Вася

– Десять, Васёк… десять! – раздался позади хриплый голос, и ледяная вода окатила с головы до ног.

– Ёмаё! Ёмаё!! Что… блин! Как же холодно! – я задёргался, как будто меня шибануло током. Дыхание участилось. Я вытирал рукой воду, стекающую с волос.

Раздался смех. Он явно был от всей души. Я повернулся и увидел деда Егора, бабушкиного соседа. Ему было где-то за семьдесят, он дымил какой-то папиросой и держал в руках ведро. Я знал его с детства.

– Чёта, Василий, ты прямо не решительным стал! Раньше не раздумывал подолгу, брал и делал.

– С-спа-сибо дед Егор, за с-с-содействие так сказать. Но я бы сам с-справился че-честное слово, – от холода зуб на зуб не попадал. Я судорожно вытирался полотенцем, а потом вообще укутался в него.

– А дед твой прожил долго, потому что пил свой самогон, а не эту дрянь, что сейчас делают, – затем он стал кашлять.

– Вы так и не бросили курить? Всё свою махорку крутите. Кашель то вон, какой себе заработали, – заботливо проговорил я, а заодно перевёл тему.

– Нее, курить не брошу. Смолю с детства, поэтому и жив до сих пор! Помирать буду, дак попрошу, чтобы махорочки в мешочек отсыпали, да газетки положили, чтобы на том свете продолжить, – засмеялся он.

– Сомневаюсь, что есть тот свет… – задумчиво проговорил я.

– Ладно, пойдём чаем горячим напою, а то не дай бох, заболеешь, Дуська меня заживо сожрёть, – и он пошёл на свой участок.

– Дед Егор, спасибо за чай, но дел много! – крикнул вслед.

– Чё на хозяйстве оставили? – развернувшись, спросил он и как-то странно прищурился.

– Ага, – я улыбнулся.

– Ну, лады. Тогда заходи, грибовницей в обед накормлю. Щас схожу тут в лесок, насобираю и сварю. Супец, кстати, ничуть не хуже получается, чем у твоей бабки, – подмигнул и ушёл, продолжая дымить.

– Спасибо за предложение. Загляну, – и я пошёл переодеваться и приступать к обязанностям.

Кстати, а спать и правда не хотелось. Но больше так себя будить не стану. Лучше кофе.

Первая половина дня выдалась и правда хлопотливой. Сначала я принёс ведро с надоенным молоком, которое уже стояла рядом дверью. Я чуть не уронил его, так как не ожидал увидеть прямо на крыльце, но вовремя схватился за перила.

– Блин, ещё чуть – чуть и было бы не очень весело. Бабушка наверняка рассчитывает на него, – с этими словами я занёс молоко и накрыл марлей, но перед этим выпил целую кружку.

Оно было тёплым, приятным и словно окунуло меня в детство. Бабушка часто стряпала шаньги с картошкой и ставила рядом свежее молоко. Если честно, я не особый любитель молочных продуктов, но почему-то никак не мог отказать ей в просьбе. Я её очень любил!

Пастух Фёдор помог выгнать корову пастись вместе с другими коровами. На удивление, он даже не приложил никаких для этого усилий. Анфиска-младшая словно уже знала, что делать и за кем идти. Вышла за ворота и направилась за своими подругами.

– Как баба Дуся? – крикнул пастух, уже уходя от нашего дома.

– Надеюсь, нормально. Сейчас в больнице! – ответил я.

– Ну, пусть выздоравливает! – крикнул он, махнув рукой.

– Спасибо!

Пастуха я видел впервые, но он показался добродушным и вежливым мужчиной лет тридцати пяти. Мне нравилось, что мою бабушку здесь все знали, уважали и почитали. Дальше в моём списке было самое тяжелое дело. Вы не поверите, но накормить кур оказалось непросто. Курятник стоял напротив дома. Небольшая территория, где гуляли пернатые, была огорожена высоким забором-сеткой. Но самым страшным для меня оказался чёрно-белый петух, который никак не хотел впускать на свою территорию, несмотря на то, что я нёс им еду. Я стоял с железной чашкой, в которой был корм, и никак не решался зайти. Он ходил вдоль забора и как только видел, что я открываю калитку, тут же бежал к дверям. Начинал кричать, бить крыльями и кидаться на двери. Куры же с цыплятами разных возрастов с какой-то печалью и надеждой стояли вдоль забора и ждали, когда же их покормлю. Но я ничем не мог им помочь.

– Ну что вы на меня все смотрите? Идите, разговаривайте со своим ненормальным отцом семейства! – меня вся эта ситуация начинала утомлять и злить одновременно.

Но на мои предложения разобраться внутрисемейном конфликте никто и никак не реагировал.

– И на что я рассчитываю, разговаривая с этими бестолковыми птицами! – после этих слов куры, как по команде стали возмущаться, что меня удивило.

– Ну всё! – я поставил чашку с едой на землю и пошёл за лестницей.

Я понимаю, что со стороны это смотрелось очень странно и забавно, но меня уже достало прыгать битый час вокруг этого курятника. Встав на лестницу, я стал выше этого забора и со спокойной душой высыпал корм на головы птицам. Петух первый ринулся есть.

– Конечно, как пожрать, дак ты первый бежишь, а впускать меня не хотел, – возмутился я.

Пока я доделывал остальную часть хозяйственных дел, не заметил, как прошло полдня. Если бы не звуковое сообщение в телефоне, я бы так и продолжал работать. Пришло сообщение от родителей. Написали, что снимки хорошие. Бабушке выписали много разных лекарств. И приедут они поздно вечером. Она попросила свозить её к родной сестре в гости, которая променяла деревню на город. Ой, эта история длиться столько, сколько живу. Она приедет к бабушке Жене и на правах старшей сестры начнёт учить её жизни и ругать за то, что та изменила родным местам и уехала в город. Бабушка Женя начнётся обороняться и припомнит ей, как та по молодости лет чуть не уехала с каким-то мужиком в другое село. А если бы не её уговоры остаться и подумать о родителях, так бы всё и было. Итог встречи: они разругаются в пух и прах, и ещё пару лет не будут видеться и разговаривать.

Я всё-таки воспользовался предложением деда Егора отобедать, так сказать, грибным супом. Не то, чтобы я не умел готовить, просто со слов мамы у меня это пока получалось не очень. Да и потом, я толком и не знал, где и что у бабушки находится, а шариться без ведома не стал. Времени было где-то два, когда мой живот начал урчать. Тут я как раз и вспомнил о предложении деда Егора.

Когда зашёл в его дом, удивился тому, насколько в нём было чисто и прибрано. На полу лежали цветные и самодельные половики. С одной стороны стены висели фотографии, стоял небольшой шкаф. На двух полках была посуда, а на ещё одной книги. Корешки некоторых из них были изрядно потрёпанными, и мне показалось, что он часто их читал. С противоположной стены висели часы с кукушкой, которые, судя по времени, работали исправно. Весела картина. Я подошёл поближе, чтобы рассмотреть её. Чистое небо, огромные сосны, между которыми простиралась река, а по берегам песок и камни. Где-то вдалеке, у самой кромки воды увидел очертания оленя с огромными рогами. Судя по всему, он пил воду. Какое-то странное чувство вызывала эта картина. Будто бы я знал это место, но в тоже время видел его впервые.

Меня отвлёк звук, доносившийся из кухни:

– Едрить твою за ногу! Дык уйдёшь ты отсель или нет? Ведь знал же, что не нужно было тебя брать!

– Дед Егор, можно?

– А это ты, Василий. Конечно, заходи! У меня почти всё готово!

Я вошёл на кухню. В печке приятно трещали поленья, и что-то булькало в кастрюле. На столе уже стояла тарелка с нарезанным свежим хлебом. Чашка со сметанной, в которую была воткнута деревянная ложка. Две тарелки и ложки лежали по разным краям стола. Всё это украшала бежевая скатерть с какими-то узорами.

Я поначалу не обратил внимания на то, как стоял дед Егор. На небольшом самодельном кухонном столике, где он готовил, лежал нож с деревянной ручкой, ложки, соль в солонке, какие-то-то баночки со специями и перевёрнутая белая кастрюлька. Он со всей силы опирался на неё, смотрел на меня и улыбался:

– Ну, рассказывай, как живёшь, чем занимаешься? А я пока приберусь тута… – с этими словами из-под стола ногой достал мусорное ведро и выкинул в него эту кастрюльку. Она также упала дном вниз. Раздался какой-то странный писк, ведро зашевелилось, дед Егор слегка ударил по нему ногой, и оно затихло.

На моём лице было явное удивление вперемешку с любопытством.

– Когда живёшь в деревне, Василий, будь готов к мышам, – улыбнулся он.

– Мыши? А кота почему не заведёте? – я наконец-то расслабился.

– Аллергия на котов, вот и приходится бороться подручными средствами, – с этими словами он достал из печи кастрюлю с супом и поставил на стол, где стояла толстенная деревянная подставка.

– Ну что, прошу отведать моего супчика, – усмехнулся он.

Я был чертовски голоден, поэтому без всякого стеснения уселся за стол. Суп оказался действительно вкусным, без какого-либо преувеличения. Наваристый, хотя кроме картошки, грибов и укропа в нём ничего не плавало. Ну, не считая ещё и лука нарезанного, как попало.

Мы сидели и общались на разные темы. Он рассказал, как однажды ходил за грибами и застал его сильный ливень. В этот день ничего не предвещало дождя, и даже коленка не ныла, которую он повредил ещё во время войны. Так вот и решил он переночевать прямо в лесу, в землянке, которую сделал, когда ещё помоложе был и сил побольше было (он так выразился). К середине ночи дождь закончился, и небо стало абсолютно чистым.

– Вышел, значит, я на улицу. Теплынь стоит невероятная, даже какая-то странная, я бы сказал. Ну, думаю, чего бы ни организовать самокруточку да закурить, раз уж вышел. Сижу, значит, на пеньке, курю себе спокойно, никого не трогаю, как вдруг… – он замолчал, словно вспомнил.

– И чего? – мне и правда было интересно. Даже жевать перестал, чтобы не прослушать.