеточных стола. Там собралась небольшая толпа, оттуда слышались треск колеса, костяные щелчки подскакивающего шарика и азартные возгласы играющих.

Интерьер любого казино всегда нацелен на то, чтобы посетители играли не переставая. Все, начиная от отделки помещений и схемы освещения и заканчивая широким подбором бесплатных напитков и формой персонала, предназначено для того, чтобы человек, вошедший в игорный зал, мог сосредоточиться на том, ради чего он сюда пришел, – на игре. Конечно, в зависимости от уровня казино и его расположения все эти психологические тонкости довольно значительно различаются, и в каждом заведении имеется своя изюминка. Но едва переступив порог казино «Бахир», мистер Сименс понял, что оно недаром входит в первый десяток рейтинга премиум-класса.

Казино было оформлено в стиле мубарак, представляющем собой высокотехнологичную стилизацию древнего стиля мугал, ярчайшим образцом которого является грандиозный мавзолей Тадж-Махал. Все психологические уловки, направленные на то, чтобы посетители понапрасну не отвлекались от игры, были искусно замаскированы в ошеломляющем великолепии интерьера. Например, сквозь стрельчатые окна, стремительно взлетающие к роскошному куполу, виднелось лазурно-голубое небо с лениво ползущими по нему облаками. Это в двенадцатом-то часу ночи… На самом деле это были голографические экраны, на которых бесконечно повторялась закольцованная запись небосвода. Нигде в помещении не имелось часов – как и фальшивые окна, это было сделано для того, чтобы посетители не могли определить, случайно скользнув взглядом по интерьеру, сколько времени провели за игрой.

Снующие между столами официанты и официантки, разносившие элитное шампанское, были одеты максимально элегантно и бесполо: туго стянутые на затылке волосы, белый верх, черный низ и минимум косметики. Они бесшумно возникали у игровых столов и так же незаметно исчезали. Ничто не должно отвлекать посетителей от игры. Но даже если гость начинал испытывать потребность поправить нервы чем-нибудь покрепче и перемещался за барную стойку, у него все равно не было шанса покинуть игру. Стойка была расчерчена на квадраты с цифрами, словно стол рулетки. Таким образом, нельзя было просто взять, скажем, пинту пива и понемногу его потягивать – когда гость ставил свой бокал на стойку, он автоматически делал ставку на то число, в квадрат которого попадало донышко бокала. Бармен выполнял функции крупье, результаты розыгрыша транслировались с ближайшего рулеточного стола, а величина ставки изначально включалась в стоимость выпивки. Таким образом, неожиданно выиграв на ровном месте, вроде бы совершенно бесплатно, или увидев, как выиграл расположившийся рядом сосед, сидящие в баре гости были обречены на то, чтобы раньше или позже вернуться к рулеточному столику.

Из-за спины Сименса вынырнул предупредительный официант в белой рубашке с галстуком-бабочкой, почтительно протянул гостю серебряный поднос, уставленный большими хрустальными бокалами с дорогим шампанским. Уж что-что, а шампанское в любом казино предоставляется бесплатно – захмелевший человек охотнее подключается к игре и чаще рискует. Разница в уровне заведений отражается и на стоимости предлагаемого напитка. В казино «Бахир» подавали «Дом Периньон» урожая сорокового года, поэтому новоприбывший гость охотно принял один из бокалов.

– Вас интересует рулетка? – вполголоса, ненавязчиво поинтересовался отделившийся от стены менеджер казино, заметив, что гость остановился посреди зала, озираясь и задумчиво покачивая золотистой жидкостью в бокале. – Сейчас самая игра, гостей довольно много. Не желаете ли…

– Нет, спасибо, – отозвался Сименс, задирая голову. Потолок казино, в соответствии со стилем мугал, представлял собой мешанину из множества причудливых каменных граней, сплошь покрытых вязью резьбы по мрамору. Гостю хватило одного беглого взгляда, чтобы понять, что большая часть этого великолепия покрыта тончайшими пленчатыми объективами камер скрытого видеонаблюдения, не оставлявших без внимания ни единого квадратного дюйма игрового зала. Каждое движение любого человека, находящегося в помещении казино, записывалось и при необходимости могло быть проанализировано при помощи компьютерных программ и лучших специалистов по борьбе с мошенниками. Так что для того, чтобы предпринять в этом зале что-то незаконное или как минимум непотребное, нужно было быть совершеннейшим идиотом.

Сименс равнодушно опустил голову. Для человека, незнакомого с секретной шпионской аппаратурой, эти камеры с такого расстояния были неразличимы, а великолепием потолка действительно можно было залюбоваться, так что едва ли кто-нибудь из наблюдателей казино заподозрит наличие у богатого туриста неких специфических знаний и навыков.

– Тогда, вероятно, вы изволите играть в карты? Мы можем предложить вам покер, блек-джек, бридж, баккара. Джентльмены за четвертым столиком сообщили, что охотно примут шестого игрока в покер. Если вы соблаговолите…

– Боулинг есть у вас? Я бы не отказался скатать пару партеечек.

На тренированном лице менеджера не дрогнул ни один мускул.

– Крайне сожалею, но боулинга у нас нет.

– Может быть, пинбол? Тоже нет? А видеопокер на раздевание?..

Араб хладнокровно покачал головой:

– Крайне сожалею.

– Ладно, – проворчал Сименс, – придется удовлетворяться дурацкой рулеткой, раз уж культурно отдохнуть у вас совершенно невозможно…

Менеджер снова невозмутимо ушел в тень. Он был опытным профессионалом, и этот вздорный посетитель не вызвал у него абсолютно никаких эмоций. Единственное, что он сделал, – это бросил короткое кодовое слово в активированный легким движением подбородка микрофон, поняв из этого короткого разговора, что вошедший в игорный зал клиент настроен негативно, слегка агрессивно, возможно, немного пьян. Данный код означал «особо внимательное индивидуальное наблюдение». Менеджер даже вообразить не мог, что состоявшийся между ним и клиентом диалог как раз и был направлен на то, чтобы он произнес то самое кодовое слово. А Сименс, добившись своего, качнул в его сторону бокалом и направился к ближайшему рулеточному столику.

Одним из самых увлекательных для человека занятий во все времена были попытки обыграть рулетку. Все понимают, что шансы невелики, что казино остается в выигрыше в любом случае, однако азарт входит в число сильнейших человеческих страстей наряду с голодом, половым влечением и инстинктом самосохранения. Пророк долго берег королевство Аль-Сауди от скверны азарта, через своих наместников-монархов ограничивая подданным Аль-Сауди возможность предаваться этому смертному греху – саудитам было законодательно запрещено заходить в казино и игорные залы, как подданным легендарного земного княжества Монако во все времена запрещалось даже приближаться к знаменитому казино в Монте-Карло. Но теперь, несмотря на то что закон никто не отменял, все изменилось. И теперь любому разумному человеку стало ясно, что мудрость прежнего короля Абдаллы была воистину безгранична, потому что выяснилось, что многие подданные королевства по части азарта могут дать любому иностранцу сто очков форы. Ныне в многочисленных казино и иных злачных местах клубились толпы именитых сановников, высокопоставленных офицеров, дельцов и просто богатых подданных благословенного королевства.

Полковник Акмаль был как раз из таких. Возможность с головой безнаказанно окунуться в пучину порока он воспринял с внутренним ликованием. Предпринимать усилия для того, чтобы жить по-человечески, он начал уже давно. Но при Абдалле с этим еще были большие сложности. И дело было даже не в том, что полиция работала слишком эффективно, с этим вполне можно было справиться при помощи личных связей, бакшиша и иных приемов, известных правоверным уже несколько тысячелетий. Просто то, на чем можно было заработать действительно серьезные деньги, в то время считалось недостойным офицера и мусульманина. Как, впрочем, и многое из того, на что полковник желал бы заработанное потратить. Так что жить так, как хотелось, при прежнем короле не получалось никак. Слишком рискованно было обращаться к посредникам и потенциальным клиентам, зная, что они в любой момент могут заложить тебя, решив, будто ты нарушаешь небесные установления шариата. То ли дело теперь! При короле Абдельмаджиде полковник развернулся вовсю, с размахом реализовав все накопленные при прежнем монархе деловой опыт, связи и капитал. Теперь никого не интересовало, где он берет такие деньги, чтобы за ночь спускать в казино свое месячное жалованье, – по крайней мере, до тех пор, пока он делился левыми доходами с двумя генералами и высокопоставленным таможенным чиновником Азизом Хакимом. К настоящему моменту полковник при помощи своего военно-космического подразделения наладил пару каналов контрабанды, наводнив черный рынок округа, где была расквартирована его часть, дешевыми наркотиками, а также задорого предоставлял армейскую охрану местным криминальным авторитетам и просто уважаемым людям, у которых завалялись лишние деньги. Американские спецслужбы давно отследили эти наркопоставки и негласно наблюдали за его деятельностью, однако со своими коллегами из Аль-Сауди информацией пока предпочитали не делиться, надеясь выйти на поставщиков полковника.

В зале, кроме Гасана Акмаля, были еще двое из той дюжины вполне подходящих людей, голоснимки, психограммы и личные дела которых мистер Сименс перед отлетом на Панеконт зазубрил как таблицу умножения. Однако, побродив по игровому залу, он все же присоединился к полковнику, который азартно просаживал деньги за колесом рулетки. Для его планов Акмаль находился в наиболее благоприятном расположении духа. Да и устроился полковник очень удобно – так, что поблизости находилось еще несколько тех, с кем Сименс был бы не прочь свести знакомство.

Дела у Акмаля шли неважно, он явно много проиграл. Полковник уже давно расстегнул пиджак до самого низа, на его побагровевшем лбу поблескивали крупные капли пота, а шныряющие мимо официанты не успевали убирать из-под его локтя опустошенные бокалы. На столе перед ним стремительно таяла горка игральных фишек.

Мистер Сименс протиснулся ближе к полковнику, поставил свой бокал рядом с его. Акмаль коротко зыркнул на незваного соседа, но ничего не сказал, снова впившись взглядом в скачущий по рулеточному колесу шарик.

– Восемнадцать, черное, – объявил крупье и принялся специальной деревянной лопаточкой сгребать проигравшие ставки.

Нахохлившийся полковник с неприязнью наблюдал, как он выдает выигрыш тем, кто ставил на чет, черное и меньшее. Выигрыш небольшой, всего лишь один к одному, но тем не менее это выигрыш. Акмаль же четвертый раз подряд играл корнер, квадрат из четырех чисел, и в четвертый раз оставался с носом, хотя сидевшие на гауптвахте штабные аналитики уверили его, что разработали идеальную систему для игры в рулетку. Сейчас он уже не был так уверен в этом, как в начале вечера. В настоящий момент он точно знал только одно: кое-кого сегодня ждет карцер.

– Проиграл, приятель? – лицемерно-сочувственно поинтересовался Сименс, спотыкаясь языком слишком сильно для того, кто выпил только половину бокала шампанского, и наваливаясь всем весом на плечо полковника.

Акмаль недовольно отстранил его.